нет денег! И вместо того, чтобы рассказать мне — а уж я-то непременно бы воспользовалась этим знанием — он купил долг сам. Естественно, я испугалась! И решила… не знаю, что Джулиан будет как-то использовать долг. Я не думала ни о чем таком… хотя ладно, думала. Потому что по Джулиану никогда нельзя понять, когда он говорит серьезно, а когда издевается, но я не считаю его полным подонком. Просто я не люблю быть зависимой от кого-то и…
Я вздохнула. Дракон вздохнул следом, но это, кажется, потому что в него уже не лезла еда, а доесть ее хотелось.
— Если честно, мне гораздо проще терпеть и работать дальше, стиснув зубы, зная, что в любой момент я могу сдаться, все бросить и уехать. Как можно дальше от семьи, которая вычеркнула меня из жизни, от коллег, которые не упускают случая уколоть, от бывшего мужа. А теперь бросить все не получится, мы связаны долгом, и остается только молиться, чтобы условия его выплаты были приемлемы. И нет, я не верю, что Джулиан заставит меня отрабатывать долг в постели, это иррациональный страх. Но я боюсь, что ему покажется веселым использовать долг, чтобы повеселиться, а я…
Я посмотрела в небо, где собирались темные тучи, на дракона, дожевывающего последний кабачок и на часы, которые неумолимо отсчитывали время до грядущего свидания с Брауном.
— Похоже, я все еще его люблю.
Дракон издал нечто среднее между «у-у-у» и «р-р-р», что я расценила как «ну ты даешь».
А я думала, произнести это вслух будет сложнее. И унизительнее. Столько лет любить одного мужчину, да еще и того, кому не нужна эта любовь — что может быть более жалким?
— Я не знаю, откуда это взялось. Я не знала Джулиана, как человека, не общалась с ним дольше пары минут на каких-то семейных обедах или приемах, да и то редкое общение ограничивалось парой дежурных фраз. Просто однажды увидела его и влюбилась. Потом папа сказал, что обсуждает возможность нашей с ним свадьбы, и я была так счастлива те месяцы… Казалось, что стоит только надеть на палец кольцо — и волшебным образом появится семья, как из любовных романов. Да, пусть брак договорной, но ведь в моей семье просто обязана появиться любовь.
Вряд ли Златокрылый вообще знал о моих чувствах. Одна мысль о том, что кто-нибудь ему расскажет, вызывала холодную дрожь. Тогда я считала наш брак даром Высшего, а сейчас кажется, что папа неслучайно из всех семей Лесного выбрал именно Златокрылых. О моей влюбленности знала лишь Принс… уж не она ли открыла родителям мой самый страшный секрет?
— Потом была свадьба. Красивая, вся такая сказочная. О ней писали в газетах, у меня брали интервью, и все как в романтических книжках. Первый поцелуй — у алтаря, после клятвы Высшему. А после того, как гости разошлись, Джулиан просто ушел. И я осталась одна в огромной спальне, в чужом доме, где никого и ничего не знала. Мне хотелось есть, но я не знала, как найти кухню, а на свадьбе от волнения не получилось съесть ни кусочка. Я не знала, что будет дальше, вернется ли муж, и почему вместо первой брачной ночи у меня полное одиночество.
Я прислонилась к холодной драконьей шкуре и потерлась носом. Дракон уже доел угощение и теперь молча то ли слушал, то ли подремывал на припекающем солнце. Но я все равно была ему благодарна.
— С тех пор Джулиан на меня даже не смотрел. Дежурно здоровался, дежурно придерживал передо мной двери, дежурно желал спокойной ночи — и уходил развлекаться. Иногда пропадал на несколько дней, а иногда приводил подружек домой. Нет, он не изменял в открытую и не издевался, но и не скрывал, что нас связывает лишь формальная запись в метрической книге. Я думала, что наступит разочарование и чувства утихнут, но продолжала его любить, представляешь?! И каждый, каждый гребаный раз, когда Златокрылый начинал очередной роман, я ненавидела его за то, что он не может вдруг стать мужем из наивных детских мечтаний, себя — за то, что продолжаю его любить. И этих девушек. За то, что мне не светит их место.
В один прекрасный момент я поняла, что так больше не могу. Что если я останусь в его доме, то стану тенью, которую никто не замечает. Буду всю жизнь наблюдать через стекло за чьей-то жизнью, а своей у меня не будет. И вот тогда я решила развестись. Не потому что перестала любить, а потому что любить безответно в случае с Джулианом Златокрылым намного менее болезненно, если находишься как можно дальше.
— Родители не поняли, почему я вдруг ушла и отказались от меня. Джулиану было плевать. Я уехала, стала жить самостоятельно, стала учиться и мечтать о работе. Было сложно, порой хотелось сдаться. Иногда не было даже еды, и я злилась, что Джулиан даже не удосужился узнать, в порядке ли я. Но все равно я по нему скучала.
Зачем он пошел работать в «Драконьи Авиалинии»? Кажется, я была одержима этой компанией лишь по той причине, что бывший муж — тот, которого я знала — никогда не стал бы работать Погонщиком.
— Теперь мы работаем вместе. И он как будто издевается, нарочно оказываясь рядом. Сейчас я знаю Джулиана лучше, чем когда-либо. И хотела бы тебе соврать, что близость к нему открыла мне глаза, но… теперь я даже не могу от этого чувства сбежать из-за дурацкого долга! И совсем не знаю, что делать. Сейчас Златокрылый один, занят работой, и я держусь, но ведь однажды он непременно найдет подружку. Тогда станет совсем невыносимо.
Против воли я всхлипнула и свернулась клубочком в лапах дракона. Пожалуй, не стоило этого делать: он все же был диким зверем, а не разумной доброй Берр. Но я так устала за сегодняшний день, что мало думала о собственной безопасности. Лишь на секунду я закрыла глаза, а открыла, когда дракон ткнулся мне мордой в макушку.
— Что такое? Ты хочешь, чтобы я ушла? — пробормотала я.
Скосив глаза на часы, взвизгнула и подскочила.
— Свидание! Боги! Я проспала почти два часа!
Как?! Как можно было случайно уснуть на голой земле, между лап здоровенного дикого дракона? И просто чудом не проспать свидание, которое я уже пообещала Брауну… Так, стоп.
Я с подозрением посмотрела на невозмутимую драконью морду.
— Ты, похоже, не такой уж и дикий, да? И многое понимаешь.
Тот загадочно поводил глазами.
— Ты понимаешь наш
