Потеряв интерес к ослабленной шнуровке, которая лишь утягивала ткань в талии, Джерар провел рукой по собравшимся над моими коленями складкам изрядно помятого подола, выискивая возможность добраться до прикрытых бедер.
– Ты же знаешь меня. Будет так приятно… черт! – Джерар вскинул голову, с возмущением оглядывая бледные пальцы с четко обозначенными костяшками, вцепившиеся в его запястье в тот момент, когда его рука почти уже нырнула под края подола между моих ног. – Место, киса!
– Не тронь! – прошипел нависший над нами Кир, обнажая клыки – чуть больше и острее, чем у обычного человека.
– Будь ласковее, киса. – Джерар снова начал наклоняться ко мне, но вдруг замер.
Я задрала голову до упора, выискивая причину благословенной передышки. В кадык Джерара уперлась ладонь мальчика-рысенка. От ногтей Кира, впившихся в кожу, по шее начало распространяться покраснение.
– Вырву его. – Глаза Кира яростно горели, грудь тяжело вздымалась и опускалась, будто сдерживая что-то внушительное, стремящееся вырваться наружу сокрушительным взрывом. – Тронешь ее и захлебнешься собственной кровью.
– Кир. – Граф произнес имя мальчишки очень тихо, словно подбирая звучание, доступное только им двоим. Звучание, при котором они смогут обменяться тайными посланиями и достигнуть взаимопонимания. – Что ты делаешь?
– Джерар вовсе не уговаривает ее сотрудничать. – Кир, вмиг растеряв весь свой гнев, жалобно взглянул на графа. – Он опять за свое! Он трогает ее!
– Это правда, Джерар? – Интонации графа вновь обрели свою бесцветность. – Будь серьезнее. Госпожа Сильва – не одно из твоих увеселений. Поиграть сможешь позже.
– Маленький доносчик, – просипел Джерар, с кривой улыбкой прожигая взглядом Кира. – Умеешь же портить веселье.
– Отпусти его, Кир.
Рысенок нехотя отпустил Джерара. Тот опасливо потер шею.
– Думай, прежде чем калечить хозяйские драгоценности, – проворчал Джерар, любовно оглаживая каждый участок своей кожи от подбородка до самых ключиц. – А если бы оставил царапины? Мне еще с этим работать. Моя ценность может вмиг упасть. У тебя дурные манеры, киса.
Кир не слушал его. Он смотрел на меня сверху вниз, поджав губы. Я равнодушно глядела в ответ. Мной завладела апатия. Телу понравилось это состояние. Чем меньше было сопротивление, тем меньше его дергали, сжимали, причиняли боль. Желание отдаться на волю течения было велико. Отречься от реальности, умертвить разум, заставить слух воспринимать одну лишь успокаивающую тишину. Я так устала. Я плохо подготовилась. Жизнь поборола меня первым же ударом. Бессмысленно сражаться…
У этого мальчика такие мягкие черты лица. И тоска в глазах. Они блестят, словно слезы навечно застыли на их поверхности. Раньше у Эстера всегда был такой взгляд. Потерянный и печальный. Всякий раз, когда я говорила, что ненавижу его, он просто молча смотрел на меня, упиваясь внутренним горем и моей жгучей злобой. Когда-то я была невыносима, была несправедлива к брату, унижала его и наслаждалась его болью. Но это было давно.
Сейчас нам хорошо вместе. Мягкий изгиб его губ очаровывает окружающих, завораживает, когда он слегка приоткрывает их, обнажая кончики зубов. Раньше это выражение господствовало наравне с грустью, но сейчас в уголках его губ всегда скрывается малюсенькая смешинка – ведь он больше не грустит. Теперь он всегда улыбается мне…
Эстер… Эстер… Эстер…
Он ждет меня. И Дакот тоже. Мне нельзя сдаваться. НЕТ!
Я неистово забилась в руках Джерара. Легкие жгло, будто я испила вина из чистой лавы. Горло саднило, словно мой крик рвался наружу целую вечность.
– Ох-ох-ох, – восхитился Джерар, отпуская меня и через секунду вновь пленяя в кольце своих рук, как не успевшую вспорхнуть птицу. – И откуда только сила взялась.
– Нет!! Дакот! Дакот! Дакот!
По комнате разнесся грохот опрокинутого кресла.
