− Попросил бы сразу и без агрессиии, и я бы сразу пошел навстречу, — улыбнулся я и поднял руки, — и сказал, что у меня его нет, − я улыбнулся шире и развел руками, пока лицо стражника краснело от ярости. — Что-то еще?
− Ты насмехаешься, ошибка империи?! — прорычал бородатый, сжимая кулаки до громкого хруста. Звук разнесся эхом по коридорам, и я подумал, что мы зашли далековато от основных камер. Слишком уж тут было пусто. — Без амулета мой дар достиг бы тебя еще у клетки той девчонки!
Я наклонил голову набок, вспоминая первую вспышку силы дозорного. Да, кажется, моё неповиновение тогда впервые вызвало у него острое желание нагнуть меня силой, но что-то пошло не так.
− Хм, пожалуй, ты прав, − кивнул я медленно, пока в мутных глазках мужчины сквозил немой вопрос. — Должно быть, у меня и вправду есть амулет. Или… − он напрягся, чуть подаваясь вперед, будто боялся упустить хоть одно слово из моего признания. — Или же ты слаб настолько, что твоё жалкое подобие дара не смогло пронять бездарного, господин дозорный.
Секунда ушла у него на то, чтобы до конца понять смысл услышанных слов. Другая потребовалась на оглушительный вопль ярости, прежде чем он занес ногу и тяжело впечатал её в мой живот.
Глава 23. Разрушение
— Полезная вещица, — толстушка наклонилась над нами с Вероникой, пока я прикладывала к голове той кулон нэс Грувии, зачарованный Рином.
— Да уж, — согласно кивнула я, следя, как кровь перестаёт течь буквально на глазах. Порез затягивался и больше не кровоточил, алые разводы остались лишь на моих пальцах и в коротких волосах Вероники. — Это подарок дорогого мне человека. Прощальный.
— Довольно искусного дракона, — заметила рыжая женщина, складывая руки на пышной груди и упираясь спиной в стену. — Я даже не почувствовала его магию, пока ты не достала и не использовала по назначению. Обычно от амулетов фонит на добрую версту.
— Этого мне было не узнать, — пожала я плечами и поудобнее уложила на своих коленях голову Вероники, — я бездарная, — ответила на молчаливый вопрос женщины, и та лишь кивнула, вновь отворачиваясь, как при первых минутах нашего знакомства.
— Если что… — женщина неожиданно прервала минутное молчание и посмотрела на меня в упор. Глаза её блеснули синевой во мраке камеры. — Я не разговариваю с тобой не из-за этого, ясно? Мне просто плевать и нет дела до знакомств в тюрьмах.
— Ты имеешь в виду…
— Бездарность, — отрывисто ответила она, пожимая плечами. — Не хочу, чтобы кто-то считал, что я как это тупое стадо. Хотя мне и плевать, кто что подумает… — она запнулась, окончательно запутавшись и запутывая меня, а потом выпалила на одном дыхании. — Мой дед был таким. Я знаю, каково вам. Вот, что я хотела сказать. Ты не виновата.
— Спасибо, — усмехнулась я. Весело было наблюдать, как взрослая женщина краснеет, не находя правильных слов. — Ты выглядишь хорошим человеком.
Она помолчала с минуту, а потом тихо проговорила, глядя в грязный пол камеры:
— Я любила смотреть, как лицо деда озаряет гордость, когда мы с братьями учились контролировать дар. Он говорил, что чувствует себя так, будто пробудил свой собственный. И моя бабушка всю жизнь любила только деда. Бездарного, подумать только, да! Даже несмотря на презрительные взгляды вокруг. Дед умер пятьдесят лет назад, а она всё ещё одна и готовит его любимое жаркое по выходным, — тут она усмехнулась, почесав курносый, чуть тронутый краской, нос. — Совсем не дар определяет дракона. И даже не его отсутствие.
Я согласно кивнула, подумав о Бэлморте. Конечно, было обидно быть обманутой, а с другой стороны… Что это меняло? Бэлморт все еще оставался Бэлмортом, ведь так? Быть может, он поздно пробудил свой дар и большую часть жизни страдал от таких драконов, как Гил. Жаль, что ему не попадались на пути такие люди, как эта женщина.
— А как вас зовут?
— Я Саша, — представилась она.
