— Но что? — хрипло спросила она.
Объятья почему-то перестали казаться спасательным кругом, они обрели жесткость и непреклонность оков. Голос Макса утратил большую часть нежности, став холодным:
— Тьма. Ты видела алтарь Тьмы. Цветок — Ее символ.
Гончая помолчал, а потом руки опали, выпуская Арину. Она тут же воспользовалась моментом, чтобы развернуться к боссу и посмотреть в почти черные глаза:
— Той самой?
Макс отрывисто кивнул:
— Той самой. Много успела про Нее прочитать?
Девушка покачала головой:
— Почти ничего. О Ней ведь не принято говорить?
— Не принято, — кадык на небритом горле дернулся.
За последние дни столько всего произошло, что он все забывал побриться, и теперь колючая щетина оккупировала шею и большую часть лица. Интересно, нравится ли Арине легкая небритость или она из тех, кто предпочитает гладкую кожу? Макс усмехнулся, о чем он только думает?
— Понимаешь, Тьма… она не просто абстрактная сила, она Богиня, ну или так принято думать. Культ Тьмы был запрещен несколько сот лет назад, на Карнакском Общем Сходе. Тьма Всеблагая, так ее называли верные последователи, адепты, а их называли Расплетающими. Да-да, именно так. У всех Ее адептов был совершенно особый дар, они были способны правильно ликвидировать заклинания любой сложности, не просто оборвать нити, а расплести, возвращая в мир взятую из него силу, на самом деле не разрушая, но выполняя роль санитаров, целителей самой ткани мироздания. — Макс криво усмехнулся: — ну или по крайней мере они себя так позиционировали.
— Но это было не так?
— Было по-разному. Большая часть адептов действовала строго во благо, подчиняясь законам Сообщества, но были и другие, настроенные радикально. Они предлагали в целом очистить мир от «наносного колдовства», мол, вмешательство магов в баланс слишком велико, слишком сильно оскверняется полотно вселенной, и его нужно периодически… зачищать.
— Как именно? — сдавленно спросила Арина, уже догадываясь об ответе.
— Убивая иных.
— И им это позволяли?!
— Культ Тьмы имел огромную власть, как в Сообществе, так и среди людей.
— Инквизиция… — потерянно прошептала девушка.
Макс мотнул головой:
— Нет, Инквизиция случилась позже, хотя поговаривают, что и там торчат уши темных. С Тьмой разобрались намного раньше, еще до нашей эры. Я не знаю, что именно тогда произошло, хроники тех времен засекречены, но каким-то образом удалось изолировать, усыпить Тьму и ее последователи остались без явной божественной поддержки. Они все еще были неимоверно сильны, но за их спиной более не стояла Она, а значит стало возможно их победить.
— Тогда уничтожили всех Ее адептов?
— Да.
— А потом мир стал задыхаться в наслаивавшихся заклинаниях и им вновь разрешили развиваться?
— Да.
— Так может быть крупица истины и была в Культе Тьмы?
Макс рыкнул, обнажая трансформирующиеся клыки:
— Даже думать так не смей! Есть большая разница между уничтожением живых и уничтожением плетений! Жизнь бесценна — это один из важнейших постулатов, на которых держится и Сообщество, и мир людей.
— Но Расплетающих вы убивали. И продолжаете убивать. По крайне мере желать этого.
Гончая сжал кулаки. Ему очень хотелось отринуть обвинения, отринуть это «вы», включающее и его, но разве Арина была не права?
— Или вы это оправдывали безопасностью Сообщества?
— Арина, ты сейчас очень опасные слова произносишь, — предупреждающе прошипел Макс.
— Меня и так хотят убить, что изменится?
Блондин в ярости ударил обеими руками по подоконнику, рядом с бедрами девушки, вновь заключая ее в капкан. Вот только на этот раз никакой нежности не было и в помине.
— Все изменится, — рявкнул он. — Сейчас ты признана Сообществом и покушались на тебя ренегаты. Ты видела, как быстро Наум выкинул Зарину из Круга за нарушение? Представляешь, что будет с тобой, если попробуешь повторить свои речи?
Именно этого он и боялся, того, что не сможет объяснить, не сможет донести. Реальность оказалась еще хуже, он банально сорвался. От страха. Да, от страха за нее.