– Заканчивайте! – гаркнул граф. – Кир!
Мальчишка вскочил на кушетку и уселся на мои ноги.
– Прочь! Прочь от меня! Дакот! Дакот! Дакот!
Я больше ничего не контролировала. Ни себя… ничего.
Кир занес надо мной руку с согнутыми пальцами. А затем ударил по животу. Комнату наполнил визг. Никогда еще я так не кричала.
Наверное, вместе с криком из моего тела выскочили легкие.
Дакот, наверное, сейчас я как никогда похожа на свинку, которую режут.
В воздух взметнулись ошметки моего платья. Их было не меньше тысячи. А может, миллион? А где же кровь? Разве она не должна была брызнуть во все стороны? Или я окончательно превратилась в Мертвеца, и все, что осталось со мной – это иссушенная плоть?
На мой лоб легла прохладная рука. Хранитель ядов усилил давление, прижимая меня к Джерару. Я пропустила момент окончания истерики и просто обмякла, развалившись на Джераре, как слой жидкого теста. До моего слуха доносились отдельные слова.
– Тише… тише. Кир не навредил вам. Всего лишь порезал платье на животе. Пожалуйста, не двигайтесь пару секунд.
Прохлада с моего лба никуда не делась, а кожа на животе покрылась мурашками от новых холодных прикосновений.
Пара секунд благодатной тишины. Будоражащие нервную систему прикосновения и поглаживания вокруг пупка.
– Аметистовые, – услышала я бормотание графа. – Действительно. Второе поколение. Ребенок Роберта.
Я утомленно прикрыла глаза и не открыла их даже тогда, когда чье-то дыхание коснулось мочки уха.
– Не волнуйтесь, госпожа Сильва. Я не буду искать Эстера. Вы идеально подходите. И мне очень жаль. Лучше бы вы не были дочерью Роберта Сильва…
Глава 6. ЗАБЛУДШЕЕ СНОВИДЕНИЕ
Пленен потерянный клочок души крепчайшей паутиной снов,
Властитель беспощадный за мной отправил снежных псов,
Силен растерянный порыв – он создал цепи из следов,
Когда губитель благодатный мой сон избавил от оков…
Из благословенного забытья меня вытащили настойчивые поглаживания. Я открыла глаза. Моя голова все еще покоилась на коленях Джерара. Тихонько посмеиваясь, он проводил пальцами по моим вискам, щекам, шее и, помедлив на ямочке между ключицами, вновь поднимался вверх.
– Потеряла сознание всего на полминуты. И сразу же очнулась. Какая-то ты неправильная, прелесть. Стоит ли быть постоянно такой напряженной? Позволь себе отдохнуть. – Он принялся массировать мочки моих ушей, а затем снова пробежался пальцами вдоль шеи. – Приятно, не правда ли?
– На моей шее словно клубок копошащихся червей, – хриплым шепотом поделилась я впечатлениями.
– Ай-ай, как же не поэтично, – укорил меня Джерар, притворно печалясь. – А я так старался. Даже изобразил падающий снег на твоей коже. Вот здесь, под подбородком. Правда своей кровью. Кровавый снег весьма живописен, не находишь?
Со лба Джерара сорвалась крупная капля и разбилась о мою скулу. Он практически истекал потом.
– Едва сдерживаюсь. – Взгляд Джерара скользнул по моему телу. – Кир постарался на славу. Еще чуть-чуть и от платья остались бы одни воспоминания. Позволь. Всего одно прикосновение…
– Мастер запретил трогать ее. – Меня накрыли теплым пледом. Сбоку возникло лицо Вальтера. Он присел около кушетки, просунул руку под мою спину и осторожно приподнял меня, помогая сесть.
Джерар застонал и начал елозить бедрами по кушетке. Пока Вальтер укутывал меня в плед, я наблюдала за Джераром. Он кусал губы, надсадно покашливал и закидывал голову назад, в каком-то сумасшедшем экстазе цепляясь за собственные волосы.
– Могу я уже?.. – Он потянулся к брюкам – к тому месту, где еще совсем недавно находилась моя щека, прижатая к его взбудораженному естеству.
– Не при госпоже Сильва. Уходя, Мастер ясно дал понять, что не потерпит столь явных непотребств. И он все еще сердит на тебя за то, что ты допустил постороннего в особняк.
