Гу Юнь потерял дар речи, и у него не было выбора, кроме как смотреть на него с улыбкой.
Ляо Жань: «Погода холодная. Почему бы вам не пройти в комнату для медитации этого бедного монаха и не выпить чашечку чая?»
Гу Юнь:
–Я не смею вас беспокоить. Мастер, пожалуйста, продолжайте свой день. Эм… Я проделал весь этот путь, можно сказать, что это была поездка. Я сам прогуляюсь вокруг.
Ляо Жань снова и снова улыбался ему в знак вежливости, а затем вышел из зала благовоний.
Именитый монах вышел за дверь, шагах в ста он вдруг взял монашеское одеяние и мелкими шажками вернулся обратно. Он заглянул в благовонный зал и увидел, что Гу Юнь, неуважительный ублюдок, действительно послушно прошел перед циновками, мгновение несчастно смотрел на них, затем взял благовония и снова зажег их. Он зажал нос и сделал набожный вид, но даже глядя на его спину, можно было увидеть его невольное сердце.
Оценив раздраженную спину Гу Юня, выдающийся монах на мгновение почувствовал себя чрезвычайно довольным, только тогда он радостно поднял свою одежду и ушел.
После того, как Гу Юнь пошел домой, он трижды помылся водой из листьев полыни с головы до ног, а затем отозвал Хо Даня в сторону, угрожая ему настойчивым видом:
–Я знаю, что ты любишь болтать с Чан Гэном в свободное время, но если кто-то осмелится проболтаться Чан Гэну про сегодняшний день, я применю военный закон, чтобы разобраться с вами.
Хо Дань:
–...
Гу Юнь сделал два шага и резко повернул голову. Он столкнулся с искаженным выражением лица Хо Даня, который хотел рассмеяться, но не мог.
Хо Дань был напуган, он проглотил приступ смеха. Ничего не сказав, он развернулся и убежал.
Много лет спустя Чан Гэн так и не узнал, куда пошел Гу Юнь и что он делал в тот день. Это было свидетельством того, насколько могущественным мог быть авторитет маршала Гу.
Никто не знал, было ли это из-за того, что Гу Юнь искренне поклонился Будде, но на этот раз Будда сделал ему большой подарок: купи один, получи другой бесплатно.
На следующий день Чэнь Цинсюй пришла в гости и принесла рецепт.
–Я долго искал подсказки во дворце, но ничего не смогла найти, — сказала Чэнь Цинсюй.–Вместо этого я нашла кое-что полезное в книге тайных искусств богини, способной изучить давно принесенный яд. Просто уши и глаза у Маршала повреждены уже много лет. Даже если выведут яд, вы можете только ждать, пока они медленно восстановятся в будущем. Я боюсь...
Боюсь, что полностью излечиться невозможно.
Чэнь Цинсюй:
–Хотите попробовать лечение?
Гу Юнь взглянул на Чан Гэна, который не решался заговорить, и без колебаний принял решение - это не имеет значения, подействует оно или нет, но если Чан Гэн будет чувствовать себя непринужденно, его не волновало, сколько еще лекарств он должен был выпить.
В тот момент, когда лекарство попало ему в рот, Гу Юнь внезапно почувствовал, что запах этого лекарства был немного знакомым, но он не мог вспомнить, где он встречал его раньше. В то время он думал, что, в своей жизни он принял слишком много лекарств, и было так, что одни могут пахнуть так же, как другие, так что он не принял это близко к сердцу.
Чан Гэн, наоборот, очень нервничал. Ему потребовалось два часа, чтобы просмотреть дюжину отчетов, и с каждой палочкой благовоний он отвлекался, поднимал глаза и спрашивал его, как он себя чувствует.
Это все старые болезни, что он мог чувствовать от одной дозы?
Гу Юнь наполовину убеждал и наполовину лгал ему:
–Намного лучше.
Чан Гэн поспешно спросил:
–Как лучше, ты все еще видишь меня, когда снимаешь люлицзинь?
Гу Юнь взглянул на Чан Гэна и сказал с улыбкой:
–Я вижу каждую деталь, каждую прядь волос, даже с повязкой на глазах.
Чан Гэн:
–...
Услышав, что этот человек снова говорит неразумные вещи, Чан Гэн бросил в сторону императорское перо и планировал хорошенько «поговорить» с ним.