— Я словно тикающая бомба для вас… — пробормотала Арина, — вы не знаете когда и где я рвану. Ты не мой наставник, ты мой надзиратель.
Тоска, обреченность в голосе и поникший вид растворили злость, кипевшую в груди Макса. Нежность и еще одно теплое чувство подняли голову, заставляя уже совсем иначе посмотреть на несчастную.
— Детка, — тихо прошептал мужчина прямо радом с ее губами, — я твой…
Но что он мог ей сказать? Правду? Он и сам ее толком не знал.
— Друг, — неуклюже закончил он. — И хочу тебе только добра.
Он ласкающе провел по мягкой, немного влажной от слез щеке:
— Я хочу защитить тебя, помочь, не усложняй мою работу.
«Мою работу». Слова рухнули куда-то в область желудка, останавливая на миг дыхание. Эти два слова расставили по местам многое, то, что ей казалось непонятным, странным. Работа. Тикающая бомба. Отсюда и все перепады настроения и отношения. Может быть она и интересна ему, как женщина, но есть работа, есть долг перед Сообществом, и, очевидно, для Макса это намного важнее. Если бы ее сердце могло биться, если бы она его чувствовала, то сейчас там была бы только боль, но ее сердце молчало, несмотря на все обещания.
Арина отстранилась, сделала сперва шаг назад, а потом и вовсе отошла на другой конец кабинета, к стойке, где налила себе стакан воды. Осушив его в два глотка, она вновь обернулась к замершему статуей Максу:
— Я все понимаю. Постараюсь не осложнять твою… работу, но можно последний вопрос?
Блондин скрипнул зубами, ее тон резал безразличием и напускным спокойствием, она стремительно закрывалась от него, обрывая все связи, что он так скрупулезно выстраивал между ними, и он ничего не мог с этим поделать.
— Ариша…
— Макс, не надо. Не усложняй.
Гончая выругался.
— Арина, я не враг тебе.
— Я помню. Ты… друг. Так ты ответишь на вопрос… друг?
Вот нужно ему было ляпнуть именно это? Да, он хотел немного сменить полюс их отношений, выйти на новый уровень сближения, сгладить углы и шероховатости. Хотел стать ей именно другом, ведь так? Она должна ему доверять, а разве не это означает дружба? Он готов ей помочь во всем, и это тоже дружба. Так почему это гребанное слово так режет слух?
Макс сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. Доверие предполагает правду.
— Спрашивай.
— Это из-за Тьмы мое сердце не бьется? Так у всех Расплетающих?
Еще один крайне сложный вопрос, но он же обещал правду…
— Нет, не у всех.
— У… Разрушителей? — надреснутый голос выдал чувства девушки и Макс дернулся к ней, но был остановлен яростным взглядом.
Она требовала правды, гребанной правды, а не его нежности.
— У тех, кто может стать Разрушителем, у самых сильных, у отмеченных Тьмой.
Арина кивнула своим мыслям:
— Это объясняет многое. Что тогда значит моя татуировка? Что произойдет, если мое сердце забьется?
— Ты окончательно отвергнешь Тьму, закроешь Ей доступ в свою душу, и Она потеряет власть над тобой.
— Что нужно сделать, чтобы мое сердце забилось?
Макс прикрыл глаза, пытаясь смириться с неизбежным. После его следующих слов между ними все точно будет кончено, даже то, что он еще и сам не понял.
— Ты должна влюбиться.
Арина криво усмехнулась:
— И кандидатом выбрали тебя.
— Да.
Гончая не стал юлить или оправдываться, сейчас любые слова звучали бы насквозь фальшиво, да и были ли оправдания? Все так и есть, он должен был манипулировать ее чувствами, играть на них, на ее нервах и все ради одной цели. Она должна была влюбиться, а он держать ее на коротком поводке чувств. Цинично? Более чем, но таковы «правила безопасного взаимодействия с Тьмой» — только сильная положительная эмоция заставляла сердце биться, обрывая прямой канал с Ее сущностью, заточенной за стенами эфирной тюрьмы.
— Влюбиться… — пробормотала Арина, и тут ее осенило: — а еще лучше забеременеть, так?
