вас не люблю! Простите, но я не выйду за вас замуж, – заявила принцесса и внезапно разрыдалась, прижав к глазам платочек.
Барт приобнял ее за плечи, посмотрев на Оливера со смесью гордости и вины.
– Простите… – всхлипнула принцесса.
– Постойте, – начал Оливер, до которого стало доходить, – так вы… – он сделал руками соединяющий жест.
– Да, – спокойно заявил Барт, – мы с мисс Изабеллтон любим друг друга и хотим пожениться.
Оливер не знал, смеяться ему или требовать, чтобы они прекратили розыгрыш. Мисс Изабеллтон высморкалась.
– Понимаю, что ваше сердце разбито, Оливер, и я причиняю вам боль, но вы и сами виноваты: вас вечно не было на месте, всегда дела-дела, а девушкам необходимо внимание, – при этих словах она чуть пожала руку Барту, и тот нежно ей улыбнулся.
– Но когда это произошло? – спросил Оливер, который еще не оправился от изумления.
– Но ты же знал! – удивился Барт в ответ.
– С чего ты решил?
– Ну, помнишь, на днях, когда ты вышел из кабинета отца, ты сказал, что ты расстроен и в ярости и собираешься все исправить…
– Я говорил о мисс Николетте! – вскричал Оливер.
Барт растерянно на него посмотрел, а потом с облегчением выдохнул:
– Так ты нас не осуждаешь?
– Ничуть, – Оливер приобнял обоих. – Будьте счастливы!
Они посмотрели на него недоверчиво, а потом снова переглянулась, блестя глазами.
– Скажите, когда и как это случилось?
– Ну, мисс Изабеллтон как-то уронила свой платок…
– А Барт, – пламенный взгляд, – его поднял.
– А потом она как-то гуляла одна в саду в дождь, грустная…
– А Барт совершенно случайно встретился на соседней дорожке с зонтиком.
– И еще…
– Я понял, – вскинул ладонь Оливер. – Так вот кого имела в виду Марго, когда сказала как-то раз, что тебя ждут.
Оба смущенно потупились и крепче взялись за руки.
– Я хотела сообщить о разрыве помолвки еще тогда, когда встретила вас в кабинете его величества, но не решилась… – прошептала мисс Изабеллтон.
– В общем, я вас благословляю, если вы это хотели услышать, – заключил Оливер и сделал было движение в сторону нужной залы – ему как раз послышались там движение и голоса.
– Но, Олли, – остановил его за руку Барт, – ты что, не понимаешь: теперь тебе срочно нужно жениться на какой-либо из тех двадцати восьми принцесс, что подобрал отец. Или, если быть точным, в течение, – он бросил взгляд на карманные часы, – сорока четырех часов.
Оливер замер: за всем случившимся с отцом, леди Рокуэд и страной в целом он забыл об этом обстоятельстве. В голове горела лишь необходимость поговорить с Никки.
Внезапно его осенило.
– Нет, не нужно! – заявил он, и влюбленная парочка уставилась на него, а потом друг на друга.
Оливера начало это раздражать: похоже, все влюбленные считают, что могут общаться мыслями, и пытаются внушить то же самое окружающим.
– Но, Оливер, – мисс Изабеллтон мягко коснулась его плеча, – вы же знаете: если не сделаете этого, то… погибнете.
– Нет, – радостно заявил Оливер. – Барт, ты помнишь, что нужно сделать, чтобы проклятие исчезло?
– Да, ты, наследный принц и последний из трижды трех королей, должен жениться на принцессе, и тогда ты будешь жив, а род – свободен.
– Нет, – еще радостнее заявил Оливер, – это ты наследный принц – отец ведь еще не успел изменить своего решения, – а значит, последний из трижды трех королей, который покончит с проклятием!
Барт оторопело посмотрел на него, а потом его лицо стало испуганным:
– Но… я не могу!
– Еще как можешь.
