так посреди ночи врываться к мужчине, миледи? - вкрадчиво нашептывал на ухо шут, подталкивая правда не к постели – к креслу. И данный факт давал понять, что хотя бы один из присутствовавших в этой комнате не забыл о правилах приличия и благопристойности.
Иронично, что этим «одним» оказался фэйри.
Вдвойне иронично, что именно этот фэйри сам же заставил меня позабыть о родовой чести и чувстве собственного достоинства.
– Я не врывалась, - пробормотала я, бессильно откидываясь на спинку кресла. - Я – вошла. И более того, вы сами же меня и впустили!
Нечистый с готовностью кивнул,и его губы снова сложились в улыбку. Не ту нежную и робкую, которой очаровывал мистер Кин. Я видела теперь улыбку шута.
– Но как же я мог не открыть леди дверь? - осведомился он, приподняв брови в гримасе почти гротескного изумления. Снова потешается надо мной.
Стоит рядом, нависает как злой рок и улыбается так, словно бы успел забраться в мою голову и узнать все до единой мысли,даже самые пошлые и непристойные.
– Легко и просто, - отозвалась я и опустила взгляд.
С плавной грацией крупной кошки шут опустился передо мной на колени и снова заглянул в глаза.
– Зачем вам сопротивляться соблазну, миледи? - спросил он с мучительной мягкостью. - Что случится такого уж дурного , если вы сдадитесь? Выполните мою просьбу – и я останусь с вами. Навсегда. Мое слово стоит дорого.
Что случится такого уж дурного… К примеру, нашествие фэйри в наш мир, которое закончится дурно для всего рода человеческого.
Сопротивляться соблазну… я делала это из последних душевных сил, которых уже почти не осталось. Кажется, поиграй шут еще немного на моих нервах – я сдамся его очарованию. Но вот отдавать врата я не собиралась ни под каким видом. Погубить себя у меня право было, но погубить всех людей…
– Фэйри трактуют данное ими слово,так как считают нужным сами, - прошептала я бессильно и закрыла глаза. - И сделки с ними заключают только дураки.
Мистер Кин засмеялся – и слoвно серебряные колокольчики зазвенели в тишине ночи. Оказывается, я тосковала без этого смеха, тосковала без Джулиана… Без него и дышать полной грудью не получалось!
Почему только меня угораздило влюбиться в него?!
Почему женское сердце настолько глупо?!
– Только дураки. Но это не касается тех случаев, миледи, когда сам фэйри желает заключить сделку со смертным. А я желаю. Желаю получить вас в полное безраздельное владение.
Возможно, так oно и есть. Возможно, это единственное проявление искренних чувств, на которое стоит рассчитывать,имея дело с нечистой силой.
Для него ничего не стоит – провести со мной несколько десятков лет , а потом сбросить и собственную одряхлевшую оболочку,и опостылевшую старуху, в которую обратился предмет страсти.
И я не представляла как на самом деле отношусь к такой изумительной простоте…
– Вы причинили зло многим людям, - попыталась я сопротивляться чарам шута. - Вы...
Он продолжал глядеть на меня,и изумрудные глаза отражали свет луны.
– Я – неблагой фэйри, - напомнил он. - Мы не добро, не зло… просто фэйри. Чего ради мне планомерно причинять зло? Или думаете, будто инспектор Хилл относится к человеческому роду лучше? Если он не чинит беспорядков и не устраивает никаких каверз,то дело не в доброте, а в получеңном им приказе. Благая королева посчитала, что так будет разумней.
Ответ показался вполне логичным и правдоподобным. Но это вовсе не повод без колебаний полагаться на слова Джулиана.
– Чьи кости мы нашли на пустоши? Это Мэри Смит? - сменила я тему, надеясь спрятаться за ней. От мистер Кина и самой себя.
Он кивнул,так и не поднявшись с колен.
– Да. Она.
Больше никаких разъяснений не последовало.
– Это вы… вы убили ее? - спросила я вновь,и сдержать дрожь не удалось.
Он ведь мог этo сделать. Для нечисти жизнь человека не имеет большого значения, вряд ли они испытывают сочувствие.
Шут покачал головой.
– Чего ради? Жива Мэри Смит или мертва мнe было безразлично все эти годы. Она не имела значения.
И этим словам я готова была поверить. Οни были вполне в духе фэйри.
– Идите к себе, миледи, - тихо попросил Джулиан. – Человеческая плоть неудобна, она склоняет к множеству глупых вещей… И я могу сделать то, о чем вы после будете жалеть.
Чего ради подменышу беспокоиться о моих сожалений – уже другой вопрос. Но я подчинилась и вернулась в свой номер.
Ощущая себя еще более обманутой, чем прежде.
На следующий же день перед самым завтраком меня настигло возмездие в виде осуждающего взгляда миссис Мидуэл и суровой отповеди мистера Дарема, который вполголоса со всем возможным тщанием разъяснял мне, что должна и что не должна делать молодая достойная девушка. Особенно, если это «не должна» она совершает даже и не с человеком.
– Ничего не было, - потупившись сообщила я, не став уточнять, что это даже и не моя вина.
Чувствовала я себя… на самом деле практически падшей женщиной. Которую, правда, успели пoдхватить.
– Никогда бы не подумал, что однажды скажу подобное… но шут – все-таки джентльмен.
А вот я уже не могу с полным правом претендовать на звание леди.
– И как именно вы узнали? - беспомощно спросила я, когда громы и молнии на меня уже перестали обрушиваться.
Потому что никто не выглядывал в коридор ни когда я стучалась в номер шута, ни когда я возвращалась к себе, раскрасневшаяся и с опухшими губами. Никакой магии, которая бы отслеживала, кто входит и кто выходит из номера,тоже не было…
– Грифельный стержень – лучшая сигнализация на земле, – с ухмылкой развел руками капитан Дарем.
Мне осталось только беспомощно хлопать глазами, поскольку не поняла вообще ничего.
А вот мужчины переглянулись с пониманием.
– Вы выходили ночью из спальни. Учитывая, что не отправились ни к миссис Мидуэл, ни ко мне, ни к моему брату, – продолжил капитан, - остался только один подходящий вариант для ночного визита.
Я расстроенно вздохнула, но решила все-таки попытаться вывернуться, словно бы сама не выпалила совсем
