случай.
— Учить их бесполезно. Таких маленьких, — указал на очевидное его величество.
— Они развиваются быстрее асмасских детей, — возразил Третий.
— Тогда попробую подыскать кого-нибудь, — пообещал Фильярг.
— Подыщи, — одобрительно кивнул Харт, — а то следующий раз они от скуки не только пол во дворце заморозят. И ведь столько времени скрывались, — посетовал, — прям идеальные заговорщики.
— Тут я виноват, признаю, — сознался Фильярг, — разрешал безмолвным не сопровождать их, когда они играли с Шестым.
— Доверчивость, — пробормотал Лиестр, — до добра не доводит. А ведь оба выбрали артефакты воинов, — добавил он с озабоченным видом: — Мне было не по себе от меча в руках ребенка.
— Меч, — отмахнулся его величество, — в руках мальчика — это нормально, а вот водный кнут для девочки… Но характер у нее боевой, н-да. Пора начинать готовить Сэльса к тому, что через одиннадцать лет у него появится курсантка на боевом факультете.
Высочества скривились… Это был тот прогресс, который они хотели бы остановить, но не могли.
— Огонек, — ладонь прижали к губам, обожгли поцелуем.
Юля с трудом выныривала из подаренного целителем сна. Организм ощущался по отдельности, а целиком просыпаться не хотел.
— Как ты? — обеспокоенно уточнил Фильярг, склоняясь над женой.
— Спать хочу, — призналась честно та, — словно большой такой ленивец.
— Ну и спи, — не стал возражать Фильярг, — только домой тебя отнесу. Хочешь?
Юля зажмурилась. Ее. На руках. На глазах у всего птичника. И сразу поползут слухи, что ассара доработалась до такого, что ходить уже не может. Почему-то именно женский трудоголизм местным обществом приравнивался к страшному греху. Ибо пламя надо зажигать не только на работе, а еще дома и обязательно в супружеской спальне.
— Сама дойду, — поспешно отказалась.
Помолчала, так и не открывая глаз. Каяться с закрытыми глазами было легче.
— Прости за то, что молчала. Я так перепугалась. Вела себя точно курица, думая лишь о своих страхах.
Муж взял ее за руку. Пальцы сплелись. Ободряюще сжалились.
— Я всегда знал, что у столь потрясающей женщины будут не менее потрясающие дети. И не забывай, ты не только мать, но и ассара. Для тебя нормально вдвойне переживать за детей, как и не доверять магии. Тебе было непросто принять ту часть себя, а тут дети. Раннее пробуждение. Представляю, что ты только передумала.
Юля вздохнула. Хватит переживаний. Мыслей, идущих по кругу. Тисков, сжимающих сердце. Сухости во рту. Действительно хватит бояться того, что еще не случилось.
— Я столько раз видела всплески у первых курсов. Это так страшно… А тут… Они ведь маленькие. А если стихия проснется и у них?
— Стихия мудра, — в голосе мужа зазвучала улыбка, — она обязательно проснется, но в свое время. Не бойся огня. Он суров, но справедлив. К тому же ты ему определенно нравишься. Я бы сказал, ты единственная женщина на моей памяти, которая вертит им, как хочет.
Юля польщенно фыркнула.
— Ты преувеличиваешь.
— Ни капли, — не согласился Фильярг.
Наклонился, приподнимая ее и бережно-бережно прижимая спиной к себе.
— Это ты меня прости за обман. За то, что не рассказал тогда о Шестом. Мне казалось, что это уже не важно. Все живы, а цена… Прости и за то, что принял решение о ребенке, не посоветовавшись с тобой. Ты же не против его?
— Глупости, — рассердилась Юля, — как я могу быть против?! Нет, что не посоветовался — это, конечно, безобразие. Но я понимаю, ты не только мой муж, но еще и представитель патриархального общества, в котором место женщины где-то между: «подай еду» и «иди спать». Так что ничего другого я от тебя и не ждала. Принял решение, исполнил, а рожать, значит, мне?!
— «Подай еду»? — с угрозой протянул Фильярг. — Хотя «женщина, в кровать» мне нравится больше.
И прикусил мочку уха, заставив Юлю возмущенно охнуть.
— Я говорила про «иди спать», — пробурчала она, — твое звучит неприлично.
— Зато мне, как представителю патриархата, нравится, — усмехнулся Фильярг, стиснул ее в объятиях, прижал к себе и произнес: — Женщина, даже не думай, что сможешь от меня отделаться. И рожать, ты права, будем вместе. В этот раз я поделюсь своей силой с ребенком и роды приму. У меня восемь месяцев на подготовку. Его величество поделится опытом.
Юля нервно сглотнула, уже представляя в красках, как это будет. Целители ладно. Им положено. Но муж? Стремно, не то слово.
— Слушай, — повернулась она к нему и понижая тон голоса до заискивающего, — я погорячилась. И вообще по сравнению с остальными ты у меня самый прогрессивный. Честно.
— Нет, женщина, — Фильярг смотрел сурово, однако глаза смеялись, — мужчина должен принять решение, пока горит пламя проблемы. А приняв его — не отказываться, ибо сомнения — это пепел.
Угу. Очень удобная философия, а главное — ровненько так ложится на мужское упрямство. А ведь она, если подумать, тоже дочь огня и тоже может решать, пока что-то там горит, но и передумать может. Ибо глупость это — пепел, если жизнь диктует свои правила.
— Ладно. Пламя. Пепел. Пошли домой, а?
Погода сегодня одарила солнцем. Было тепло и чувствовалось, что наступает весна, а там, не успеешь оглянуться, как прогреется воздух, а за ним и море. Можно будет забыть о толстых плащах, теплых жилетках, шапках и перчатках. Хотя про шапки — это Юля по привычке. Головных уборов здесь почти не носили. Максимум — капюшон накидывали для защиты от дождя и ветра. Первое время зрелище — снег на волосах — шокировало, потом привыкла и уже не возмущалась, видя даже маленьких детей без шапок зимой. Дети огня, одним словом.
Юля села на траву. Привалилась к теплому боку. Провела ладонью по чешуйчатой лапе.
Сверху неодобрительно кашлянули и протянули собственный плащ в качестве подстилки.
После новости об интересном положении хозяйки уровень ее охраны был повышен и это означало — никуда без товарищей безмолвных. Она словно вернулась в прошлое, когда каждый шаг сопровождался минимум тремя подозрительными взглядами.
Вот и сейчас:
— Леди ассара, смею заметить, полеты в вашем положении могут быть опасны.
Все же репутация — страшная вещь.
— Мы просто поговорим.
Ей не поверили. Устроились неподалеку, готовые пресечь любую дурь, которая взбредет в голову ассары.
— Рассказывай, — попросила Юля, прикрывая глаза и подставляя лицо под солнечные лучи.
Бок под спиной поднялся, опустился. Как в него только поместились все десять корзин с рыбой? Его дома вообще не кормили что ли?
— И можешь не делать вид, что спишь. Чтобы ты знал, я волновалась. Тебя так долго не было.
— Разве это долго? — возмущенно пророкотали в голове.
Ну да. Четыре года. Раз — и
