Я, Амелия и Тови посчитали это достаточным условием, чтобы сдвинуться с места, и подошли к центру помещения, туда, где начинался завал из камней. Ларион одарил нас недовольным взглядом, но промолчал. Рофальд ловко спрыгнул чуть ли не к нашим ногам.
— Амелия, где, по твоему мнению, может находиться артефакт? Надо ли осматривать другие помещения или искать нужно здесь? — поинтересовался Кит.
— Раньше все храмы были устроены примерно одинаково. Это церемониальный зал. Согласно письменным источникам ценности должны храниться в его центре, чтобы все жрецы и паломники от мала до велика могли узреть могущество Света. Если здесь и есть сокровища, то все они, должно быть, здесь. — Амелия ткнула пальчиком куда-то в груду камней. — Это место называлось адоро и было местом поклонения. И вон там, на потолке под сводом крыши прямо над ним размещалось изображение солнца и символ храма.
Я посмотрела наверх, пригляделась и действительно увидела еле заметный круг-спираль и длинные лучи-треугольники.
— Значит, придётся таскать эти булыжники! — сердито вскричал Ларион. Он смотрел на камни так, будто они оскорбили лично его.
Кит тихо рассмеялся:
— Мар Родрих был бы доволен увидеть тебя за такой работой.
Ларион презрительно взглянул на Кита, наклонился, сдвинул пару камней и гадливо вытер руки о платок с выражением крайнего презрения.
— Я тоже могу помочь. — Выступила я вперёд. Хоть я и не отличаюсь силой и ростом, но с маленькими камнями справиться могу. У Ильвы и не такая работёнка попадалась.
Кит положил руку мне на плечо и мягко проговорил:
— Конечно, Трис. Тебе ещё представится возможность. Но сейчас лучше всё-таки посиди в сторонке.
В сторонке так в сторонке. Амелия бродила вдоль стен, что-то зарисовывала в свою книжечку для записей. Я не хотела её отвлекать и присоединилась к Тови. Она сидела на обломке колонны, вытянув уставшие ноги. Рофальд, Кит и Ларион принялись методично разгребать ту часть завала, которая перекрывала центр зала. На наше счастье, камней там было немного.
— Тови, а кто такой мар Родрих?
— Он отвечает за ведение хозяйственных дел в Академии, — тихонько ответила она, посмеиваясь. — А заодно и за перевоспитание особо отличившихся обучающихся, невзирая на их происхождение, богатство родителей и личное обаяние. И так как Кит и Ларион с завидной регулярностью влипали в истории, то часто в расплату за грехи оказывались в полном распоряжении мара Родриха. А уж он не скупился на наказания и отправлял на самую грязную работу: чистить горы овощей, мыть посуду, драить полы, вещи таскать и тому подобное. И зорко следил, чтобы провинившиеся не использовали магию. Кит переносил такое наказание спокойно, по крайней мере, внешне, зато Ларион каждый раз возмущался до глубины души. Впрочем, это никак не помогало ему образумиться, и вскоре оба снова шли пакостить. Когда мы с Амелией поступили в Академию, эти хулиганы отучились уже три года, и список их дурных поступков уже стремился в бесконечность. Как любит шутить Кит, если карьера мага не задастся, он всегда может отправиться в поломойки, богатый опыт работы уже имеется.
— И что же такого они творили?
— Ну… Знаешь, как они встретили девушек-первогодок? Утром после первой же ночи в стенах Академии в наших комнатах появились глаза! Они смотрели на нас отовсюду: со стен, потолка, пола. Смотрели, моргали, подмигивали. Представь, какой это ужас! Я проснулась от душераздирающих воплей из соседней комнаты. В жизни не слышала столько женского визга. Я, конечно, сразу догадалась, что это миражи и глаза никому не принадлежат и ничего не видят, но выглядело это жутко. Я теперь склоняюсь к мысли, что это Ларион всё задумал, видимо, решил так поприветствовать подругу детства. Амелию, то есть. Лариона от исключения спасало его благородное происхождение. Выгнать отпрыска знатнейшего дома, это был бы скандал. А как Кит выпутывался, я даже не знаю. Наверное, его за талант и успехи в учёбе оставляли.
— А почему же вы в один год обучение закончили, если ты и Амелия позже поступили?
— Потому что маги, Лиатрис, учатся дольше. Разве тебе это неизвестно? Ах, ты же из такой глухомани, откуда тебе знать.