– Отец готовил к этой стезе тебя! И ты сам знаешь, что он передал мне этот статус лишь потому, что злился на тебя!
– А может, это все случилось именно потому, что и должно было так случиться.
Мисс Изабеллтон и Барт молча на него смотрели.
– Так что советую вам пожениться как можно скорее. Хотя вообще-то у тебя на это есть еще два года. Но все-таки лучше не тянуть.
– А ты? – неуверенно спросил Барт.
– А я пойду сейчас к мисс Николетте.
В этот момент снова раздался шум.
– Тогда поспеши! – бросил Барт. – Кажется, я слышу их с подружкой голоса.
– До встречи, – кинул Оливер и бросился в сторону гостевого зала, а мисс Изабеллтон и Барт, взявшись за руки, поспешили в противоположную.
Кажется, к часовне. А может, по дороге заскочат спросить благословения у отца.
Когда он вбежал в залу, там уже никого не было, но плед на кушетке свидетельствовал о том, что ее покинули совсем недавно. Оливер быстрым шагом направился в холл и узнал у швейцара, что две мисс только что покинули дворец – он лично усадил их в карету.
– Куда они поехали?
– Я слышал, что к лавке «Волшебные зелья».
– Вели подать карету! – велел Оливер. – Нет, лучше коня. Я поеду верхом!
– Слушаюсь, ваше высочество.
Несколько минут показались Оливеру вечностью, но вскоре копыта уже выстукивали частую дробь по мостовой. Его сердце стучало так же часто, как и они.
* * *
– Никки, я буду скучать! – Софи в последний раз обняла меня, стоя на мостовой и потянувшись через ступеньку экипажа.
– Я тоже, Софи, очень-очень сильно, – ответила я, чувствуя, как вместе с этим объятием в прошлое уходит огромная часть моей жизни.
– Будь счастлива и найди то, что ты ищешь!
– И ты! Надеюсь, мы встретимся через год, и тогда ты уже будешь счастливой выпускницей теапольской школы мод, а я, быть может, хозяйкой какого-нибудь своего небольшого дела.
Софи кивнула, сдерживая слезы, и экипаж тронулся с места.
* * *
Когда Оливер вбежал в лавку, там горел свет.
– Никки, я хотел тебе сказать…
Двое людей подняли на него головы, и он удивленно осекся.
– Софи? – спросил он.
– Ваше высочество?
– А вы кто еще такой? – спросил Оливер, поворачиваясь к черноволосому усатому мужчине, с которым та только что говорила.
– Это мистер Джеймс, – пояснила Софи. – Никки продала ему лавку. И попросила меня передать ему ключи.
– Прода… что?! А где сама Никки?
– Поехала домой за вещами, а теперь, наверное, уже на станции – садится в поезд.
– Ничего не предпринимай! – велел он, разворачиваясь и бросаясь обратно к выходу. Уже распахивая дверь, добавил – А у вас, мистер Джеймс, я снова выкупаю лавку.
– Она в поезде номер семьдесят четыре! – крикнула Софи вслед.
* * *
Я шла по перрону с одним только саквояжем. Удивительно, в сколь малое пространство может поместиться вся жизнь человека. Перрон был окутан паром, и один за другим раздались два свистка. В этот вечерний час здесь было лишь два поезда.
Я шла к своему купе – мимо семьи, багаж которой везли на тележке, мимо зевающего лоточника с пирожками – и старалась ни о чем не думать.
– Никки!..
Надо же, даже свистки поезда словно хотят меня остановить. Я поискала глазами номер вагона и улыбнулась проводнику, от которого отделяло всего с десяток шагов.
– Никки-и-и!
На сей раз крик вовсе не был похож на свист паровоза, и я обернулась. От удивления я выронила саквояж, который тут же подхватили.
– Не уезжайте, Никки… то есть Николетта, – произнес его высочество, запыхавшись.
– Что вы здесь
