тщательно складывая в том же порядке. Пальцы задержались было на папке «Баронесса Шлосская Амариллис…(и прочая-прочая)», но время поджимало, и лесовичка наконец выхватила из стопки дело, помеченное большими буквами «ГНОМ?!» Именно так, как будто Главная Ведьма крайне удивилась появлению в своей Яшмовой Академии подобного студента. Мира быстро скользила пальцами по, видимо, обязательным графам: раса… место рождения… дата рождения… родители… И, непроизвольно охнув, прикрыла рот рукою: вот теперь понятно, почему на Шазра так ополчились его собратья-гномы! Угораздило же парня родиться в подобной семейке! Перелистнув страницу, прочла следующий заголовок: «Способности».
Но какие именно таланты имелись у Шазра, узнать уже не успела: что-то заставило ее вскинуть взгляд и увидеть, как светлый абрис двери пересекла чья-то тень…
Глава 17
Любопытствующий номер два
Мира сидела, скрючившись в три погибели под столом, на всякий случай прикрыв руками рот и нос — чтобы не засекли ее дыхание — и слушала, как незваный посетитель занимается ровно тем же самым, чем занималась она за минуту до. Каким образом в одно мгновение у нее получилось сунуть папки на место, прикрыть шкаф и юркнуть под стол, лесовичка и сама себе объяснить не могла.
Когда неизвестный, едва приоткрыв дверь, проскользнул в кабинет осторожно и беззвучно, Мира немного обрадовалась: главное — не сама ректор!
Но теперь задавалась вопросом: а кто тогда? Если судить по штанинам и внушительным размерам ботинок, переминавшихся в каком-то полуметре от нее — некто мужеского пола. Жаль, что она никогда не приглядывалась к мужской обуви… Студент? Преподаватель? Кто-то из вымирающего вида академической прислуги? Коли посетитель так уверенно, не оглядываясь и не рыща, направился прямиком к шкафам, бывал он здесь куда чаще и больше, чем какая-то первокурсница. А раз двигался так беззвучно и сноровисто — возможно, проделывал подобное уже не раз. Только обнаружив, что дверь открыта, чуть замешкался у порога. Но после наверняка решил, что ректорша сама забыла ее запереть…
Мира осторожно переменила позу. Когда он наконец наглядится на то, ради чего пришел, и уберется, наступит ее черед. Давай скорее, а, беззвучно обратилась лесовичка к столешнице над собой. Тут уже целая очередь на просмотр скопилась!
И опять она не успела.
Оба непрошеных гостя услышали, как по коридору разнеслось эхо приближавшихся шагов. Уверенных, энергичных. Звучно впечатывающих в пол металлические подковки высоких каблуков — поди, еще и искры из камня высекают!
Возвращалась Главная Ведьма.
Мира увидела, что ноги нечаянного напарника по проникновению в ректорскую метнулись к шкафу (возвращать дела на место, как она сама чуть раньше), и сноровисто поползла между гнутых ножек массивных стульев к середине длинного стола. Авось там, в глубине и в темноте, ее не заметят, а когда хозяйка пройдет в свое смежное с кабинетом жилье, Мира потихоньку выскользнет в коридор…
Перестаралась. Стол внезапно кончился, и набравшая скорость лесовичка вылетела из-под него чуть ли к порогу, за которым уже в голос ругалась госпожа ректор, недоумевавшая, как она, раззява такая-этакая, забыла запереть за собой дверь. Мира попятилась обратно, сдвинула задом оглушительно заскрежетавший по полу стул и, окончательно потеряв голову, кинулась к открывавшейся двери: спрятаться за ней, авось не сразу заметят!
Шагов она не услышала, но ее внезапно схватили, сдавили, выдохнули на ухо: «куда, дура!» — Мира, запоздало пискнув, замерла, перестав дышать от страха и железной хватки неизвестного. Ее тут же толкнули вперед, в тесноту и темноту, крепко придавили к стене…
И дверь в узкий шкаф, в который нырнули двое, аккуратно прикрылась — ровно в тот момент, когда всю ректорскую залило ярким светом.
Продолжая пенять самой себе на забывчивость, в кабинет прошествовала хозяйка. Сквозь неплотно прикрытую дверцу было видно, как по мере продвижения Ведьма скидывает на стол ридикюль, шляпку, шарф, макинтош, накидку… Приостановившись в торце стола, выдернула шпильки из затейливой сложной прически — обрушилась волна длинных тяжелых, влажно поблескивающих волос, укрывших ее не хуже одежды. Женщина взялась за высокий кружевной ворот, откалывая драгоценную камею, пальцы побежали по мелким перламутровым пуговицам белой блузы… Эдак они вскоре невзначай познакомятся с тем, что носит ректор под верхним платьем! Спохватившаяся Мира взяла своего близкого соседа за подбородок, поворачивая к себе его лицо — негодник, смотрит себе, даже и не подумал отвернуться! Света, проникавшего в щель, было достаточно, чтобы сразу узнать напарника по незаконному проникновению, а сейчас и по игре в прятки. Длинное лицо, крупные нос и губы, темные широкие брови — и вечно недобро суженные темные глаза. «Что?» — проартикулировали его губы. Мира выразительно нахмурилась: мол, и тише, и не смотри! И не подумал послушаться; увидев, как вновь поворачивается его голова (а там уже в расстегнутой ректорской блузе красуется атласно-кружевная сорочка!), лесовичка опять ухватила Криспина за лицо — для надежности теперь обеими ладонями. Кому сказала, на меня смотреть!
Услышав, как ректор вздохнула устало, мимолетно посочувствовала: непросто, наверное, улещивать столичных денежных мешков да угождать им! Шаги — уже не такие энергичные и громкие, похоже, скинула свои каблучищи — туда-сюда по комнате (раздевается дальше? проверяет свои запертые сокровища?) стихли после скрипа отворяемой двери. Ушла к себе в комнату? Можно уже выходить?
Мира глянула на Криспина: сквозь опущенные ресницы поблескивает темный взгляд, крупные губы приоткрыты. Девушка энергично мотнула подбородком: ну что, пошли? Качнул головой: нет, еще постоим. И долго им тут торчать, пока ректорша не уснет, что ли? А вдруг у той бессонница случится? Мира переступила с одной онемевшей ноги на другую, и парень прижал ее сильнее, упершись ладонями и лбом в стенку шкафа над ней: боится, что сейчас вновь бездумно рванет наружу, спалит обоих?
Какой же он горячий — словно хорошая печка! И очень сильный, с таким захочешь не справишься, про огневую схватку и вспоминать нечего. Дышал глубоко, длинно, будто во сне. Не то что она: от пережитого страха и шкафной тесноты-жары дыхание только убыстрялось, сердце колотилось так часто и громко, что Мира всерьез боялась, как бы не услышала ректор в соседней комнате. Шепнула в склоненное над ней лицо: «Бежим?»
