посреди небольшой площадки, где в этот час было относительно безлюдно. И члены съёмочной группы принялись показывать им фотографии знаменитостей.
«Отгадай знаменитость». Это была затёртая до дыр игра, которую господин Сарам обожал. Позор тебе, если ты не угадал, кто изображён на фото. Сам-то ты тоже, можно сказать, не безызвестный. Оскорбишь какого-нибудь артиста, не узнав его лица, и он (если, конечно, смотрит такие дурацкие телешоу) нагрянет к тебе однажды и настучит по башке.
Мужчина без подбородка плохо видел, и потому сразу попал впросак. Провалился в первом же раунде, и, осознав оплошность, принялся спешно кланяться камере.
— Простите, уважаемая М.! Не признал вас, старый дурень. Вы уж не гневайтесь.
Все прочие на заднем плане безудержно хихикали. Вот так умора этот мужик! Настоящий комик.
Во второй и третий раз бедняга-комик тоже дал маху, и в итоге они с фотомоделью, как единое целое, были вынуждены придерживаться сухой макаронной диеты, спонсор которой — шуршащие пакетики господина Сарама.
— Может, оно и к лучшему, — сказала похожая на кролика фотомодель. — Хоть похудею немного. А то вечно приходится носить утягивающие шорты.
Она произнесла это слишком громко, и вся группа дружно прыснула со смеху.
Следующими на очереди были парень и пеликан. Они, согласно воле господина Сарама, также составляли команду. В высшей степени нелепо объединять человека с игрушкой, но так уж ему взбрело в голову.
Парню, само собой, пришлось отдуваться за двоих. Впрочем, он оказался не промах и отличился выдающейся памятью на лица. Он прошёл викторину от начала до конца и выиграл еду из монастыря. А Кю с Пелагеей пришлось попотеть.
Пелагея никого ровным счётом не знала, поэтому предпочитала помалкивать и лишь вопросительно глядела на Кю, когда съёмочная группа показывала им фотографии знаменитостей. Тот всякий раз отвечал без заминки, и только благодаря ему Пелагея не осталась на сухом пайке.
— Какой ужасающий пробел! — шёпотом возмущался Кю. — В твоей голове абсолютная пустота.
— А вот и неправда, — ворчала Пелагея, топая к эскалатору.
— Значит так: как только закончим сегодняшний тур, я заставлю тебя выучить всех звёзд Нимерии.
Заметив, как она хмурится и кисло смотрит на него исподлобья, Кю не выдержал и рассмеялся.
— Ну ты и смешная! Идём, давай. Что испугалась? Эскалаторов никогда не видела? Становись передо мной, а то тут скоро высоко будет, упадёшь ещё.
Чтобы заснять их во время подъёма, операторы изощрялись, как могли. Часть персонала бегом побежала по кривой лестнице с камерами наперевес. Другие вручили Кю крохотную камеру на штативе, которую нужно было держать перед собой.
Схватившись левой рукой за подвижный поручень, он вытянул руку с камерой справа от Пелагеи (она стояла всего ступенькой выше) и, пока они ехали, тайком вдыхал чудный аромат её волос.
— Чем ты моешь голову? — спросил он наконец, даже не думая выключать камеру. — Это какой-то редкий шампунь?
Пелагея не оборачивалась.
— Это мыло, — мрачно сказала она. — Мыло на кедровом масле с живицей и мухоморами.
— Дашь попробовать?
— Если ты так хочешь, то пожалуйста. Но будь осторожен: с непривычки волосы от него могут стоять колом.
— Зато на укладку тратиться не придётся, — сострил Кю. И на этом их беседа иссякла.
Ещё на несколько ступенек ниже точно так же снимал себя парень с пеликаном. От нечего делать он достал пеликана и наговаривал ему слова, а тот за счёт скрытого механизма повторял их смешным голоском.
Когда они добрались до ресторанчика, отряд видеооператоров, который гнался за ними по обычной лестнице, взмок и выдохся. Но отдыха им не полагалось. Даже ресторанной еды господин Сарам для них пожалел.
Сам он вместе с двумя гостями величественно доехал до вершины на эскалаторе и по-барски расчехлил свой пузатый кошелёк, чтобы накормить победителей, гостей и себя. Персонал же, рассевшись прямо на тротуарной плитке, впопыхах давился остывшей домашней кашей, которая была заранее упакована в контейнеры. И снова за работу — снимать, как трапезничают участники проекта.
Пока в Нимерии набирали обороты холода, здесь царило вечное лето. Но несмотря на туристический сезон, посетителей в ресторане было ничтожно мало. Как только новые клиенты уселись за стол, к ним просеменил кроткий бритый монах в ярко-оранжевых одеяниях. Он выдал им меню и сложил ладони в молитвенном жесте, чтобы затем отвесить поклон.
— Будьте благословенны! Долгих вам лет и процветания!
Проговорив эти слова, монах унёсся прочь так, словно не традиционное приветствие совершил, а преступление. И едва они успели выбрать в меню блюда, как к ним подлетел уже другой — такой же кроткий и прыткий монах, обёрнутый в яркую ткань, — дабы заказ принять.
Следом набежали визажисты. Они — взмыленные и суетливые — набросились на артистов, чтобы подправить им макияж. И Пелагея этой участи не избежала.
— Твоё лицо в кадре не должно блестеть, моя дорогая, — приговаривала пухлая дамочка, которая обрабатывала Пелагею.
— Оно и так не блестит, — ворчала та. Однако с положением мирилась и не пыталась дамочку оттолкнуть.
Когда матирующий крем с пудрой и прочими досадными изобретениями человечества скрыли у участников все недостатки кожи, волна визажистов схлынула. И настало время непринуждённой беседы на камеру.
— Непринуждённой! — подчеркнул господин Сарам. — Представьте, что вы общаетесь с друзьями и вас никто не снимает.
Кю возвёл глаза к потолку ресторанчика, где с высунутым раздвоенным языком застыл деревянный дракон из былин. Чего этот изверг от них добивается? Он что, думает, они профессиональные актёры? Да они певцы и актёрами никогда не были! А тут им предлагается играть…
— Ладно, — сказала Пелагея. — Притворяться я уже научилась. Как там у вас говорят? Камера, мотор? Поехали!
Вначале она спросила у смущённого парня, что это у него за пеликан такой. И тот, оживившись, принялся рассказывать, что умеет делать его игрушка. Потом Пелагея поинтересовалась у мужчины без подбородка, кто он по профессии (оказалось, и правда, комик) и как долго работает в сфере развлечений.
Затем она беспардонно сунула свой нос в непростые дела фотомодели, спросив, для чего нужны утягивающие шорты. И тогда уже у всех отлегло, все рассмеялись, и разговор сразу потеплел.
Кю ловил себя на том, что улыбается, глядя на Пелагею и на то, как она себя ведёт. Забавная. Непосредственная. Прямолинейная. И как так вышло, что у неё муж? Сколько же лет на самом деле этой юной, цветущей особе?
Вопрос просился на язык, и Кю не отказал себе в удовольствии.
— Всё гадаю, сколько лет тебе? — обратился он к Пелагее.
— Двести восемьдесят пять, — без утайки выложила та. — По крайней мере, так Юлиана говорит. Сама я уже давно со счёта
