Жених с братом часто навещали Кэрролов и, конечно, саму Мирабель. С каждым разом общение с Торресами становилось всё более естественным. Мири больше не робела, не чувствовала прежней скованности, а однажды поймала себя на том, что ждёт очередной встречи с братьями и улыбается. Невероятно. Кажется, она… не просто привыкла к ним, но стала привязываться, и не из-за подарков — сладостей и милых безделушек — а из-за их удивительной доброты и сердечности. Да, они были галантны, обаятельны, умели очаровать… но при этом не спешили воспользоваться её доверием. Самое большее, что они себе позволяли — поцеловать кончики её пальцев. Впрочем, даже от этого невинного знака внимания сердце Мири трепетало.
Именно тогда бархатный взгляд младшего брата, полный скрытого огня, стал волновать её больше, чем ласковый, но, порою, снисходительно-усталый взгляд старшего.
Со временем паузы в посещениях Георга становились дольше: он готовился к ритуалу принятия власти и почти тонул в сыплющихся на него новых и новых обязанностях. И как-то так получилось, что гораздо чаще в замке из розового солнечного камня стал появляться младший брат, Теймур, которого здесь по-домашнему и запросто называли Тимуром. С кузиной Рейли он был, что говорится, на дружеской ноге, и в своё время для Мирабель это тоже стало потрясением: неужели с мужчиной можно просто дружить? Вот так искренне, чисто, делясь секретами и безраздельно доверяя? Оказалось, можно. Потому что и к ней, будущей невестке, он относился не как к даме, за которой почему-то непременно надо ухаживать, изощряясь в комплиментах, а просто как… старый и верный товарищ, каковому, в сущности, у прежней Мири и взяться-то было неоткуда. Он заглядывал на их с Рейли занятия, охотно помогал разбираться с трудными текстами или формулами, катал кузин по озеру, выманивал их на ярмарки в Тардисбурге и на танцы, затевающиеся в ближайших деревушках, присматривал за ними на «взрослых» охотах…
А потом как-то незаметно стал то и дело попадаться на глаза Мири именно тогда, когда она оказывалась одна. Без кузины Аурелии.
И однажды, в очередной раз замечтавшись, Мирабель в грёзах увидела себя у свадебного алтаря не с Георгом, а с его братом. И испугалась.
При его очередном приезде она не вышла из своих комнат, сославшись на мигрень. В другой раз отговорилась нежеланием выходить из-за непривычных холодов. А уже и в самом деле настала зима, с первыми в жизни Мирабель метелями и вьюгами, и ей, южанке, даже при жарко пылающих каминах и под защитой стен, пропитанных согревающей магией, было зябко. В третий раз от нешуточных волнений у неё начался сильный жар, и вновь удалось отсидеться. А потом Мири долго плакала на плече у Рейли, не понимая, отчего так болит сердце, и жаловалась. Разве она не любит всей душой красивого, доброго и заботливого Георга? Она с такой радостью ждёт свадьбы! Но стоило представить, как она стоит рядом с одним братом, чью пышную гриву пересекает белоснежная прядь, а на неё с немым укором и тоской смотрит другой, смотрит и молчит, потому что любит их обоих… становилось тошно.
Поэтому, когда зимней ночью балконная дверь в её комнату распахнулась, и там, за ограждением башенки, пыхнула огнём огромная драконья голова, Мири не испугалась. Нет, она не приняла прилетевшего чёрного Ящера за сновидение, просто подумала с неожиданным облегчением: вот и хорошо, вот и ладно, сейчас он меня сожрёт — и больше не надо будет страдать и разрываться между двумя мужчинами. Просто всё закончится.
Мелькнули в ночи на фоне белёсого неба огромные крылья, и в спальню шагнул тот, встречи с которым она жаждала и боялась.
— Белль, не пугайся. Прости, но иначе к тебе не пробиться. Рейли стойко держит оборону на подступах.
Она смотрела на него во все глаза.
— Это… ты? Там, с крыльями… тоже ты?
— Я прилетел объясниться, Белль. Я больше не могу думать о чужом счастье, мне дорого своё. А вот ты, с кем ты хочешь быть счастлива? С холодным и правильным Георгом, таким благородным, таким мужественным и всегда ставящим на первое место долг перед Кланом и магию? Или со мной?
***13.2
Почему-то она ни капли не испугалась, узнав о его драконьей сути. Лишь натянула на плечи одеяло и затрясла головой:
— Тимур, так нельзя! Это… Уйди, пожалуйста!