— Милашка-замарашка Мила разговорила тюремную буку? — откуда-то снизу раздался веселый голос, и Вероника пошевелилась на моих коленях. — Похвально!
— Ой! — я вскрикнула, когда драконица резво вскочила и поддела пальцем кулон Грувии.
— Но это будет ещё интереснее! — она прищурилась, изучая красный камень, и почесала голову в том месте, куда пришёлся удар об стену. — Дорогая?
— А… — я и слова не успела сказать, а женщина уже подняла кулон поближе к потолку и крутила, ловя отблески света от красного камня. Кажется, сила Рыжика и правда быстро вылечила её. — Я не знаю.
— Дорогая, — утвердительно ответила за меня Вероника. А потом подбросила вверх, посмеиваясь и следя, как я ловлю её непослушными руками. — Спасибо, замарашка. Без тебя я бы долго приходила в себя. А может, — она стала говорить тише и устрашающе, — тюремные крысы сожрали бы моё тело прямо с пола, пока я валялась в отключке! От этой гарпии помощи не дождёшься, — она фыркнула и сложила на груди руки, отворачиваясь от Саши.
— Ты преувеличиваешь, — нехотя ответила та, поморщившись.
— Шесть сиротинушек на твоей совести остались бы, рыжая! — скорбным тоном продолжила Вероника.
— Захлопнись!
— Я бы пришла к ним во сне, ко всем шестерым, и показала, где ты живешь! Готовила когда-нибудь на шесть драконьих голодных ртов?
Я громко засмеялась, и две пары глаз обратились в мою сторону. А потом дверь камеры неожиданно скрипнула, и я отошла к стене, ловя на себе ещё один взгляд. Гила. Только теперь он не был доброжелательным, как пару часов назад. Что-то изменилось.
— Ты! — он ткнул пальцем в Веронику и махнул головой в сторону. — На выход.
— Ва! — женщина счастливо взвизгнула и повернулась ко мне, подмигивая. — Быть может, шесть голодных ртов уже обивают порог этого гадюшника и уже достали всех дозорных своим нытьем. Так бы мне ещё с неделю тут чахнуть. Ну, бывайте!
— Прощай, Вероника, — улыбнулась я. Хотела бы сказать заученные слова, что нэс Грувия вдалбливала в мою голову, но вовремя прикусила язык.
Драконица шагнула в проем открытой двери, и подняла руку, больше не оглядываясь.
С уходом Вероники из камеры, она будто опустела. Стало так тихо, даже грустно… Я помотала головой, не понимая, как можно было привязаться к кому-то за несколько часов. Наверное, так бывает, когда в жизнь резко врываются громкие эмоциональные люди, заполняющие собой всё пространство, и внутри, и снаружи, а потом так же быстро из неё, жизни, выходят.
— Что это там у тебя? — Саша указала рукой на валявшийся у моих ног серый цветок, и я ахнула, быстро подняв его с пола. Наверное, выпал, когда я в спешке доставала из кармана кулон нэс Грувии.
— Ещё один подарок, — улыбнулась я, расправляя серые лепестки. — От того же дракона.
— Второй раз он решил тебя не баловать, — усмехнулась Саша, приподнимая бровь.
— Нет уж, — поджала я губы, прижимая цветочек к груди. — Этот подарок намного дороже.
— Твоему сердцу? — Саша подошла ближе и протянула мне руку ладонью вверх. — Тогда давай сделаем так.
Она подула на цветок, избавляя его от пыли, и аккуратно продела стебелёк в мои запутавшиеся волосы. А потом вопросительное выражение на её лице сменилось сначала удивлением, а потом и искренним весельем, когда я поспешила достать из того же кармана голубой цветочек. Это всё, что осталось от последнего венка Лоры. Остальное поглотил сначала Молочный туман, а потом и огонь императорской стражи.
— Чудачка, — снисходительно вздохнула Саша, вплетая голубой цветок к серому. — Ухажёр подарил тебе украшение и цветы, а ты разобрала букет на части и расфасовала по карманам? Что там у тебя ещё завалялось? Доставай уж всё.
— Больше ничего, — смутилась я, опуская глаза. — Это всё.
— А вот это, — Саша тронула кулон нэс Грувии, который я успела повесить на шею, и покачала головой. — Вот это лучше отправь обратно в карман, девочка. Он напитан даром, такие побрякушки запрещено иметь за решёткой. Удача, что Гил не заметил его. Прячь.
