— Больше ничего не было? — уточнил князь.
— Как не было? Очень даже много чего случилось. Водорослей всяких появилась тьма, рыбешек незнакомых, но смирных, почитай с десяток видов. Да и так по мелочи разного много.
— Что думаешь?
— Спешить нам надо. Поздно ты князь спохватился. Скажи-ка мне милая Олира, — обратилась я к женщине, имя ее товарки шептали, убегая в воду, да я услышала, — почему ты мне срок назначила через месяц и ровно на три дня. Неспроста же, так?
Русалка глубоко вздохнула, приковав к своей пышной груди мужские взгляды. Случайно наступила Еремею на ногу, а нечего заглядываться. Я бы и Греду, что-нибудь отдавила, да далеко стоит — не достать.
— Промеж водяного народа недавно слух прошел, что видение было и в три дня, когда лето сменяется осенью, грядет что-то страшное: время остановится. Только не известно концом это станет али началом нового времени. Боюсь я за свой народ, а ведьма, какая-никакая защита.
Понятно, значит, время мало осталось.
— Если, что еще вспомнишь — весточку пришли, мне все знать надобно, — сказала на прощание русалкам. — Идем.
— А куда? — задал важный вопрос купец. На улице ночь, с какой стороны пришли не знаем.
— До чего же мужики народ бесполезный, — проворчала русалка, да рукой взмахнула. Тут же от одного лунного лучика отделился маленький светлячок, он облетел вокруг головы Олиры, приветствуя ее, и бросился нам под ноги, высвечивая в прошлогодней листве следы, кривой цепочкой уходящие в лес.
— Спасибо, — поклонилась лесной красавице.
— Доброй дороги!
* * *
Спать этой ночью мы не стали. Я не дала. Неизвестно, что впереди ждет да сколько времени на это уйдет. Русалка говорит правду, значит, все серьезнее, чем раньше думала. Может и вправду попросить на заставе дружину, чтобы проводили сестрицу до Молнеграда? Всяко спокойнее будет.
Так что ни лошадкам, ни людям отдохнуть не пришлось, зато к полудню оказались у границы. Но стоило только заикнуться о том, что Лизку хочу домой отправить, как та завопила:
— Ах, так! Тогда сбегу и сама отправлюсь по свету. Ты, значит: с русалками дружбу водишь и водяницами разными, а я в тереме должна сидеть, да крестиком вышивать?! Я тоже приключений хочу! Даже коня сама чистить буду, только возьмите с собой, а? И, вообще, кто ты такая, чтобы решать поеду или останусь. Царевна говорит, ты выполняешь и не споришь!
— Да пойми ты, опасно может быть там.
Вот пойми ее после, то слезы льет, что коня чистить заставляю, то сама готова грязную работу выполнять лишь бы с собой взяли.
— Глаша, она поедет с нами, — ласковым таким тоном, припечатал, как муху к окну, князь.
— С чего вдруг?
— Хочу, чтобы мама на будущую невестку посмотрела.
Против такого не поспоришь, должна же княгиня заранее испугаться. Хотя нет, сделаем из нее человека, чтобы меня не позорила, вот и ныть уже меньше стала.
— Ладно, будь, по-вашему. Но на заставе все же задержаться придется.
* * *
Остались мы на пограничье, ровно на три дня. Пусть спешим, но есть вещи важнее времени — информация. А сейчас небольшая застава гудела, как пчелиный рой в теплый день, столько понаехало народа. Постоялый двор так переполнился переселенцами, что даже князю там найти место оказалось сложно, пришлось проситься на постой к коменданту. Тот нашему появлению не обрадовался, пришлось потеснить не маленькую семью, но принял с радушием.
Целым днями мы пропадали на улочках маленького селения, когда вместе, когда разбредаясь в разные стороны. Даже Лизавета с радостью рассказывала о добытых за день сведениях, когда вечером мы собирались в одной из выделенных комнат. Только вот получившаяся картина все больше и больше ужасала своими масштабами.
Если еще год назад люди не замечали ничего особенного, ну попадется незнакомое растение в огороде, выдернул его и всего делов, то в последние две недели стало происходить очень много странного. И не только в Зареченсом княжестве. Зараза успела расползтись по многим государствам. Люди бросали насиженные места и спасаясь от неведомого чудища, настоящих следов которого я не нашла ни в одном рассказе. Зато подтвердилась догадка княгини о появившейся прорехе в нашем мире. Только боюсь, одной мне ее заделать сил не хватит…
На третий день было решено трогаться. Я долго мялась заезжать на местную голубятню или поймать птицу в дороге, но потом решила довериться обычному письму. Уверена, помощь мне потребуется, только не знаю, хватит ли сил у нас троих али всех ведьм звать надобно, поэтому бумаге и доверилась, так проще будет остальным объяснить, что требуется.
И снова в путь, только теперь в другом царстве-государстве. А что изменилось-то? Ничего у природы свои границы, от людей не зависят они.
— Глаш, а чего теперь делать будем? — подъехала ко мне Забава.
— Боишься?
— Боюсь, только без тебя в сто раз страшнее будет.
— Глупая, со мной опаснее.
Забава опасливо озиралась и ко мне жалась, будто и в самом деле ожидая, что сразу за воротами заставы чудища бродят. Даже сестрица как-то притихла и к князю не лезла. И на том спасибо!
А странности и впрямь очень скоро начались.
Ближе к полудню остановились мы передохнуть на придорожной поляне. Видно, купцы, да селяне, здесь часто привалы устраивают, потому и соорудили столик под крышей, чтобы вода в дождливый день поесть не мешала. Там же и мы расположились со своим нехитрым скарбом.
— Далеко ли до столицы? — спросила Забава, разливая наваристую уху.
— Если поторопимся, завтра к обеду будем.
— А как она называется? — влезла сестрица.
От неожиданности полоснула ножом, по пальцу хлеб нарезая. Глухо застонав, сунула палец в рот. Вот же разиня!
— Молчи уж, может и впрямь за умную сойдешь, — шикнула на нее Забава.
— Дай посмотрю, — князь перехватил за запястье руку. — Нечего в рот все совать, чай есть средства получше?
— Твоя невеста, там, — кивнула в сторону сестрицы, и руку вырвала.
Нечего ко мне приставать, да душу бередить.
— Спасибо, что напомнила, — обиделся князюшка и отошел к другому концу стола, цапнув, посыпанный солью, огурец.
На душе стало так противно, что хоть волком вой под ближайшим кусточком. Вот чего, я не радуюсь маленькому вниманию, а сама к другой толкаю?
— Глаш, на вот возьми, приложи, — с другой стороны подошел купец. Непонимающе ставилась на зажатые в его руке листья. — Подорожник. Возьми. А хлеб я и сам нарежу.
Посмотрела на Еремея, потом на делающую хитрые знаки Забаву и снова на купца. Он лишь плечами пожал, отвечая на мой не сказанный вопрос.
