Арк настоял, чтобы я познакомила его со своим «ухажером». Я не стала утаивать от друга тот факт, что Вик — полукровка. Это, конечно, не изменило отношения к нему Карателя в лучшую сторону, но я не привыкла лгать Арку ни в чем. Пусть между этими двумя и не было взаимной симпатии, но и вражды, по крайней мере, открытой, не наблюдалось. Они просто терпели существование друг друга в моей жизни. Арк был вынужден признать, что Вик — надежный парень: привозил меня в кампус не позднее одиннадцати вечера, вел себя примерно, обращался бережно. С таким парнем нечего было бояться. Впрочем, для меня это не играло такой большой роли — я и сама могла (и умела) за себя постоять. И все же — надо это признать — было приятно иметь такого заботливого и нежного защитника.
Я все реже порывалась нацепить ножны с мечом на наши свидания и вообще куда бы то ни было. Ограничивалась спрятанным под рукавом или штаниной кинжалом. Огнестрельным оружием я никогда не пользовалась, не умела, да и не имела права. Надо будет подумать об этом по достижении совершеннолетия. Осталось не так уж долго ждать — какой-то месяц. Повезло, что особого разрешения на ношение холодного оружия в Нью-Эдеме не требовалось. Единственное условие — возраст не менее шестнадцати лет. В этом городе быть безоружным — значит быть мертвым.
Я сильно скучала по «Кусаке», но, во-первых, никак не хватало времени туда заглянуть, а, во-вторых, Вик ясно дал мне понять свое негативное отношение к визитам в подобные заведения. Нет, он не запрещал мне ходить туда (посмел бы!), но его точка зрения была ясна. «Хватит с меня сестры-оторвы», — как-то раз сказал он с таким мрачным выражением лица, что у меня пропало всякое желание его огорчать. Я привязывалась к нему все больше, и иногда меня это всерьез беспокоило. Я привыкла к тому, что дорогие мне люди либо гибнут, либо предают меня. Даже не знаю, что из этого хуже…
Было воскресенье. Прохладный, но ясный октябрьский день, располагающий к долгим прогулкам по паркам и чистым городским улицам. В воздухе носился запах дыма и увядания, грядущих холодов — но дышать им было приятно. Солнце было какое-то блеклое, негреющее, но после долгих дней унылого дождя и оно радовало глаз.
Я неторопливо шагала по тротуару, кутаясь в «дутую» спортивную куртку. Она была слишком коротка, чтобы согревать тело ниже пояса, а широкие джинсы не спасали от ветра. Из-под куртки свисал длиннющий, полностью закрывавший бедра, зеленый свитер грубой вязки. Завершали наряд высокие ботинки на шнуровке с рифленой толстой подошвой. Должно быть, со стороны я выглядела этакой уличной оборванкой, потому что все прохожие старше тридцати задерживали на мне взгляд дольше, чем положено, и вряд ли из-за восхищения моим видом. Учитывая то, что мои рыжие космы были заплетены в причудливую крученую косу, толстой змеей струившейся по моей спине, а одно ухо украшали серьги-колечки самой фантастической раскраски, повышенное внимание к моей персоне было понятно. Ну и плевать. С Виком я встречаюсь только вечером, успею переодеться во что-нибудь поприличнее. Хотя Вик никогда не говорил этого вслух, но я-то знаю, что нравлюсь ему гораздо больше в платьях и юбках, чем драных джинсах и растянутых свитерах.
Рэй куда-то укатила со своим белокурым воздыхателем, а торчать дома в компании крошки Лу в воскресный день не хотелось. Я села в автобус и добралась до центра города, оживленного и веселого, помогающего на время отвлечься от собственного одиночества.
Слопав хот-дог, два мороженых и клок сахарной ваты, я отправилась бесцельно шататься по Бульварам Грез — элитному району, сплошь забитому всевозможными развлекательными заведениями: кинотеатрами, клубами, ресторанчиками, казино. Улицы богатеньких подростков. Зря, конечно, я сюда завернула в таком вызывающем наряде — можно было и на драку напороться. Прилизанные девочки-блондинки на шпильках, глянцевые мальчики, элитная молодежь — основной контингент Бульваров Грез. Попадались подростки, одетые так же, как я, но таких было совсем мало. «Грезы» не каждый мог себе позволить. Неудивительно, что на меня косились — ишь, плебейка нашлась!
Бульвары Грез плавно заканчивались узкими кривыми переулками, где публика была попроще — здесь в основном теснились недорогие отели, кафешки, бары, прочие забегаловки. Мое внимание привлекла кроваво-яркая неоновая вывеска на стене порядком обшарпанного дома: «ТАТУ-САЛОН «ВАМП». Вся стена была разрисована гротескными летучими мышами и какими-то клыкастыми и грудастыми тетками. Я хмыкнула. У молодежи считалось особым шиком сделать тату у мастера-кровососа. Своеобразная проверка на вшивость. Кроме того, вампиры делали ни на что не похожие, оригинальные татуировки, и это было правдой. Сама не проверяла — не собиралась и сейчас. Черт возьми, я не доверила бы вампиру даже подтереть мне задницу!
Я уже было двинулась дальше по тротуару, но тут до слуха моего долетел тихий, приглушенный всхлип из подворотни, где, скорее всего, располагался черный вход в здание. Поколебавшись, я вернулась и осторожно заглянула за угол — все эта проклятая слабость, не позволявшая мне пройти мимо плачущего человека. Арк говорил, эта черта присуща стражам порядка, в том числе, Карателям. И называлась она — сострадание. Сострадание и сильное желание помогать слабым и беззащитным…
Я не ошиблась — в грязный сумрачный переулок выходила дверь черного хода. У крыльца, привалившись спиной к стене дома, прямо на заплеванной и пестревшей окурками земле сидел паренек в кожанке и рваных джинсах — голова уткнулась в сложенные на коленях руки, худенькие плечи едва заметно вздрагивали. Красные вихры мальчишки и золотая серьга-крестик в ухе были до боли знакомы…
— Лолли? — неуверенно позвала его я.
Паренек вскинул голову, и я увидела, что нос и верхняя губа у него разбиты, и кровь мешалась с дорожками слез, прочертившими щеки. Глаза его удивленно расширились.
— Ты? Что ты тут делаешь?
— Шла мимо. — я неторопливо приблизилась, осторожно, стараясь не коснуться коленом земли, присела рядом. — Кто это тебя так?
Пошарив в кармане, я выудила мятый, но относительно чистый носовой платок, сунула ему в руку. Все еще глядя на меня своими невинно-синими глазами, Лолли благодарно кивнул и принялся размазывать кровь и слезы по своей заметно вспухшей мордахе.
— Ну, ты ответишь на вопрос? Кто тебя поколотил?
— Тебе какое дело? — буркнул он сердито.
— Слушай, если это дело рук Люция…
— Нет. — он качнул головой, пожалуй, слишком поспешно, чтобы это было ложью. — Это не он. Он меня не бьет.
— Тогда кто?
— Линн.
— Что?!
