и сам не рад, — его голос был всё так же весел, — но Регина попросила меня подружиться с её будущим мужем. Дескать, у него совсем нет настоящих друзей и поэтому ей та-а-а-ак жа-а-алко-о-о этого Тристана.
— Анигер! — Минос не сдержался и закричал: — Ты понимаешь, насколько это опасно?!
— Что я могу поделать с желаниями Регины, Минос? — весело спросил Тремс. Маска веселья спала с его лица, и Анигер спокойно добавил: — Нам всем лучше продолжать плясать под её дудку. — Взглянув в лицо лэрна поверх очков, он предостерегающе добавил: — Особенно тебе, Минос.
Лицо мужчины исказила гримаса ужаса, и в глазах появилась паника.
Развернувшись на пятках, Анигер издевательски хмыкнул и направился к выходу. Аско-льд останавливать его вновь не стал. Кинув взгляд на стоящий у окна стол, Минос подскочил к нему, стянул с себя пальто с пиджаком и закатил рукав рубашки на левой руке. Достав из потайного кармана пиджака складной нож, Минос чиркнул остриём лезвия по коже немного ниже локтя. Боль принесла ему облегчение, а потекшая из раны кровь вернула спокойствие и, что иронично, — хладнокровие. Выпрямившись, Минос откинул рукой волосы со взмокшего лба. Он только сейчас краем глаза заметил фигуру, стоящую недалеко от него. Рыжая тварь с удивлением и жадной, нечеловеческой улыбкой смотрела на его руку, всю исчерканную мелкими шрамами и подживающими ранами. Минос быстро отдёрнул рубашку, поспешно схватил пиджак и пальто и направился к выходу. Когда он поравнялся с тварью, она кинула на него насмешливый взгляд и сказала:
— Я и представить не могла, какой лэрн у нас трусишка.
Минос до сих пор сжимал нож в руке, и первым его порывом было всадить его в шею твари, но он сдержался и в молчании покинул логово Анигера Тремса.
Глава 11. Незнакомец в очках
На этот раз на встречу опоздал Август. Обменявшись приветствиями, лэрн спросил, пытаясь скрыть любопытство за простым интересом:
— Ваш старший помощник на этот раз нам компанию не составит?
— Нет, — ответил Тремс и усмехнулся. — Иначе она, как и грозилась, сменит род деятельности, а мне бы этого очень не хотелось.
— Только не говорите, что сегодня мы пойдем в «Сад цветов»? — удивлённо уточнил Август, ощущая досаду. Он не любил бордели и ему было неловко в компании женщин, тем более этой профессии.
— Уговорили. Не скажу, — Тремс широко улыбнулся и направился в сторону парковки, где пассажиров дожидались свободные извозчики.
Когда мужчины заняли места в салоне, Анигер Тремс посмотрел в лицо лэрну Ленор-асту, вздохнул и произнёс:
— Август, насчёт Августины, — он ещё раз вздохнул и нервно взлохматил волосы на затылке. — Прошу, не увлекайтесь ей.
— Не стоит переживать, Анигер! Я же понимаю, что ваши отношения выходят за рамки начальника и помощника, поэтому и думать не смел ни о чём подобном! — тут же постарался заверить приятеля лэрн. — И если вы решили отвезти меня в бордель, чтобы отвлечься…
— Что за вздор! — гневно прервал его Тремс, даже кулаки сжал от избытка чувств. Подняв правую руку, мужчина оттопырил указательный палец и с раздражением заговорил: — Во-первых, с Августиной мы никогда не были и не будем в подобных отношениях! Она мне как дочь, а я ей отец. — К указательному пальцу присоединился средний. — Во-вторых, сегодня в «Саду цветов» у меня запланировано одно дело. В-третьих… — Мужчина опустил руку и вздохнул. — В-третьих, Августина не та женщина, с которой легко можно завести отношения. Она очень трудный человек…
«Вдобавок, она странная и неуправляемая, — мысленно добавил Август. — Так почему же она мне интересна?!»
— …поэтому мне бы не хотелось потерять из-за неё друга.
Слова о друге растрогали лэрна. Протянув руку, он с улыбкой ответил:
— Приму за честь быть вашим другом, Анигер!
Тремс ответил на рукопожатие.
— Я тоже, Август!
«Сад Цветов» располагался на самом юге города. Это было большое трёхэтажное поместье светло-розового цвета с красивыми окнами, золотистые ставни которого были украшены искусной резьбой. Здание окружали высокий забор и аккуратная живая изгородь. Внутренняя обстановка дома была выдержана в зелёном, бронзовом и золотом. Обивка мебели пестрела цветочной вышивкой и растительными орнаментами, в комнатах стояли вазоны с живыми цветами и декоративными деревьями.
В народе бордель носил глумливое название «палисадник». Каждая работающая там девушка именовала себя «цветком» и надевала костюм под стать выбранному имени. Например, Роза носила красный корсет, расшитый махровыми розами, и подводила губы так, что они казались двумя нежными лепестками. Лилия украшала тяжёлые бронзово-рыжие локоны цветами лилий и носила короткое платье, пола которого была разрезана сбоку так, чтобы половинки загибались вверх, как лепестки цветка. Хризантема носила на шее ленту с жёлтой хризантемой и туфли того же цвета. У Гиацинты была сложная прическа, украшенная заколками-цветами.
Внутри было душновато из-за большого количества людей, алкогольных паров и дыма сигар. Светильники на стенах и потолках горели несильно, но не создавали интимный полумрак. Первому этажу отводилась роль ресторана: тут стояли столы, удобные мягкие диваны и кресла, девушки надевали ажурные фартуки и чепчики, а на пианино молодой мужчина наигрывал спокойную незамысловатую мелодию, создавая не напрягающий задний фон. Второй этаж назывался игральным и разделялся на комнаты, каждая из которых была особенной. Здесь устраивались представления и развратные игры. На третьем этаже располагались комнаты девушек, куда они приводили клиентов.
На входе гостей встречала Пиона — хозяйка этого заведения. Ей было уже за семьдесят, но годы бросили на неё свою тень только в виде еле заметных морщинок у глаз, слегка обвисших мочек ушей и потерявшей упругость коже рук. Если и были другие следы увядания, то женщина их мастерски скрывала неброским светлым макияжем, который делал её лицо свежее и белее, а зелёные глаза больше и выразительнее. Одета она была в тугой корсет из китового уса времён дореволюционной моды, длинную чёрную юбку с разрезом от правого бедра, открывающую вид на чёрные чулки и красные подтяжки. Завершал образ извечный пиджак с рукавом три четверти и стоячим воротником, расшитый красными пионами. Свои длинные тёмно-бордовые волосы она укладывала в высокую прическу, выпуская одну только кокетливо завитую прядь.
Пиона была красива благодаря правильным чертам лица, пухлым губам и огромным зелёным глазам. О такой красоте говорят: «И короля на колени ставит!». Что вполне могло случиться в жизни этой женщины с учётом пикантных слухов о её связи с Франтом Третьем. Впрочем, этим слухам было уже много лет и сейчас монарха могли привлечь разве что удобное кресло с мягкой подушкой и свежая газета. Поговаривали, он ждал нового года, чтобы наконец-то вручить трон кронпринцу
