спала, но сон был странным: если бы не слабое дыхание, то её вполне можно было бы принять за мёртвую.
При ней постоянно находилась Чанлиф. Девушка следила за тем, чтобы степняк постоянно оставался в тепле, чутко прислушивалась к его тихому, слабому дыханию и смачивала ему губы водой, чтобы не сохли. Днём она вообще не отходила от повозки, а по вечерам присоединялась ко всем возле жаркого костра, чтобы поесть, и подолгу слушала рассказы Свана о подвигах светлой волшебницы в Эгране.
Бывшие пленники тем же вечером под завывание холодного северного ветра искупались в ледяной воде в местной небольшой речушке. Принцесса усмехнулась, вспоминая изумлённые лица своих служанок и подруг, когда оскильские мужчины вернулись на поляну и расселись возле костра: их мощные, сильные тела были едва прикрыты шкурами, с мокрых волос стекали капли воды, и глядя на них хотелось ещё сильнее укутаться в тёплый плед, желательно с головой, но самим воинам было всё нипочём.
Так за вечерними беседами Чанлиф постепенно узнавала подробности жизни зедарской принцессы, её знакомства с Невером, их помолвки и обряда Соединение Судеб, и те непростые обстоятельства, которые сподвигли девушку отправиться в опасное путешествие, полное приключений. И каждый раз эгранка всё больше и больше удивлялась силе духа юной светлой волшебницы, которая не побоялась бросить вызов всему миру ради того, чтобы вызволить любимого из плена. А вот известие о том, что Милада, оказывается, младше её почти на пять лет, окончательно повергло Чанлиф в шок; почему-то разом вспомнились все те сцены, когда она пыталась соблазнить своего степняка.
Чанлиф, конечно, искренне желала светлой волшебнице благополучия, любви и семейного счастья, но иногда нет-нет да закрадывалась в душу тёмная мысль: а что будет, если вдруг степняк не сможет вернуть себе прежний образ? Возможно, тогда у неё всё же появится шанс обрести своё счастье рядом с любимым человеком.
Уже давно начало светать, но солнце только сейчас показалось на небе, разгоняя остатки ночного тумана и пробуждая жизнь в лесу.
Чанлиф слышала, что в лагере началось движение, но не собиралась выползать из своего уютного, тёплого кокона. Она лежала в повозке рядом со своим степняком и разглядывала его прекрасное лицо, пытаясь запомнить каждую его черточку и страшась того момента, когда колдовство спадёт. Вчера вечером возле костра Сван сообщил, что они въехали в оскильские земли, полноправным хозяином которых был Невер, и сейчас прямым ходом направлялись к хижине Майры Лесной.
Только что ветер донёс до неё запах дыма от костров, которые запалили, чтобы приготовить сытный завтрак перед трудной дорогой. Оскильские мужчины исправно ходили на охоту и обеспечивали весь отряд дичью. Невер предупредил, что остановок больше не будет уже до самого Углича – его родного замка. Так и сказал: “Только по дороге заглянем к лесной ведьме и сразу же отправимся домой”.
– Проснулась? – В повозку заглянул Данияр. – Ну, ты и лежебока, однако, – лучезарно заулыбался, поправляя на себе явно с чужого плеча рубашку. – А ну-ка, вставай и разгони своих девчонок, чтобы помогли завтрак приготовить мужчинам; а то негоже это!
Чанлиф издала неопределённый звук и попыталась натянуть плед себе на голову, чтобы только не видеть это довольное лицо. За прошедшие два дня этот исполинский русич достал её неимоверно! Куда бы она ни пошла, что бы ни делала, он постоянно был рядом.
– Ну уж нет! – Данияр схватил за край одеяла и потянул на себя. – Я видел, что ты проснулась. – Ткань соскользнула с головы девушки, и мужчина застыл в немом восхищении. – Это… В общем, вставай, – проговорил он враз севшим голосом; его взгляд блуждал по её лицу, по волосам, затем он осмелился посмотреть ей прямо в глаза. – Помощь ваша нужна.
Чанлиф откинула одеяло, поднялась, прожигая возмущённым взглядом наглого русича, начала перебираться через бортик повозки, запнулась о наваленные как попало шкуры и непременно свалилась бы, не подхвати её мужчина на руки.
– Словно тростиночка тоненькая, – взволнованно пробасил Данияр, прижимая хрупкое тело девушки к своей могучей груди; встретился взглядом с эгранкой. – И в чём только душа держится? – прошептал он, завороженно глядя на её алые губы.
– Немедленно отпусти меня, – потребовала Чанлиф, пытаясь вырваться из его объятий.
В лагере повисла тишина. Все с интересом наблюдали за происходящим. Ни для кого не было секретом, что Данияр с ума сходил по эгранской принцессе.
– А если не отпущу? – тихо спросил Данияр, наклоняясь ещё ниже и улыбаясь одними лишь глазами. – То что?
Чанлиф чуть не задохнулась от возмущения, зло прищурилась и готова была уже подать сигнал своим верным слугам, которые окружили их и ждали лишь приказа своей госпожи.
– Данияр, – окликнул друга Невер. – Хватит тебе уже потешаться над девушкой. Что подумает о нас принцесса? И так не в самом выгодном свете предстали перед нашей высокой гостьей.
Данияр с неохотой поставил девушку на землю, но не разомкнул кольца своих рук.
– Так вот оно что?! Ты не думай, я не всегда в этой простой робе ходил. Все земли к юго-востоку от Углича принадлежат мне. За мной радоское войско. И если ты думаешь, что я не смогу обеспечить тебя должным образом, то ты глубоко ошибаешься. И, кстати, – понизил голос до шёпота, – у нас одна жена на всю жизнь. – Наклонился и страстно зашептал на ухо девушке: – Обещаю любить тебя так, как никто никогда не любил до меня.
Чанлиф вспыхнула до корней волос, а её девушки выхватили свои мечи, готовые в любой момент наброситься на зарвавшегося мужчину. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы вдруг в повозке не сел пранадармец.
Милада-степняк сбросила с себя шкуру, протянула руки к солнышку и сладко потянулась, как это сделала бы девушка, проснувшись после долгого сна и чувствуя себя полностью отдохнувшей. Она быстро выпутала ноги из шкур, покосилась по сторонам, в замешательстве поскребла заросший подбородок и наконец догадалась оглянуться.
На поляне было тихо-тихо, но самое удивительное, создавалось ощущение, словно кто-то набросил на это место какое-то неведомое, тёмное колдовство, потому что все разом застыли и во все глаза таращились на неё.
Данияр тотчас отпустил эгранскую принцессу и в полном изумлении уставился на пранадармца, перевёл взгляд на Невера и многозначительно повёл глазами в сторону повозки.
Милада переводила испуганный взгляд с одного лица на другое и не знала, что и думать; последним её воспоминанием перед тем, как она потеряла сознание, был момент, когда Данияр пришёл в себя и начал душить её, а между воинами Свана и Невера
