Послышался детский плач. И злой окрик Димы.
Я взвилась, как распрямившаяся пружина. Голова немного закружилась, но я, спотыкаясь, бросилась в соседнюю комнату. Это оказалась кухня. Дима стоял посреди комнаты. Весь такой помятый, осунувшийся, с покрасневшими больными глазами. А в углу сжалась Ирма. Моя маленькая Ирма. Белокурый ангелочек. А сейчас обычная беззащитная крошка без крыльев, рыдающая и закрывающая лицо ладошками.
– Еще спорить со мной будешь?! Я тебя научу, как со взрослыми разговаривать! – заорал Дима, не замечая меня. – Еще неизвестно, от кого она тебя нагуляла и притащила домой! А я кормить должен? Маленькая неблагодарная дрянь!
Он замахнулся, но в этот момент я подскочила со спины. Вцепилась изо всех сил в его локоть, останавливая. Дима попытался оттолкнуть меня.
– Не смей ее трогать! – закричала я, бросаясь на него, как дикая кошка.
Ирма плакала от страха. Это проходилось острым ножом мне по сердцу. Придавало ярости. Когда я кинулась на Диму, царапая ему лицо, лишь бы оттолкнуть дальше от малышки. Но он оказался сильнее. И буквально швырнул меня на пол.
Я отлетела к стене, ударяясь головой о железную батарею. В ушах зашумело. На секунду подступила темнота. Сквозь нее я увидела силуэт Димы. Он подошел вплотную, усмехаясь на мою беспомощность.
– Я могу делать все, что захочу! Ясно? – его пальцы жестко сомкнулись на моих скулах. – И с тобой, и с этой малявкой, и со всем, что тебе дорого! Потому что ты ни на что не способна, Лори. Только быть жертвой. Ты – ничто без меня. Ничто, когда одна…
Я прикрыла глаза. В голове по-прежнему мутилось. Только одна мысль билась в висках. Даже не словами, а осознанием. Мне нельзя больше быть жертвой. Я ответственна за Ирму. За свою малышку-дочь, потерявшуюся где-то. За… за мужчину со стальными глазами и невероятной улыбкой. Я не могла вспомнить его имя, но почему-то хотелось прошептать: «Мой дракон». Мой дракон… который где-то сейчас один.
Я больше не имела права погибнуть.
Мои пальцы решительно сжались, а в голове нарисовалась картинка. Шокер из какого-то кино. Голова закружилась сильнее, по телу прокатилась волна тепла, а в ладони появилась приятная тяжесть.
– Что молчишь? Сказать нечего? – ухмыльнулся Дима, хватая меня за волосы.
Я резко вскинула руку с шокером. А потом схватила Ирму, бросаясь прочь из квартиры… И очнулась. Стоящей посреди зала с Когтем первого дракона. Рядом с раненным Эрихом, лежащим на полу.
– Эрих! – я испуганно бросилась к нему, падая на колени.
На груди Эриха алела рана. Он пытался зажать ее рукой, но слабел на глазах. Лицо бледнело сильнее обычного, а взгляд мутнел. Я ухватила Эриха за ладонь, сильнее придавливая ее к ране.
– Держись, держись, мы сейчас что-нибудь придумаем, – затараторила я, а в ушах оглушительно забился собственный пульс.
«Придумаем? Что, интересно, здесь можно придумать? – мысленно рыкнула я на себя саму. – Мы оба без магии. А даже, если бы я могла вытащить что-то из своего мира, то что? Робота-хирурга?! С Марион уже пытались переместить какого-нибудь воробья: с живыми существами не работает. Вот и выходит, что врача в другой мир не вызовешь».
Эрих слабо накрыл мою ладонь свободной рукой. Обычно от него так и исходил жар. Сейчас же пальцы были прохладными.
– Значит… только ты прошла испытание… одна… – хрипло прошептал Эрих. – Выберись отсюда, Лори.
Горячая кровь продолжала проступать между нашими пальцами. Ему едва хватало сил дышать. И все-таки Эрих старался не закрывать глаз, смотреть на меня из-под темных ресниц. Пусть даже взгляд с каждой секундой тускнел. Однако я видела в нем такую нежность, такое тепло, что перехватывало дыхание.
– Нет-нет-нет, не вздумай, не смей со мной прощаться! – дрожащим голосом выпалила я.
Эрих обессиленно прикрыл глаза, тяжело, с надрывом дыша. Я ухватила его за плечо, пытаясь растормошить. По щекам хлынули слезы. Эрих слабо приоткрыл глаза, глядя куда-то мне за спину.
– Смотри… артефакт… – прошелестел он. – Ты должна выбраться… я люблю тебя.
Эрих поднял мелко дрожащую ладонь, проводя по моей щеке. А потом рука бессильно упала на пол.