Я не сомневалась, что мне далеко до образованных друзей, но опять получить в лоб собственным невежеством было очень неприятно. От замечания Тови у меня испортилось настроение. Хотела бы я знать, Кит тоже считает меня простушкой? Я загрустила, уже ни о чём Товианну не расспрашивала, поглядывала как парни споро и ловко растаскивают камни.
— Амелия, — позвал Кит, — а как должно выглядеть место с реликвиями? — Мы уже освободили центр и здесь ничего нет, одни камни.
Амелия подошла и долго-долго смотрела на расчищенные от завала каменные плиты пола.
— Не знаю, — обескураженно ответила она. — По древним письменным свидетельствам ценности хранились здесь. — Она нахмурилась.
— Может, их забрали, когда храм пришёл в запустение? — спросил Рофальд. Он прекратил работать и сидел на одном из валунов.
— Нет. Древние были очень суеверны и полагали, кто посягнёт хоть на частицу священного храма, тот навсегда лишится благословения Солнца. Конечно же, это всё предрассудки, но зато они помогли сохранить древнейшие религиозные сооружения от разрушения и разграбления.
— Поэтому теперь у потомков есть шанс разрушить и разграбить, — с ухмылкой проговорил Кит. Он расхаживал туда-сюда и пинал мелкие камушки.
— Воссоздать и изучить — вот достойная цель! Этот храм так далёк от цивилизации и совершенно не изучен. Посмотрите, как много здесь сохранилось! — Амелия развела руками в стороны. — Залы, статуи, стенные росписи, обрядовые принадлежности! Мечтаю убедить учёный совет организовать новую экспедицию. Пора уже преодолеть косность и изучить Лес и всё, что в нём, как следует. Мы же дошли сюда живые и здоровые. — Она осеклась и покосилась на Кита. — Ну почти.
— Зачем же служители вообще так далеко забрались? — заворчала Тови.
— Так храму больше тысячи лет. Раньше и границы другие были. Да и Леса так не боялись, он был ничейным, пока предок нашего короля первый правитель династии король Дилатар где войной, где хитростью не объединил окружающие земли в единое государство. Религиозные культы стали преобразовываться, жрецам пришлось покинуть храм, а потом и память о нём потерялась в веках, остались только скудные свидетельства.
— Амелия, ты не отвлекайся. — Ларион насупился. — Я целую вечность бегаю по Лесу, подвергаюсь опасности быть съеденным заживо дикими животными, таскаю тяжести, а теперь ты хочешь сказать, что не знаешь, где артефакт?!
— Это ж какие животные хотели съесть тебя заживо? — прищурив глаза, спросил Кит.
— Как какие? Комары, слепни и их приятели! Амелия, подумай ещё раз, где искать артефакт.
— Всё, что знала, я сказала, и вообще здесь полно и других ценностей. Научных.
— Подождите! — Кит поднял руку, призывая прекратить спор. — Тут на полу какие-то знаки. А на других плитах никаких знаков нет.
Я подошла посмотреть. На одной из плит пола были какие-то бороздки и углубления, почти стёртые от времени. Амелия склонилась над плитой.
— Это не надпись, — медленно проговорила она. — Не пойму, что это. Рисунок? Почти ничего не разобрать.
— Давайте заполним маленькими камешками или песком эти бороздки. Возможно, так мы хоть что-то увидим.
— Прекрасная идея, Лиатрис! — похвалила меня Амелия.
Мы принялись за работу. Очень скоро перед нами предстало изображение — фигурка человека с поднятыми вверх руками и вокруг него какие-то кружочки, завитушки и палочки.
— Что бы это значило? — задумчиво протянул Ларион и посмотрел на Амелию. Она пожала плечами.
— А может, это просто вход? У нас на постоялом дворе люк в погреб тоже украшен, — сказала я.
— Экая деревенская премудрость. — Ларион усмехнулся.
Я опустила голову и хотела отойти, но Кит удержал меня.
— Прекращай ёрничать, — осадил он Лариона. — Идея Трис не лишена смысла. Надо попробовать сдвинуть плиту. — Кит ходил вокруг человечка на полу, как кот вокруг сметаны. Он показал на выщербленные стыки плит. — Здесь по бокам выемки. Их могли использовать для подъёмного механизма или чего-то подобного, если в полу действительно есть тайник. — Ну же! Думайте, как поднять плиту. Ничего не придумаем, значит, придётся использовать магию. Не знаю как вы, а я буду искать артефакт, пока камня на камне здесь не оставлю. — Кит порывисто взъерошил волосы и закусил губу. Он, обычно такой спокойный, сейчас был очень взбудораженным. Я его не узнавала.
