ответ был ему интереснее, чем танцующие девушки в нескромных нарядах.
— Ч-что?
— Я спрашиваю, как тебе твоё бельё? — повторила госпожа. — Оно тебе понравилось?
Я не понимала, почему она задаёт этот вопрос при мужчинах. Она же сама говорила о приличиях и о женской чистоте. А теперь произносит настолько неприличные вещи вслух? Да ещё и при посторонних?
— Я не понимаю, — выдохнула я.
— Да? Или нет? — прозвучало с нажимом.
Сглотнув, я вгляделась в лицо женщины. Сжатые губы, вздёрнутый подбородок. Она смотрела с таким превосходством, что все мысли с воплями выскочили из головы. Именно этой пустой головой я медленно кивнула, отвечая на вопрос.
— Ну вот и хорошо, — проворковала она. — Тогда тебе стоит поблагодарить господина Аллена. Ведь это именно он просил передать этот комплект.
Я дёрнулась всем телом. В горле встал ком, рот наполнился слюной, на языке появился горький привкус. Меня замутило. Господин Аллен? Отец? Просил передать… Что?
— Простите, — прохрипела я, зажимая ладонью рот. — Боюсь, мне нужно в уборную.
— Конечно, — неожиданно легко согласилась госпожа. — Она вон за той дверью. Лети, пташка.
Она кивнула на маленькую дверцу в конце зала, и я сорвалась с места, не успев даже поблагодарить за ответ.
В ушах шумело, я шаталась на высоких каблуках, поставив себе единственной целью добраться до двери. Просто идти вперёд. Не оборачиваться. Просто оказаться за этой маленькой деревянной дверью, и… Возможно там мне удастся найти способ совершить побег.
Да, точно. Я смогу выбраться и скрыться. Я ведь делала это уже столько раз за последние дни. Сначала сбежала из собственного дома. Потом из дома Теодора Штейна. И из дома старика Бека. Эта ситуация ничем не отличается. Нужно только скрыться из виду.
Я толкнула дверь…
И вопреки ожиданиям вместо уборной оказалась перед уходящей вниз лестницей. Неужели мне туда? Я замерла в недоумении, не решаясь сделать шаг.
— Нам вниз, — послышался над ухом знакомый голос.
На мои плечи легли горячие мужские ладони.
От прикосновения отца я замерла как кролик перед удавом. Не смея дёрнуться, проследовала вниз по ступеням и дальше по коридору. Я вынырнула из оцепенения только когда дверь за спиной плавно затворилась. Подняв голову, оглядела помещение.
В центре комнаты стояла двуспальная кровать без покрывала, а стены украшали какие-то ремешки.
Увы, думать, что я здесь оказалась, чтобы отдохнуть, не приходилось. Даже я не настолько глупа.
— Отпустите, пожалуйста, — прошептала я. Мой голос прозвучал так тихо, что даже я сама его едва расслышала. Однако отец понял.
— Отпустить? После того, как невоспитанно ты себя повела? — Горячий шёпот обжёг ухо, и я дёрнулась вперёд. Меня тут же поймали за локоть и развернули лицом к себе. Я испуганно вскинула глаза. — Я сделал тебе подарок, а ты даже не поблагодарила.
Во рту пересохло. Меня мутило. И отчаянно хотелось пить. Я с трудом облизнула губы, и мужчина жадно приклеился к ним взглядом.
— Я благодарю вас, — прошептала я. — Правда, благодарю. Только отпустите меня, пожалуйста.
Отец ухмыльнулся. Я никогда не видела на его лице такого выражения. Он всегда был таким холодно-отстранённым, а сейчас… Я словно бы узнавала его заново. Только вот совершенно этого не хотела!
— Разве так благодарят? — протянул он и прежде, чем я успела среагировать, схватил за волосы на затылке и резко притянул к себе, до боли впиваясь в губы. Миг — и он углубил поцелуй, с силой вталкивая язык в мой рот. Кажется, я закричала и попыталась вырваться — но что молодая девушка может сделать против взрослого мужчины?
Вдоволь насладившись моими мучениями, он оторвался от моих губ и вгляделся в лицо.
— Вот так-то лучше, — усмехнулся он. — А теперь я хочу его видеть.
— Видеть что? — пискнула я. Губы горели. Сердце стучало в ушах. От страха, от отвращения и от отчаяния. Я чувствовала себя грязной и беспомощной. Отвратительное чувство.
— Бельё, конечно.
Всё ещё удерживая меня за волосы, он поддел второй рукой подол платья и потянул вверх.
— Пожалуйста, не делайте этого! — взмолилась я, стараясь удержать подол руками. — Прошу… Отпустите меня.
— Отпустить? — он сделал вид, что задумался. — Нет, пожалуй, откажусь. После того, сколько я за тебя заплатил… — Его глаза хищно блеснули. — Ты знаешь, сколько я за тебя заплатил?
Я не знала. И, откровенно говоря, не хотела знать, сколько готов был отдать мой отец за мою девственность. Интересно, если бы он узнал, кто я, его бы это остановило?
Идея отпустить плетение и сбросить личину прямо сейчас, внезапно показалась не такой уж безумной. Уж лучше Калеб. Уж лучше кто угодно, чем собственный, родной отец.
— У вас же жена, дети… — предприняла я последнюю попытку. — Как вы можете заниматься… таким?
— Жена? — прошипел он и дёрнул меня вперёд, удерживая мою голову в сантиметре от своего лица. — Жена, говоришь? Грязная шлюха!
Я сжала зубы, глядя в его глаза. Он шипел мне в губы, брызгая слюной, а не могла ничего — ни вывернуться, ни заступиться за женщину, которая меня родила. Ни-че-го!
— Я ведь любил её, — продолжал он. — Жениться хотел. А она замутила с этим… — Он сплюнул под ноги. — А когда согласилась… Когда она согласилась, я был счастлив, понимаешь?
Он встряхнул меня, и я машинально кивнула. Не думаю, что ему был нужен мой ответ — но сложно не согласиться, когда тебя трясут, удерживая за волосы.
— А потом оказалось, что всё враньё. Враньё, понимаешь? Она. Была. Беременна!
Он дёрнул меня за волосы, отбрасывая от себя. Падая, я едва успела удержать голову, чтобы не стукнуться затылком о пол. Поднялась на локтях, с ужасом глядя, как на меня наступает пышаший яростью мужчина.
— Она вышла за меня замуж, нося в животе ублюдка от этого… боевика, — выплюнул он. — А меня пыталась убедить, что ребёнок мой. Она врала мне, понимаешь?
Я оттолкнулась ногой от пола, стараясь увеличить дистанцию, но он продолжал наступать. Медленно и неотвратимо разрушая мой мир. Шаг за шагом. Слово за словом.
— И я верил. Как последний дурак верил, пока в этой малолетней гадине не проснулся боевой дар. Боевой, понимаешь?
Нет, плетение отпускать бесполезно. Судя по тому, что я слышала, моё лицо его не остановит. Скорее он оприходует меня прямо здесь и сейчас с особенным наслаждением. А потом швырнёт Калебу, сказав, что ничего не знал. Конечно, я могла бы использовать магию… Но даже с ней — что я смогу противопоставить грубой мужской силе? Зажечь воинственный пульсар под потолком? Охладить его лоб? Исказить свой голос, чтобы более мелодично звать
