места ни для мамы, ни для дочери в сердце этого человека.
Вот как горько и обидно ей стало и за себя, и за маму, что она ушла, не показавшись.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила, не поднимая глаз Оленька, ее голос прозвучал глухо, с оттенком вины.
– Конечно, деточка! – засмеялась старушка, – а забрось-ка ты меня в прошлое, туда, в машину, к моему Эдичке, когда мы только-только познакомились. Зачем я так долго сопротивлялась! Еще целых три года мы могли бы быть счастливы. Ну, что сможешь?
– К сожалению, нет.
Чан Ми уже давно тихонько стояла, в дверном проеме, слушая разговор. Она на цыпочках подошла к бабушке и прошептала на ушко:
– Женечка, а оставайся-ка ты жить с нами! На «фиг» тебе отдельная квартира? Смотри, сколько тут места много, и вообще, покажи-ка мне свои цветочки-розочки, а?
Глава 4
«Место силы Чан Ми» Москва. Бывший особняк Василия Степановича. 2011 год.
– Мама, что это было? Судя по всему, я видела девушку, что сражалась на мечах рядом с юношей, они были как единое целое, против огромного количества врагов, не исключено, они спасали мир, вот, прикольно, да? Как в кино!!! Как такое возможно? Это, что, аномальная зона? Я что, видела грядущее? Или былые времена? А можно по желанию махнуть в Египет, одним глазком заглянуть, кто и каким образом строил пирамиды?
Они стояли посредине ванной комнаты, где когда-то был установлен душ для Оленьки. Здесь ничего не изменилось с тех пор. Бронзовые краны все так же гнули упрямые носы в мойку и в ванну, даже плитка на полу и стенах была все та же, только кое-где потрескалась. Душ давно срезали, и только едва заметный слой штукатурки на потолке, отличавшийся по фактуре, напоминал о нем.
– Не знаю, со мной здесь ничего подобного не происходило. Помолчи, маленько, я посмотрю.
Прикрыв глаза, она явственно ощутила присутствующую здесь сильную энергию, но не более того. Восемьдесят лет назад ничего подобного здесь не было. Оленька стала считать – один, два, три, – ничего. Четыре… девять… Поле завибрировало, появились оранжевые сполохи.
Хорошо, девять лет назад, появилось нечто, для чего?
Она вглядывалась в стену, и требовала ответа…
И, вдруг ослепительный свет залил все видимое пространство, словно радушный хозяин распахнул дверь, приглашая ее войти. Инстинктивно, не доверяя так просто открывавшимся дверям, Оленька помедлила, привстав на цыпочки, пытаясь разглядеть, что там внутри, но только вздрогнула, на нее пахнуло холодом, неживым и в тоже время прекрасно манящим сиянием. Все в ней кричало, нельзя, опасно, не входи… Но как же Чан Ми? И она сделала шаг вперед, и тут же ощутила давление, будто бы хозяин передумал, выбросил руки вперед, мягко, но настойчиво давая понять, – это не твоя территория, уходи, уходи.
Она заставила двигаться быстрее свой поток сознания. Вопрос, надо правильно сформулировать вопрос… Цель, какова цель появления этой зоны?… Ничего.. давление усилилось, она покачнулась… Для кого??? Кто??? Она требовала ответа, пытаясь вызвать видения, но, вместо привычных картинок, все стало постепенно меркнуть, и вот она уже стоит в тревожно мерцающей тёмности. Мимо проплывали слабо светящиеся пылинки, не звездочки, не точки, а именно пылинки, их, обычно видно в ярком луче, но здесь не было, ни одного источника света. Проследив за их медленным движением, она увидела отверстие, еще боле темное на фоне окружающей черноты, которая вбирала, всасывала в себя светящиеся сами собой пылинки.
Она сделала еще шаг, протянула руку, явственно почувствовала, как ее влечет к себе неведомая сила.
Вот она разгадка, совсем близко. Внезапно дыра схлопнулась, исчезла, растерянные искорки еще пытались проникнуть вовнутрь, но натыкались на преграду, и разочарованно возвращались обратно.
Но Оленька не собиралась сдаваться, она снова и снова, задавала вопросы. – Кто это сделал? Для чего? Кто может войти?
Комариный писк, что предвосхищал видения, все усиливался и усиливался, уже казалось, что голова вот-вот лопнет от этого раздражающего звука, но ничего, все та же тревожная пустота. Руки и ноги одеревенели, и их пронзают мириады иголочек, которые сгруппировавшись, подбираются прямо к сердцу.
– Ну, что там? – спросила Чан Ми, с тревогой глядя на маму, – что ты видела?
– Ничего, меня не пустили, это все, что я могу тебе пока сказать… А, ты? Как ты вошла туда?
– Вполне естественно, без особых усилий. Появился светящийся проход, ну, как арочные ворота, я и вошла. А там чудеса начались. Я, словно птица, парила над землей. Огромные поля, цветущие подсолнухи, река, такая широкая, словно море, и желтая степь, там шел бой. Танки, взрывы, самолеты сбрасывают бомбы. Потом какая-то стена, а за ней тоже война, только без техники, врукопашную, кино, короче.
– А, почему, ты решила, что это кино?
– Потому, что было ясно, сражаются светлые и темные силы.
– Как ты это определила, по каким признакам?
– Те, что в темных доспехах, у них на головах такие, такие…
– Рогульки? Как коржик или месяц?
– Да, точно, как коржик, с рожками, и еще они сражались луками и топорами. А светлые, у них белая конница, и тоже луки, арбалеты, топоры, колесницы. Ты видела этот фильм?
– Нет, но слышала, – Оленька присела на краешек ванны, – солнышко, можешь мне пообещать одну вещь?
– Конечно.
– Никогда больше не ходи туда одна.
– С чего бы? А, это из-за того, что меня пустили, а тебя нет?
– Вот это как раз и странно. Необходимо все проверить, посоветоваться. Пойдем, я прилягу, а ты посидишь со мной. Помни, ты пообещала маме, держи свое слово, хорошо?
– Да, – скорбно вздохнула Чан Ми, и опустила глазки.
Глава 5
«Императорское Величество». Избушка в лесу. 1925 год.
Поначалу, еле заметная тропинка петляет, огибая вековые деревья, которые так и манят путника прикоснуться к шершавой коре, или просто вдохнуть полной грудью лесной воздух. Но вот она бежит ровнее, с небольшим подъемом. Утренняя дымка рассеивается, и если хорошенько вглядеться, проявится сказочная избушка. Бревенчатое строение потемнело от старости, но три окошка смотрят уютно и благостно. Узорчатые наличники словно вчера только выкрашены и приглашают доброго путника отдохнуть с дороги. Но, если гость непрошенный, то не увидит он, ни тропинки, ни избушки, пройдет мимо, не полюбовавшись веселеньким коньком на крыше, и филигранными изразцами, что служат оберегом от дурного глаза.
Тончайшие спицы мелькали в руках Ариадны. Она стояла на полянке перед избушкой, дожидаясь восхода солнца. Клубок из еще боле тонкой нити таял в кармане ее теплого халата. Закрыв последнюю петельку, она откусила зубами нитку, заправила ее вовнутрь, встряхнула изделие, полюбовалась им недолго, и нахмурилась.
– Вот где она бродит?
На полянке заметно посветлело, но Ариадна прикрыла глаза, разыскивая Оленьку внутренним взором, а та, ненасытно носилась по лесу, утоляя жажду от общения с любимыми местами, после долгого жития в городе.
В зелёном сумраке серебрился образ дочери, напоминая легкокрылую лесную