Гу Юнь с ухмылкой поднял ногу, а затем решительно и безжалостно дал императору «спотого коня». Его техника ног была лучше, чем в прошлом. Чан Гэн внезапно споткнулся и упал на него, мужчина даже невинно раскрыл руки в ожидании падения. Сам Чан Гэн покрылся холодным потом, опасаясь, что его упавшее большое тело может раздавить его до смерти. Он торопливо протянул руку к ручке стула для поддержки и сердито закричал:
–Гу Цзыси!
Гу Юнь улыбнулся, его похотливая рука быстро ласкала талию Чан Гэна. Гнев Чан Гэна усилился от его прикосновения, но из страха, что другой не выдержит этого, поэтому он не смел прикасаться к нему и мог только с серьезным выражением лица сжать его запястье и отодвинуть в сторону. Гу Юнь тоже не сопротивлялся. Он поцеловал руку Чан Гэна, склонив голову на бок:
–О, хорошо пахнет.
Чан Гэн едва мог говорить:
–Ты…
Внезапно лицо Гу Юня изменилось, он вырвал запястье из рук Чан Гэна:
–Подожди.
Чан Гэн поспешно удержал равновесие:
–Что такое?
Когда Гу Юнь «приставал» к Его Величеству, кончик его носа случайно терся о старые бусы на запястье. Из щели между деревянными бусинами исходил очень слабый запах. Он был настолько легким, что только Гу Юнь и его собачий нос могли его обнаружить. Он вдруг вспомнил, почему рецепт Чэнь Цинсюй пах так знакомо — запах лекарства был таким же, как легкий аромат, исходящий от бусинок на его запястье.
В течение многих лет Гу Юнь и эта цепочка деревянных бусин то разлучались, то воссоединялись. Его это мало заботило, но эти маленькие бусинки, казалось, упрямо цеплялись за него. Что бы он ни пережил, они всегда сопровождали его.
Гу Юнь снял бусины, которые редко отделялись от него, попытался скрутить несколько бусинок, и, наконец, когда он добрался до самой большой, под силой его пальца обнажилась неглубокая щель, послышался четкий звук. В руках Гу Юня бусина разделилась на две части, обнажив внутренний мир — в ней была спрятана пилюля.
Двое мужчин могли только смотреть друг на друга. Чан Гэн перевернул весь дворец вверх дном, чтобы найти следы противоядия, но настоящее противоядие было спрятано на теле Гу Юня. Оно следовало за ним сквозь ветер и дождь более одиннадцати лет, и только до тех пор, пока Чэнь Цинсюй не узнала формулу противоядия сама, что показало небольшую подсказку.
Гу Юнь вдруг не смог сдержать смех, держа таблетку в пальцах, пошутил:
–Почему характер этого маленького существа точно такой же, как у Юань Хэ и покойного императора?
Несвоевременно жестоко, несвоевременно тепло.
...Несвоевременный яд, несвоевременное противоядие.
«Твой старший двоюродный брат будет наблюдать за тобой».
Экстра 3. Разговор о Фэнъюэ*
*风月 [fēngyuè] - 1) свежий ветер и светлая луна ( обр . прекрасный вечер ; красивый пейзаж ; обстановка , располагающая к лирической беседе , к мечтательности и любви )
2) любовь , любовные отношения
----------
По сравнению с бывшим императором Лунаня, Ли Фэном, император Ли Минь сделал многое. Хотя реформы подобны волнам, льющиеся одна за другой, все, что попадало в его руки, проводилось планомерно: сначала законы, потом политика, от большого к малому, сверху донизу. Руководил стройкой школ для развития мудрости людей, а также больших драконов для сопровождения торговых кораблей и ученых для обучения за границей. Он даже незаметно отделил высокоцентрализованную монархию времен правления императора У от сложного двора.
Ли Минь был посвящен делам страны. В то же время, хотя он и не отличался особой показухой, но и к себе не относился так жестко, как к своему брату.
Каждый год, когда стояла жара, он ведет своих чиновников в недавно перестроенный садовый дворец Цзинхуа, чтобы спастись от летней жары. В Новый год, после того как Дворцовый банкет закончится раньше времени, никто не сможет задержать его с государственными делами - император должен отправиться на север к горячему источнику для отдыха.
