империи: нашла объект, подходящий для брака, женила его на себе и получила потомство. Но что же случилось дальше? Почему я перестала получать удовольствие от супружеской жизни? Остается ли Рензо привязан ко мне или связка уже разрушена?
— А как определить, разрушена ли связка? — спросила я.
— Ты навсегда останешься под моим контролем, Лери, — ответил Блейн.
— Мерзавец, — пафосно протянула я.
— Не переживай, — успокоил он, — все, что нужно, я уже узнал, так что если я и буду звать тебя, то только чтобы покувыркаться в постели. Ничего серьезного от тебя мне больше не нужно.
Я обернулась на мужчину. Он нагло встретил мой взгляд и добавил:
— И еще. Пить ты не умеешь, и разумнее было бы запретить тебе алкоголь, но я не до такой степени садист, да и жизнь у тебя непроста, так что, так и быть, ты можешь пить, но только в моем присутствии.
— Как скажете, эньор Блейн, — процедила я.
— Как же удобны эти связки! — улыбнулся плад.
Да, как же удобны эти связки…
Когда я вернулась в наши покои, Рензо сидел на диване в гостиной и читал газету; на столике я увидела чашечку, в которой Нереза обычно подает нам кофе. Остановившись на пороге, я окинула мужа взглядом — свеженький, чистенький, кудрявенький… мальчик. Да, именно мальчик. И это странно, ведь до того, как убили Брадо и все завертелось, я воспринимала его иначе, более взрослым, более надежным…
Я прошла в гостиную как ни в чем не бывало; на мне было чье-то платье, пахнущее чьими-то духами, а волосы я просто заплела в косу.
Рензо никак не отреагировал.
— Нереза, милая, — позвала я, и женщина тут же оказалась у двери. — Свари и мне кофе, пожалуйста, и раздобудь какую-нибудь булочку. Я ужасно голодна.
— Да, эньора, — кивнула она и испарилась.
Я присела в кресло напротив Рензо. Тот спокойно отложил газету и, посмотрев на меня, спросил безэмоционально:
— Хорошо повеселилась?
— Не очень, — так же безэмоционально ответила я, — меня рвало полночи.
— И как ты чувствуешь себя сейчас?
— По-прежнему мутит и голова раскалывается.
— Шампанское — оно такое.
Рензо смотрел на меня, я смотрела на него, солнце заливало розовую гостиную, умопомрачительно пахло кофе, и это совершенно не вписывалось в мои ожидания того, как муж должен встречать жену, которая невесть где и невесть с кем ночевала.
— Даже не спросишь, где я была? — не выдержав, спросила я.
— А ты ответишь, если я спрошу?
— Да.
— Где ты была?
— Напившись, я бросила танцы и пошла разбираться с Блейном. Просила его не рисковать твоей жизнью, а потом меня начало рвать прямо у него в комнатах.
Я нарочно выбрала такие слова, чтобы Рензо вылез из скорлупы своей отчужденности, и это сработало. Подавшись вперед, муж уточнил:
— Пошла к Блейну?
— Да.
— Ты с ума сошла! Зачем?
— Я же сказала — чтобы разобраться с ним. Он втягивает тебя в мутные дела, а ты и рад.
— Ты сошла с ума! — повторил Рензо и, поднявшись, начал нервно расхаживать по комнате.
Я была довольна такой реакцией; он ни на секунду не засомневался, что я сказала правду, потому что вытворять подобное как раз по моей части.
— И что он? — напряженно спросил муж, остановившись. — Рассердился?
— А ты бы не рассердился, если бы к тебе в комнату ввалилась злая пьяная тетка?
Муж приподнял светлые брови, затем нахмурился и начал распекать меня за ужасное поведение: сначала он сокрушался над тем, что я порчу отношения с единственным человеком при дворе, который способен нам помочь; потом перешел в общем к моему моральному облику, затем заявил, что я была неприветлива с его друзьями и выглядела вчера букой и выставила нас в плохом свете перед обществом, и закончил свою прокурорскую речь танцами:
— …Ты знаешь, что я не умею и не люблю танцевать, и все равно вчера устроила сцену перед моими друзьями!
Нереза тихонько вошла, поставила на стол поднос с кофе и вафлями и так же тихонько удалилась. В другой комнате громко заплакал Тео. Я поднялась, чтобы к нему подойти, и Рензо сказал устало:
— Я сам подойду, а ты иди спать. Выглядишь ужасно.
Я кивнула и присела на диван. Рензо пошел к Тео; как только он вышел, я перестала держать маску на лице и уставилась в никуда.
Рензо отлично понял, почему вчера произошло то, что произошло: именно танец, стал последней каплей для меня. Я лишь хотела немного расслабиться и потанцевать с мужем, а он меня проигнорировал. Это Рензо понял, и потому у него нет вопросов к тому, почему я вчера собрала вокруг себя столько кавалеров и напилась. Но почему у него нет вопросов к Блейну? Он что, слепой, и не замечает, как смотрит на меня этот гад? Или Рензо старается не замечать этого, потому что умник Блейн авторитет для него?
Мне стало грустно. Вот и прошли времена, когда мы с Рензо были настоящей парой, одним целым, когда лишь друг другу рассказывали о тайном, когда часами обсуждали технический прогресс и взгляды на мироустройство. Теперь все это он обсуждает с друзьями-студиозусами, а в авантюры его втягивает Блейн... Когда мы потеряли доверие друг к другу? До того, как приехали в Авииаран или после?
Я вздохнула и откинулась на спинку дивана.
Если и была между нами с Рензо связка, так называемые узы пламени, то они явно разорвались.
Я думала, что общество распнет меня за поведение на балу, но Рензо выдохнул, когда понял, что Блейн не сердится на меня; фрейса Клара вообще ни слова не сказала о том злополучном бале; наши «старые» гаранты тоже воздержались от какой-либо оценки; император, которому все докладывается, не нагрянул и не наказал. Более того, вертопрахи, осаждавшие меня на балу, вдруг потеряли ко мне интерес.
Еще одним удивительным последствием того бала стало то, что моя изоляция закончилась: Рензо стал выводить меня в свет. Правда, частенько компанию нам составлял Блейн. Если мы выезжали в театр, у нас обязательно были места рядом с ним; в ресторане садились за один столик; даже на променаде мы были вместе.
Рензо все больше подпадал под влияние Блейна; он не просто следовал его советам и выполнял его задания, он еще
