Эта интриганка знала, что через миг она выберется из платья пятнистой кошкой и, виновато мяукая, униженно поползет ко мне на брюхе вымаливать прощение.
— Ты все еще можешь уйти, — заметил я, и шпионка матушки, быстро кивнув, покинула зал.
Я демонстративно отвернулся от уходящей придворной дамы и с холодной яростью в голосе обратился к Азалии:
— Как ты смеешь вести себя распутно и позорить мое имя? — Я поймал себя на том, что пытаюсь давить на фею аурой, словно на барса, что ниже меня по положению. Разумеется, на несносную моль это ничуть не действовало, и это еще больше вывело меня из себя. Я приблизился, схватил девушку за плечи, заставляя подняться со стула, и встряхнул.
Однако добился лишь того, что мне на голову спикировал голубой летун бескрылой моли и впился маленькими зубками в ухо. Я выпустил свою добычу, чтобы отодрать животное от себя. Должно быть, я выглядел поистине взбешенным, потому что в мою руку тут же вцепилась несносная фея.
— Нет! Пожалуйста, отпусти его! — вскрикнула Азалия, очевидно почувствовав, что я борюсь с искушением развеять ее зверушку, превратив в поток стихийной магии. — Прошу тебя!
Я как раз собирался спросить: "А что я получу взамен?" — когда фея схватила ворот моей рубашки и, встав на цыпочки, впилась в мои губы отчаянным, головокружительно сладким поцелуем.
Тело словно пронзили десятки молний. Я не помнил, как моя ладонь выпустила голубое чешуйчатое недоразумение и заскользила в упоительном танце, оглаживая плавные изгибы точеной фигурки невесты. Я пил ее дыхание и никак не мог утолить жажду, которая терзала меня все сильнее.
Когда фея, тяжело дыша, отстранилась от меня, я едва сдержал стон. Хотелось овладеть ею прямо здесь, на столе. Мои мысли путались, словно я вдохнул "Лунную пыль"* и пыльцу эльфийской розы одновременно. Но я нашел в себе силы прохрипеть:
— Теперь ты примешь мой подарок?
Девушка удивленно моргнула, но нашла в себе силы кивнуть, испытывая явное облегчение оттого, что я не съязвил на тему ее внезапно вспыхнувших чувств. Пользуясь замешательством феи, я извлек из пространственного кармана сверток и протянул ей.
Она приняла его, уложила на один из стульев и развернула, чтобы медленно провести ладонью по меху. Я в два шага преодолел расстояние, разделяющее нас, и набросил теплую накидку на хрупкие плечи. Белый был ей к лицу, аквамарины на застежке, которую я аккуратно застегнул под горлом, оттеняли сияющие глаза.
Я удовлетворенно обежал взглядом фею и с удовольствием увидел, как по ее щекам разливается румянец. Она все еще смотрела на мои губы, а когда поняла, что я это заметил, покраснела еще сильнее и отвела взгляд. Я протянул руку, чтобы притянуть смущенную фею к себе и поцеловать снова, но она вдруг сделала быстрый шаг назад. Я нахмурился и вспомнил причину своего гнева.
— Тебя видели с Уго. Ты решила поссорить все наше семейство, заигрывая то с одним, то с другим принцем?
— Мы всего лишь беседовали. Не понимаю, чем ты недоволен, — покачала головой она.
— Ты длительное время была с ним наедине в оранжерее, а затем еще и в лаборатории! — возмущенно продолжил я.
— Но мы не оставались наедине: меня всюду сопровождала эстиона Сивори.
— Я спрошу ее, так ли это, — угрожающе произнес я.
— Спрашивай, — уязвленно произнесла фея, пожав плечами — Я только одного не пойму: если я тебе так ненавистна, почему тебя волнует, где я и с кем?
— Потому что ты будущая королева и не имеешь права пятнать репутацию моей семьи развязным поведением. Кстати, я хотел спросить: ты все свои проблемы решаешь поцелуями?
— Разумеется, нет. — Девушка зарделась, но, судя по всему, даже смущение не влияло на ее острый язычок. — Обычно я решаю проблемы при помощи проклятий, но ты-то уже проклят, не так ли?
После этих слов фея развернулась и вышла из зала. Когда она проходила сквозь большие двустворчатые двери, в полумраке коридора я заметил Летисию. Придворная дама переминалась у стены, нервно обмахиваясь веером, и, как только Азалия вышла, тут же устремилась к ней, исподтишка бросив на меня недобрый взгляд.
Похоже, все сказанное фейской молью правда. Матушка решила предотвратить раздор между детьми и приставила к невесте дуэнью. Что ж, теперь я спокоен. Пусть Летисия хитра, но она побоится своими проделками вызвать гнев королевы, а посему пока что Азалию можно считать вполне защищенной от посягательств моих братьев.
Наташа
Мои щеки пылали, когда я покинула столовую. Еще больше они запылали, когда я по дороге к себе увидела стоящих то тут, то там придворных дам, которых Лоренсо грубо выгнал из-за стола. На меня смотрели, заново оценивая, в спину мне неслись шепотки "развратница", "со всеми тремя принцами крутит".
— Не обращай на них внимания, — произнесла Летисия. — Большинство из этих кумушек повинны гораздо в большем, чем то, в чем сейчас обвиняют тебя. Хочешь продолжить осмотр замка? Этажом ниже есть библиотека.
— Нет, я немного утомилась и предпочла бы отдохнуть. Думаю, я даже вздремну. Слишком много впечатлений за каких-то полдня.
— О, это все Уго! Никогда не спрашивай у третьего Высочества о его изобретениях, иначе рискуешь умереть от голода, недосыпа и скуки. Он меры не знает, будет рассказывать о своих научных штуках хоть сутки напролет. Тебе повезло, что я вовремя увела тебя обедать.
— Он много сделал для замка и для народа, почему все смотрят на него так несерьезно?
— Дамы смотрят на него так, потому что он лишен амбиций. Ему интересна лишь наука, да и от трона его отделяют целых два наследника. Что касается Его Величества, он всегда считал, что настоящие знания строятся на пережитом опыте, а не на книгах и расчетах. Повелитель благоволит Фелису, потому что он воин и не последний полководец. Хотя раньше, до того как с Лоренсо… э… случилось то, что случилось, он был любимчиком старого Алонзо.
— А повелительница? — спросила я, желая получше прощупать почву.
— О, она любит их всех, но Лоренсо больше. Правда, королева долгое время сердилась на него за то, что сбежал из-под венца. Но ее гнев быстро прошел, когда она
