если отвергну?
— Прошу, моя лассара, не возвращайте меня! — произнес Флоренс и поднял на меня умоляющий взгляд, который не был небесно-голубым, как я ожидала: по голубой радужке вокруг зрачка расходились фиолетовые лучи.
— Ты полукровка, — констатировала я.
— Да. Моей матерью была эльфийка. Прошу, эйна, Гиал накажет меня, если узнает, что не угодил вам!
Барс подполз ближе и ткнулся лицом в мои лодыжки.
— Перестань изображать половую тряпку. Я этого не люблю, — произнесла я, непривычная видеть только затылок собеседника.
Тогда Флоренс сел у моих ног, все еще не поднимая глаз.
— Ты слышал меня. Я жду твоих ответов прямо сейчас.
— Обычно новому альфе все приносят дары. Тот, чей дар не приняли, считается впавшим в немилость.
— А если я приму тебя в дар, но не буду пользоваться твоими услугами?
— Это также будет означать, что даритель впал в немилость. Это даже хуже, чем просто отвергнуть подарок.
— Великолепно. Значит, возврату ты не подлежишь? — фыркнула я. — Что ж, пока у меня нет причин злиться на Гиала, поэтому можешь размять мне спину, но без приставаний, и прежде ты должен одеться.
— Я не нравлюсь эйне?
В голосе Флоренса прозвучала вселенская печаль, а взгляд был таким, что хотелось обнять, погладить по голове и сказать, что все будет хорошо.
— У эйны на родине прислуга не ходит голышом, — пояснила я. — И молись, чтобы с моей служанкой было все благополучно. Если я обнаружу, что с Тефрой что-то случилось по вине твоего предыдущего хозяина, я восприму это как личное оскорбление. Все, что принадлежит мне, не имеют права трогать другие.
Тем временем полукровка отошел к двери, поднял с узкой каменной скамьи набедренную повязку и вернулся ко мне уже в ней.
— Ты сказал, Гиал хочет, чтобы ты стал моим личным слугой. Что входит в твои обязанности?
— Будить вас по утрам, подносить еду и пробовать, не отравлена ли она, подбирать платья и украшения, одевать, причесывать, мыть, делать массаж, лечить, если необходимо. Всегда быть под рукой, в любое время дня и ночи, и исполнять все ваши приказы, — произнес полукровка, делая приглашающий жест в сторону кушетки.
Что ни говори, а руки у Флоренса были золотые. Это я уже поняла, когда он разминал мне шею и плечи. Поэтому я улеглась на живот, предвкушая кайф. Может, подарочек, не так и плох…
— Ты маг? — спросила я, пытаясь отвлечься разговором, чтобы побороть смущение, ведь от меня ждут поведения повелительницы.
— Мне досталась от матери магия исцеления, но ошейник зачарован, чтобы я мог применять ее лишь по приказу хозяина, — откликнулся барс и аккуратно спустил полотенце до талии. Умный котик не стал переходить границы. Понял, что расширенный спектр услуг лассару не прельщает. Может, из него и выйдет толк, рассудила я. Но за то, что не пустили ко мне Тефру, кто-то сегодня точно ответит.
— После того как Арнау взял в заложники нашего альфу, Гиалу пришлось нелегко. Он не имеет фамилии, не принадлежит к знатному роду. Поэтому ему пришлось заручиться поддержкой нескольких ахайдов, которые обладали достаточным влиянием, чтобы удерживать в клане хотя бы иллюзию порядка.
Я мысленно фыркнула. Вот именно, что “иллюзию”, учитывая, что даже в Сантаре известно, какой бардак творится у оборотней с налогами и управлением.
Барс замолк, продолжая разминать мне спину. Его руки творили настоящие чудеса, и мои мышцы постепенно расслаблялись. Кошке, что дремала где-то глубоко внутри, это тоже нравилось.
— Продолжай. Ты уже начал рассказывать, если остановишься, я решу, что ты ослушался меня, и отошлю обратно, — строго заметила я.
Я чувствовала запах страха Флоренса, который полыхнул еще ярче после моих последних слов, и он поспешно заговорил:
— Ахайды хотели вашей смерти, потому что вы человек, и Гиал… он…
— Говори!
— Гиал поддался их давлению и послал вам в качестве сопровождающего эрда Делиса, — произнес Флоренс.
— Который ненавидит людей больше всех вас, потому что они вырезали его род, — закончила я фразу.
— Да… — тихо выдохнул полукровка, а потом посыпались оправдания: — Сегодня Гиал увидел, что вы не человек, и понял, что ошибся. Он просит прощения за то, что принимал участие в заговоре против вас. После того как он удостоился чести видеть вашего зверя, он признает, что только вы сможете привести клан к процветанию.
Значит, недавнее покушение — дело рук не Гиала а и компании, а кого-то еще? Лиэр говорил, что двенадцать ахайдов разбились на несколько делящих власть группировок. Выходит, нанять клан убийц для моего устранения решил не Гиал?
А может быть, все было наоборот? Погода была прекрасная, лассара была ужасная.
Старине Ги донесли о моей кошке. Он понял, что барсы признают во мне повелительницу, как только увидят, что у меня тоже есть зверь. В итоге, не желая расставаться даже с той небольшой властью, что у него есть, заместитель Солера решил уничтожить меня. Но не потому, что я человек, а по той причине, что я слишком серьезный соперник.
Теперь Гиал умасливает меня, пытаясь примкнуть к тому, кого считает сильнейшим, то есть ко мне. Он либо готов жить в моей тени, либо выжидает момент, когда я буду остро нуждаться в его помощи, чтобы сделать меня марионеткой и снова получить вожделенную власть.
Я почувствовала, что от напряженных размышлений у меня начинается мигрень. Головоломка, в которую я угодила, понятней не стала: в нее лишь ввели новые переменные, от которых я не знала, чего ожидать.
Пока что я решила принять “подарочек”. Буду внимательно следить за Флоренсом. Он может стать ключом к истинным намереньям своего предыдущего господина. А еще его можно заставить принести такую же клятву верности, как Лиэра. Тогда я смогу использовать котоэльфа по полной программе, не боясь предательства.
Впрочем, любого можно поставить в положение, когда он будет готов предать все свои идеалы и даже погибнуть ради сохранения жизни дорогих ему существ. Так что при определенных обстоятельствах клятва может и не спасти меня от предательства подарочка.
Значит, попробуем сделать вид, что я поверила в слова Флоренса и раскаяние Гиала, якобы озабоченного одним лишь благоденствием клана. Но мне наверняка поставят в вину то, что я не вступилась за эрда Солера, которому Гиал приходится сводным братом и почти наверняка другом.
Когда Флоренс окончил массаж, я поднялась, кутаясь в халат и делая вид, что не особо стесняюсь: ведь не может же могучая повелительница барсов краснеть при виде слуги, не смеющего поднять взгляд? По сути, я должна относиться к нему как к вещи… какая средневековая дикость. Во что я превращаюсь?