Я зарычала от бессилия, от злости, от разрывающей изнутри боли и отчаянья. Упала на Эриха сверху, не замечая, что измазываюсь в его крови. Только пальцы с силой вцепились в одежду… как будто так можно было не отпустить.
– Ты собрала все три части, попаданка… – раздался голос одной из статуй.
Я резко вскинула голову.
– Да идите вы! Это вы… вы во всем виноваты! – я зло кинула в нее выключенным фонариком.
Статуя продолжила стоять неподвижно. Каменная. Холодная. Безучастная. В зале повисло полное безмолвие. Даже дыхание Эриха стало почти неслышным. Только едва-едва вздымалась грудь. Слабо. Сбивчиво.
Я медленно поднялась на ноги. Коготь первого дракона начал ярко светиться. А рядом с ним возникли две другие части. Кинжал тьмы и Светлое зеркало. Хотя я точно помнила, что мы оставили их в замке. Теперь же все три части медленно парили в воздухе, постепенно притягиваясь друг к другу.
Я замерла. На моих глазах три части артефакта принялись соединяться в единое целое: в большой ключ. Светлое зеркало стало резной сверкающей ручкой. Кинжал тьмы – прямым ее продолжением. К нему присоединился зазубренный Коготь первого дракона, видоизменяясь, превращаясь в окончание ключа – ту часть, что вставляется в замок.
Артефакт ослепительно ярко вспыхнул. Я вскинула руку к глазам. А когда смогла снова посмотреть, в воздухе завис ключ, сверкающий белым и золотым.
Я медленно подошла ближе. Кончики пальцев коснулись прохладного металла. В ту же секунду все вокруг закружилось, и я рухнула в темноту. А очнулась уже на дне океана, с легкостью дыша под водой.
«Это уже было», – ясно осознала я за секунду до того, как встретиться с богиней Кеаной.
Глава 25
Кеана стояла на самом дне, босыми ступнями на сероватом мокром песке. Рядом с ее лодыжками медленно покачивались тонкие водоросли. Богиня не дышала, но спокойно смотрела на меня и чуть улыбалась. Мне тоже не требовался воздух: он улетел вверх последними пузырьками, теперь осталось только странное чувство пустоты в груди. От нехватки кислорода? Или от памяти об Эрихе? От того, как обессиленно он закрыл глаза, замирая на мраморном полу. На белом камне – кровь, как алые бусины.
– Не думала, что мы встретимся снова, – Кеана бесшумно скользнула ко мне.
– Снова? – нахмурилась я.
Взгляд в замешательстве скользнул по лицу богини. Оно выглядело немного кукольным: большие глаза, тонкие черты, идеальная симметрия. Волосы чуть отливали зеленым, колыхаясь по воде, спадая на плечи и белое платье. Сама ткань источала слабый свет, позволяя хоть что-то увидеть здесь, на глубине.
– Ты не помнишь меня… но уже прошла свое испытание. И готова вспомнить все.
Кеана коснулась тонкими пальцами моих висков. Резко закружилась голова. Показалось, что на бешеной скорости разматывается пленка. Кадры, кадры, кадры, лица и события, бессвязные вспышки… Зажмурившись, я глухо застонала, когда виски прострелило острой болью от этого мельтешения. А потом все выровнялось. И я резко распахнула глаза. Взгляд стал отсутствующим, стеклянным. Память вернулась.
– Ты всегда очень хотела ребенка, Лори, – размеренно заговорила Кеана. – Мечтала об этом с Димой, но он… он погубил вас обеих. И ты попросила второй шанс. В этот момент королева демонов Ингрид и ее лучшая подруга Лорейна проводили особый ритуал. Хотели получить что-нибудь из твоего мира, чтобы использовать как оружие. А получили тебя и ребенка. Ты оказалась в теле Лорейны… вместе с малышкой. То-то ее муж удивился, когда его жена внезапно оказалась заметно беременной.
– Ее муж… Эль, – отрешенно прошептала я.
– Демон Даниэль, – кивнула Кеана. – Ты увлеклась им, и это стало твоей ошибкой. Ты не заметила, что он плетет интриги за твоей спиной. Благородный и всецело преданный своей жене Эль. С железными понятиями о чести и принципами «любви до гроба». Жаждущий только одного: вернуть ее. Настоящую. Сначала особый яд в бокал, но ты родилась в рубашке… Потом особый ритуал. Он вышвырнул тебя из тела. Тебя, но не твою дочь… Она Элю и Лорейне ничуть не мешала. Ты же должна была погибнуть без оболочки. Но я снова увидела в тебе такую жажду жизни… которой не стыдно восхищаться и богине. И я решила дать тебе еще один шанс. Уже в своем облике ты появилась в Драконьих землях. Без ребенка и без памяти.