— Мне нужен ответ, Белль!
В его глазах полыхнул огонь. Не в чёрных, бархатных, а в глазах Ящера, жёлтых, с вертикальными зрачками, и, похоже, светящихся. Вот они-то её ужаснули.
— Не подходи!
Сделав было шаг вперёд, Теймур остановился. Подчёркнуто медленно отступил в сторону, к стулу. Но остался стоять, лишь оперся коленом о сиденье. Его глаза медленно темнели. Повинуясь взмаху руки, засияли свечи в обоих настенных канделябрах.
— Всё, что ты захочешь, милая. Только не надо меня бояться.
Она не успела перевести дух от нахлынувшего облегчения, как в дверь забарабанили. Едва не снеся массивную створку с петель хрупким телом, в спальню влетела Аурелия, босая, с наспех наброшенным поверх сорочки покрывалом, и, кажется, с вставшими от гнева дыбом волосами, потому что вместо всегдашних идеальных локонов вокруг её головы металось золотое пламя.
— Тимуррр!
Она и впрямь рычала, словно львица.
— Ты что, с ума сошёл? Ты переходишь все границы! Сюда, драконом, в башню к невесте брата! Ты… Улетай сейчас же!
Теймур дель Торрес нехотя отступил, но лишь для того, чтобы прикрыть балконную дверь, в которую нещадно тянуло холодом.
— Нет. Рейли, встань на ковёр, а то застудишься. И успокойся, мои намерения самого благородного свойства.
— Да какого там благородного? Ты ужасным образом компрометируешь невесту брата, неужели не понимаешь? А если допустить, что ты вломился не к ней, а перепутал окна… значит, ты искал меня? Так ведь подумают? Ещё лучше! Тимур, я тебя люблю, как брата, как друга, но замуж за тебя выйти не готова, так и знай! Ты подставил под удар репутацию нас обеих!
— Прости, Рейли, минуту…
Дверь за кузиной Аурелией мягко закрылась, одновременно затягиваясь чёрной дымкой.
— Это чтобы нам не мешали… Не волнуйся, как раз о вашем с Мирабель добром имени я позаботился, отведя глаза всем, кроме вас. Собственно, я и тебе-то показался, чтобы Мири не было страшно со мной наедине. Хотя, конечно, некоторые разговоры лучше вести с глазу на глаз, но…
Аурелия решительно плюхнулась на кровать рядом с Мири и крепко обняла её за плечи.
— Не бойся этого сумасшедшего, дорогая. Я защи… охраню тебя от него. Надеюсь, он не позволил себе ничего неприличного?
Она лишь затрясла отрицательно головой.
— Вот и не бойся. Давай выслушаем этого… совсем не джентльмена и узнаем, что ему, в конце концов, нужно. Он же упрямый, как осёл, и пока не выскажется, не уберётся!
Младший Торрес сверкнул улыбкой.
— Я знал, что всегда могу рассчитывать на твою поддержку, Рейли. И всего лишь хотел спросить у Мирабель, кого из нас с братом она всё же любит: Георга или меня? Кто ей дороже?
У Мири упало сердце. Куда-то ухнуло в самый живот и пропало.
Рейли совершенно не по-светски, хоть и считала себя настоящей взрослой леди, разинула рот и уставилась на ночного гостя. Хотела что-то возразить, передумала, потом снова дёрнулась, покосилась на застывшую кузину. И ничего не сказала. Просто обняла её покрепче. Дескать, решай сама, но я всегда с тобой.
Кажется, Мири плакала, но странно, как никогда раньше. Слёзы просто катились по неподвижному лицу, туманя мир, капая с подбородка, а у неё не оставалось сил поднять руку и оттереть их. Она не заметила, когда младший дель Торрес успел переместиться; обнаружила его, уже сидевшим на полу, возле её ложа, смотревшим просительно, снизу вверх.
— Не настаиваю на ответе сейчас…
Он осторожно осушил её слёзы платком.
— Просто знай о моих чувствах, несравненная донья. Белль, моя Белль… Знай — и подумай, как нам жить с этим дальше. Я ничего не хочу делать тайно или бесчестно, я сам обо всём переговорю с матерью и братом. Если ты выберешь Георга — я пойму. И покину Эль Торрес, чтобы не мешать вашему счастью. Но пока есть ничтожнейший шанс, что именно я окажусь для тебя дороже, моя донья — буду держаться за него зубами, когтями и чешуёй. Пока ты не скажешь «нет». Прости, что явился неподобающим образом, но надо же было всё это сказать!
