Я скривилась от одной мысли о том, что эта тухлятина окажется у меня во рту, и перевела полный надежды взгляд на Кондратия. Он кивнул:
— Выпить надо. Стоило, конечно, извиниться, за то, что даю обезболивающее… Но тебя, как я заметил, подобное не слишком беспокоит.
— В каком смысле?
— А в прямом. Я говорю, что обезболивающее ты глотаешь что не в себя.
Вот я вообще не поняла — чем ему обезболивающее-то не угодило? И в электричке он тоже очень странно отреагировал, когда я пила таблетки. Да, в прочем, какая разница? У всех свои тараканы. Бабушка вон, помню, тоже лекарства не переносила — до самого последнего пить отказывалась, и мне запрещала. Как подумаю, что если бы только она тогда согласилась на лечение…
Я решительно выдохнула, заставляя себя отвлечься от грустных мыслей. Бабушки нет, а передо мной дымится ёмкость с отвратительно пахнущей жижей. Вспомнился эпизод из какого-то фильма, где перед девушкой в супе всплывали глазные яблоки. Я с подозрением присмотрелась к вареву, решив, что, если увижу внутри что-то подобное, точно откажусь.
Глаза в горшочке отсутствовали. Зато я заметила, что от жидкости исходит зеленоватое свечение. Я зажмурилась и вновь открыла глаза, но свечение не исчезло. Вопросительно взглянула на Кондратия. Он раздражённо глядел на меня. Решила пояснить:
— Оно светится.
Мужчина едва семечкой не поперхнулся от возмущения.
— Ты ещё разглядываешь? Конечно, оно светится, как иначе? Пей, говорю!
Я вздохнула, поднесла горшочек к губам с обречённостью бычка, бредущего по доске, и постаралась проглотить всё как можно быстрее, по возможности не дыша. Резкий вкус тухлятины обжёг язык и прокатился по горлу. Но почти сразу исчез, оставляя после себя лишь лёгкое жжение, какое бывает после чая с имбирём. Я с недоумением взглянула на Кондратия:
— А довольно неплохо.
— Конечно, неплохо. Я ж сама готовила, — вмешалась Неждана, отбирая горшок. — Через четверть часа будешь как новая.
Я с удивлением поглядела вслед кикиморе, исчезающей за дверью, и тут неожиданно для себя отметила, что мигрень действительно начала отступать. Я медленно повернула голову вправо, затем влево… Нет, боль по-прежнему была, но ощущалась заметно слабее. А пятна перед глазами и вовсе исчезли.
Я с облегчением выдохнула и задала, пожалуй, самый важный вопрос:
— Сколько сейчас времени?
Кондратий вытащил из кармана свою Моторолу и взглянул на экран.
— Скоро час.
Я застонала.
— Куда-то торопишься? — поинтересовался он.
Я с подозрением покосилась на него. Вот, честно, после того, как моя откровенность с Миланой едва не стоила мне жизни, рассказывать о новогоднем салате не хотелось. Конечно, учитывая, что именно старичок вытащил меня из ритуала, доверия к нему было больше, нежели к русалке… Но кто сказал, что, узнав о наличии у потенциальной жертвы магии, он меня обратно не запихнёт?.. Подумала и осеклась: он о моей магии точно уже знал, не зря же и про обезболивающее сказал. Знал — и всё равно освободил. Кстати, почему вообще он это сделал?
— Скажу, если вы ответите на один вопрос, — сказала я.
— И какой же?
— Почему вы меня спасли? Ведь, как я поняла, ритуал был нужен деревне, и вы сами были не против его проведения. А вы вместо этого меня оттуда вытащили, хотя я вам вообще никто.
Кондратий скривился, как будто съел лимон. Смерил неприязненным взглядом и покачал головой. Я уже было решила, что он вообще промолчит, но мужчина всё-таки ответил:
— Это из-за твоего подношения.
Неожиданно. И непонятно. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз приносила жертву лесным духам… Безуспешно.
— Какого ещё подношения? Я никаких…
Мужчина вздохнул и извлёк из кармана обёртку от моего батончика и помахал ей в воздухе, прерывая мои заверения.
— Вот этого. По закону, если лешему сделать подношение от чистого сердца, он обязуется проводить человека до дома в целости и сохранности.
— Вы леший? — ахнула я.
— Хозяин этого леса, — кивнул Кондратий.
Мне понадобилась секунда на осознание. Леший. И не простой — лесной Хозяин. Разница с теми лешачками, которых я видела на поляне, была колоссальна — те были низшими, и, скорее всего, даже вид человеческий не могли принять. А если и могли, то на очень короткое время. Как Неждана. А у Кондратия — полноценная личина, от человека не отличить. Более того, он её уже столько времени держит, и не думает сбрасывать. Создаётся ощущение, будто это ему даже дискомфорта не доставляет.
Я покачала головой и взглянула на Кондратия с нескрываемым уважением. А потом я поняла ещё одну вещь:
— То есть, если бы я вас тогда не угостила…
— Тогда я сам бы тебя сюда привёл, — не моргнув глазом, ответил леший. — Твой магический дар, он заметно увеличил бы шанс на положительное завершение ритуала.
Я поперхнулась. Нет, я подозревала, но на такую кристальную честность точно не рассчитывала. Возмущённо взглянула на лешего, и наткнулась на слегка раздражённый взгляд.
— Я ответил на три вопроса, — проворчал он. — Твоя очередь.
Я поджала губы. Вот, если честно, теперь хотелось рассказывать ещё меньше, чем до этих откровений. С другой стороны, пока Кондратий не доведёт меня до дома, за свою безопасность можно не переживать. К тому же — обещала.
Я пожала плечом и выдохнула:
— Мне нужно оливье приготовить.
