Винсент казалось взвешивал, все за и против стоит ли мне говорить.
а затем, посмотрев на тело Амброуза завалившегося на меня, он прошептал, — Это единственный способ, которым нас можно уничтожить.
Если они убьют нас и сожгут наше тело, то мы исчезнем навсегда.
Джорджия была в ярости.
И я не винила её.
К тому времени, как мы добрались до дома Винсента, мы получили текст.
Джорджия: Где вы, ребята?
Я: Амброуз заболел.
Пришлось везти его домой.
Джорджия: Почему на зашли и не забрали меня?
Я: мы попытались.
Не смогли пробраться сквозь толпу.
Джорджия: Я прямо сейчас всерьёз ненавижу тебя, Кейт Бомонт Мерсье.
Я: мне так жаль.
Джорджия: Встретила нескольких друзей, которые спасли меня от полного унижения.
Но я всё еще ненавижу тебя.
Я: прости.
Джорджия: Ты НЕ прощена.
Мы с Винсентом попытались помочь Амброузу, но он выпрямился, после того, как вылез из такси и стряхнул наши руки.
— Я сейчас держу его.
Чёрт, этот парень тяжелый.
Как он вообще может передвигаться с таким количеством мышц по всему телу?
Когда мы добрались до двери Винсент повернулся ко мне, на его лице написано было противоречие.
— Я пожалуй, пойду домой, — сказала я, опередив его.
Он вздохнул с облегчением.
— Я могу пойти с тобой, если ты подождешь несколько минут, чтобы мы всё уладили.
— Нет, со мной всё буде в порядке.
Правда, — сказала я.
И как ни странно, я имела в виду именно это.
Пройдя через весь этот ужас и странность вечер, я чувствовал себя на удивление хорошо.
Я могу с этим справиться, подумала я про себя, когда вышла из ворот и направилась к дому своих бабушки с дедушкой.
Джорджия дулась, что было не очень приятным зрелищем.
Хотя я уже извинилась миллион раз, она не разговаривала со мной.
Дома было довольно не уютно.
Мами и Папи старались игнорировать тот факт, что что-то произошло, но на пятый день после моего непростительного преступления, Папи потянул меня и сказал, — Почему бы тебе не прийти сегодня ко мне на работу? Он посмотрел на задумчивый силуэт Джорджии и многозначительно посмотрел, как бы говоря, что не могу здесь говорить.
Прошли месяцы с тех пор как вы остановились у нас, и у меня появилось много товара, который ты еще не видела.
После школы я направилась прямиком в галерею Папи.
Прогулки по его магазину был сродни походу в музей.
В его приглушенном свете, древние статуи выстроились друг против друга по обе стороны комнаты, а в витринах были выставлены артефакты в виде керамики или драгоценные металлы.
— Ma princesse, — закричал Папи, когда увидел меня, разрушая напыщенную тишину комнаты.
Я поморщилась.
Это прозвище дал мне папа, которым меня никто не называл с тех пор, как он умер.
— Ты пришла.
Итак, что нового мы ищем для тебя?
— Его, для начала, — сказал он, указывая на статую в натуральную величину атлетически сложенного юноши с выставленной вперед одной ногой и сжатым кулаком, опущенным вниз рядом с ним.
Другая рука и нос отсутствовали.
— Ах, мой курос, — сказал Папи, подойдя к мраморной статуе.
пятый век до н. э.
Настоящая ценность.
В настоящее время греческое правительство даже не выпускает такие ценности из страны, но я купил его у швейцарского коллекционера, чья семья приобрела его в девятнадцатом веке.
Он провел меня мимо усыпальницы в драгоценностях, находящейся в витрине.
Ты никогда не догадаешься со сколькими подделками тебе придется столкнуться.
— Что это? спросила я, остановившись перед большой черной вазой.
Её поверхность была разрисована дюжиной людей красноватого цвета в драматических позах.
Две группы в доспехах лицом друг к другу, а в середине обнаженный свирепого вида человек, стоявший во главе каждой армии.
Они держали свои копья на готове, собираясь бросить их друг друга.
— Обнаженные солдаты.
интересно.
— О, амфора.
Она где-то на сто лет моложе куроса.
Демонстрирует битву двух городов, ведомую их нумина.
— Кем?
— Нумина.
В единственном числе нумен.
Вид Римского божества.
Она наполовину человек, наполовину бог.
Могут быть ранены, но не убиты.
— Итак раз они боги то дерутся голышом? — спросила я.
— Нет необходимости в доспехах? Для меня это они выглядят выпендрежниками.
Папи усмехнулся.
Нумина, подумала я и пробормотала себе под нос, — Звучит как нума.
— Что ты сказала? — воскликнул Папи, его голова дернулась, он оторвал взгляд от вазы и уставился на меня.
Он выглядел как будто кто-то ударил его.
я сказала, что нумина похоже на нума.
— Где ты слышала это слово? — спросил он.
— Я не знаю.
.
.
по телевизору?
— Очень в этом сомневаюсь.
— Папи, я не знаю, — сказала я, отводя взгляд от его буравивших меня глаз, и шаря по галереи в надежде найти что-нибудь, что могло бы вырчить меня в этой ситуации.
— Возможно прочла об этом в старинной книге.
— Гмм.
Он кивнул, нерешительно приняв моё объяснение, но продолжая смотреть на меня с тревогой.
Довериться Папи, который слышал про всех древних богов и чудовищах когда-либо существовавших.
Я должна была рассказать, что Винсент ревенент, или, в конце концов, злобное подразделение ревенентов, не были "под радаром", как им казалось.
— Спасибо тебе за приглашение, Папи, — сказала я с облегчением, меняя тему.
— Ты хотел еще о чём-то поговорить? Кроме статуй и ваз.
Папи слабо улыбнулся.
— я попросил тебя прийти, чтобы привлечь к работе вас с Джорджией.
— это просто перестрелка, — сказал он, взглянув на вазу, — или полномасштабная война? Наверное, это не мое дело.
