и Мишка опередили нас. Умчались вперед. А я же намеренно оттягивал тот момент, когда придется переступить пограничную территорию.
Земли Изгоев проносились мимо нас. Я отказался от сопровождения, посланного Имаром. Но волки проводили нас до своих границ.
Впереди – Пески смерти – пустыня, которую мой зверь преодолел бы за несколько часов. А сейчас, управляя тачкой, я намеренно не спешил, стараясь отыскать хоть какой-то аргумент в пользу того, что мы можем свернуть с намеченной пути и исчезнуть в любом уголке планеты, так, что никто даже не узнает и никогда не найдет нас.
Я не разделял идею Томи – предстать перед открытым судом. Если придется, собирался запереть свою пару во дворце под замок. Изначально – до рождения малыша. А дальше – как получится. Я намеревался зубами вгрызаться в любую возможность. Даже если мне предстоит переписать все законы истинных носителей крови оборотней.
Либо побег.
– Расскажи мне, как прошел наш свадебный обряд, – попросила Томирис, когда мы остановились на ночлег. До границы с королевством оставалось не так много километров. И если преодолеть расстояние на той скорости, с которой я привык двигаться, то всего пара часов. А так – еще сутки были у меня в запасе.
Томирис не жаловалась на изнурительное пекло, не плакала и не подавала виду, что наше путешествие причиняет ей неудобства. Она словно намеренно гасила то пламя, которое горело в ней. Смирилась с неизбежным.
И это злило моего зверя и меня.
– Обряда не было. Я взял силой, а ты плакала, – повинился я.
Томирис в ответ рассмеялась. Покачала головой.
– Врешь ты все, Яромир, – говорила она. – Ты совсем не такой! Я знаю!
Горечь разлилась по глотке. Знает она, как же. В минуты первой близости я ведь ненавидел ту, дороже которой для меня не существует в этом мире. Да во всех мирах!
– Наша свадьба проводилась бы на земле истинных в ночь полной луны. На тебе была бы расшитая цветами рубаха до пят. Девушки расплели бы твои косы. Я взял бы тебя за руку и произнес бы слова древней клятвы. А потом поставил бы метку вот сюда, – я обвел пальцем то самое место, где стояла моя обновленная метка.
Мысли вернули меня в тот день, когда Велимир разорвал плечо Томирис, в попытке подчинить мою пару себе. Поэтому мне пришлось пометить Томи еще раз, как только она оказалась в моих руках. Мой зверь требовал закрепить связь.
– А потом сделал бы своей на виду у всех? – догадалась Томи.
– Это очень древний обряд, – усмехнулся я.
– Хорошо, что у нас все по-другому, – фыркнула девчонка, потерлась носом о мое плечо и спросила: – Как думаешь, если мы предначертаны друг другу судьбой, то есть шанс встретиться после смерти?
– Мы можем просто не расставаться, – предложил я.
Томи затрясла головой. Видел по ее глазам, что она сейчас вновь заведет разговор о том, что я – правитель, я – должен, народ – ждет. Но я не хотел слышать то, о чем знал.
Разве не такой Королевой стоит гордиться? Да, именно такую правительницу ждет земля Истинных. Но сколько продлиться ее власть, если по их же законам Томирис грозит смерть, стоит ей сделать один единственный шаг по территории, которая начинается за Песками смерти?
Я прижался поцелуем к ее манящим губам, срывая легкий стон, который вот-вот грозил прорвать мою выдержку. Луна, повисшая над головой, благословляла нас на безумства этой ночью. И я не стал тратить время зря. Я наслаждался каждым мгновением, отведенным нам с Томи самой Луной.
* * *
Я очнулся ото сна внезапно. Словно кто-то позвал меня, пронзительно выкрикнув имя.
Открыл глаза.
Томирис спала рядом, спрятав нос на моем плече.
Плотная ткань палатки не скрывала лучей яркого солнца. Жара меня не беспокоила, а вот Томи страдала.
Или не от жары?
Девчонку бил озноб. Ее хрупкое тело было покрыто испариной. А руки оказались ледяными.
– Томирис, проснись, родная! – тихо позвал я.
Томи тут же распахнула глаза. На миг я увидел в них одну лишь темноту, липкий, тягучий, бездонный мрак. А потом цвет ее дивных глаз вернулся.
– Тебе холодно? Как ты себя чувствуешь? – допытывался я.
– Все в порядке, кажется, – сипло прошептала она в ответ.
Мое сердце похолодело. Томи грустно улыбнулась, словно пыталась меня приободрить, а потом ее глаза закатились, и она рухнула бы к моим ногам. Вовремя успел перехватить и прижать драгоценную к себе.
– Томи, любимая, – позвал я.
Но моя истинная молчала.
Я не знал, что делать. Понимал одно – нужно бежать на земли истинных. Предки помогут. Или Кэлид. Или Вайда.
Подхватив Томи на руки, помчался вперед. Пески проносились мимо смазанной картинкой, пока передо мной не появилась граница.
Перевел дыхание и осторожно опустил Томирис на землю.
За два часа стремительной гонки сердце готово было вырваться из груди. Но не это заботило меня. А символы, что жгли кожу под рубашкой.
– Боги, нет! – выдохнул я, видя, как лицо Томирис становится все бледнее, а символы на моей груди – меркнут.
Выходит, руны не вечны? Привязки нет? Но я же все сделал правильно! И Томирис услышала мой зов! Она ведь вернулась ко мне!
Кэлид и Вайда уже ждали меня, как и воины из личной охраны.
Мы прошли по улицам города, миновали площадь. Я внес Томирис во дворец, а потом, поднявшись на второй этаж, устроил на кровати в своей спальне.
Огромная постель казалась гигантской в сравнении с моей маленькой человечкой. Или Томи была очень хрупкой и почти невесомой.
– Народ собрался на площади, Яромир, – тихо сообщил Кэлид. – Прости, друг, но они требуют своего правителя.
В полной тишине мои кулаки хрустнули пронзительно громко. Что ж, они его получат!
– Позови врачей! Знахарей! Да плевать кого, но чтобы она поправилась! – прорычал я, не сводя взгляда с бледного лица моей Томирис.
– Яромир, ты ведь понимаешь, что это все бесполезно, – тихо возразил Кэлид.
А мои нервы просто-напросто сдали. Рука взметнулась к горлу оборотня, когти вонзились в кожу. Я не контролировал свою злость и ярость. Она рвалась наружу, как горный поток. И я уже не мог остановить эту силу.
– Она будет жить! – взревел я, движением руки отшвырнул друга с дороги и выскочил из спальни.
Знал, что Вайда уже там, на страже сна Томирис. А я больше не мог ждать, не мог смотреть, как моя любимая гаснет и увядает с каждым мгновением.
Но сначала я взгляну на свой народ, ради которого моя Томирис вынуждена страдать.
* * *
Просыпаться
