— А… Хорошо!
Я торопливо убрала вещицу обратно.
Лучше отсидеться тихо и без нарушений, пока дозорные пишут отчёт, а потом уйти по-хорошему. Интересно, как там дела у Бэлморта…
Я села на краешек лавочки, поджимая под себя ноги. Некуда было деть руки, поэтому я просто стучала пальцами по коленкам, то и дело посматривая в сторону коридора. Хотелось поскорее покинуть это холодное и сырое место.
— Ты боишься крови? — неожиданно спросила Саша, заставив меня вздрогнуть.
— А? С чего бы?
Женщина пожала плечами, присаживаясь рядом:
— Ты действовала быстро, когда Вероника потеряла сознание. Но не когда увидела кровь. Серьезно, я думала, ты так и будешь таращиться на неё и свои руки, — Саша кинула на меня жалостливый взгляд и принялась ковырять землю носком ботинка.
Я сглотнула. Сейчас я совсем не помнила этого. В голове просто остался туман. Белый и не сулящий ничего хорошего.
В коридоре послышался шум, и я вытянулась в струнку, желая увидеть Бэлморта. Быть может, уже всё? Я встала, чтобы подойти ближе, а потом села обратно, прищурившись. Вероника?
Женщина улыбнулась нам через силу и покосилась на ведущего её Гила:
— Снова привет, разбойницы. Скучали?
— Мы думали, тебя освободили…
— Ага, я тоже раскатала губу. Да, здоровяк, Гил?
Она усмехнулась, а он лишь толкнул её в плечо, доставая ключи из кармана. Это что, кровь на его руках? Сначала я испугалась, а потом внимательно осмотрела Веронику, не увидев никаких повреждений. Выдохнула и вопросительно посмотрела на женщину, когда она беспечно плюхнулась между нами с Сашей, положив руки нам на плечи.
— У тебя полчаса, — сказал Гил напоследок, дождался, когда Вероника кивнёт, а потом ушёл дальше по коридору, громко топая своими ботинками.
— Почему тебя не отпустили? — спросила я, помня о детях драконицы. Будет плохо, если они останутся надолго без матери.
— Да вот, — женщина сглотнула, закусив губу. — Как раз обещали.
— Что он имел в виду? — ровным тоном спросила Саша, стряхивая с себя чужую руку. — Какие ещё полчаса?
— Это… — Вероника посмотрела вперёд, избегая наших взглядом. — Милашка Мила?
— Да? — отозвалась я, не понимая, что происходит с женщиной. Больше она не улыбалась, прекратила глупо шутить, нервируя Сашу. Лишь таращилась вперёд, будто не зная, куда деть глаза.
— Твой амулет… Он ведь ещё работает, да?
— А? — я пожала плечами, запустив руку в карман. — Наверное… Я не знаю. Что случилось? Тебе нужна помощь?
Закралась догадка, что та кровь на руках Гила всё-таки принадлежала Веронике, и я в панике начала оглядывать её тело.
— Ну… Будем надеяться, что работает, — она виновато посмотрела на меня, а потом резко встала, выкидывая вперёд руку и отбрасывая меня к твёрдой стене.
К той самой, у которой я лечила её разбитую голову.
— Ай! — закричала я, больно ударившись о твёрдую стену спиной. Воздух вышибло из легких, и я непонимающе посмотрела на женщину снизу вверх.
Она ничего не ответила. Лишь присела на корточки, посмотрела на меня сверху вниз и крепко схватила за волосы, приподнимая с земли и заставляя сжать зубы от боли.
— Кричи, — её губы изогнулись в неприятном оскале, и мне тут же захотелось забиться в дальний угол камеры. — Кричи, или я поломаю тебя.
Я дёрнулась назад, и Вероника поджала губы, стряхивая с пальцев клочок моих чёрных волос.
— Эй! — со спины Вероники подошла Саша и отпихнула её в сторону, тут же подав мне руку. — Что на тебя нашло?
— Не лезь не в своё дело! — рявкнула Вероника, поморщившись. — С каких пор ты лезешь в чужие разборки?!
— Разборки? — воскликнула женщина, поворачиваясь в её сторону. — Она же помогла тебе!
— А кто поможет моим детям?! — закричала Вероника, и отвела взгляд, закусывая до крови нижнюю губу. Со лба её стекал пот.
— Детям… Что он пообещал тебе? Гил, да?
— Не твоё дело, — отрывисто бросила Вероника. А потом подняла руку, и что-то устрашающе блеснуло во мраке камеры.
— Драхх, да ты чокнутая! — ужаснулась Саша, отступая в сторону. — Ты и Гил, вы оба! Какого он снабдил тебя оружием?
— Да захлопни ты пасть! — рявкнула Вероника, перекручивая нож в руке и устремляя взгляд уже на меня. — Ничего с ней не сделается.
— Вероника, перестань! — закричала я, пока она подходила ближе. Разница в нашей комплекции была явно не в мою пользу, а ещё нож… Если она захочет убить меня, я смогу разве что пискнуть напоследок. Ох, Бэлморт… Почему я была такой глупой и позволила увести нас в это ужасное место? Бэл ведь мудрее, он… Если бы я только послушала его…
— Прости, замарашка, — женщина мотнула головой, словно отбрасывая последние сомнения, а потом нависла надо мной, хватая за руку и наседая сверху, прижав к холодному полу лицом. Что-то хрустнуло. Слишком громко в оглушающей тишине этого места.
— Н-не надо…
— Прости, прости! Кричи! Ты сможешь вылечить себя, я же знаю! — теперь в голосе её было раскаяние. — Пожалуйста, кричи!
— Веро… А-а-а!!! — давление на тело стало сильнее — теперь драконица навалилась сверху, вдавливая своё колено в мою поясницу и одновременно выкручивая руку. — Пожалуйста, хватит! Хватит, прошу! Почему ты вдруг… А-а-а!
В горло словно врезались тысячи иголок, мешая связно говорить. Когда казалось, что больше тело не выдержит, а из глаз ручьём текли слёзы — мой отчаянный вопль, полный боли, разорвал покой этой холодной тюрьмы.
А следом, словно вторя моему крику, стена с тихим треском пошла трещинами, пол под нами задрожал, а из глубин тюрьмы раздался чудовищный рык, заставивший кованые прутья решетки застонать и задребезжать, подчиняясь чьей-то ярости где-то там в темноте.
Глава 24
Глубокая трещина ползла по стене, угрожая завалить её прямо на нас. Вероника остановилась и непонимающе посмотрела наверх, прямо туда, откуда на ее голову начала осыпаться пыль и крошка с потолка. А я крепко ухватилась за лавочку, которая в один момент стала единственной опорой в ходящей ходуном камере.
Ох, милостивая Праматерь…
Вероника покачнулась и повалилась к стене, когда пол задребезжал сильнее. А следом раздался хлопок — стены, потолок, всё разом обвалилось на наши головы с оглушающим грохотом, заставляя нас троих завизжать от страха.
Вот же! Теперь мама увидит лишь мой труп, заваленный грудой тяжелых обломков. И это если нас вытащат из-под завалов, а не оставят гнить здесь.
Я поняла, что жива, когда от визга стал заканчиваться воздух в легких. Зачем мертвецу воздух?
Саша и Вероника забились в другом углу камеры и выглядели не менее шокированными. Саша пощупала свою голову и перевела широко распахнутые глаза на Веронику, которая жалась к ней, как ребёнок, и не переставала кричать.
− Заткнись и отлипни от меня! — рявкнула Саша, часто и быстро дыша, и отпихнула от себя драконицу. — Небось из-за тебя боги нас и покарали!
− Я не…
− Кто, − громом донеслось откуда-то сверху, и я замерла, боясь даже посмотреть в ту сторону, − посмел обидеть мою жену?
Поднять взгляд всё еще казалось чем-то невыполнимым. Я смотрела на стремительно бледнеющую Веронику и считала про себя, до пяти, до десяти… На пятнадцати сердце перестало биться, как сумасшедшее, заглушая всё вокруг, и я медленно повела взгляд вверх, коснулась им бледного купола, сотканного из воздуха и переливающегося фиолетовыми прожилками, того самого, который я уже видела на нашей с Рином поляне в Низшем мире. А потом…
У Кайонела был скучающий вид. Холодная маска на бесстрастном лице, и лишь темный взгляд выдавал его настроение. Он горел от ярости, казалось, был способен сжечь всё вокруг злобой, клокочущей внутри.
Внезапно кусок большого камня за спиной Кайонела отлетел в сторону, и из-под завалов выглянула кровоточащая голова Гила. Мужчина поставил руку на землю и зацепился ногтями в попытках выбраться, а потом посмотрел туда же, куда смотрела и я. Маленькие глазки его распахнулись в ужасе, занимая теперь едва ли не половину лица.
