Наверное, я была под действием какого-то лекарства, потому что слова я слышала и понимала, но эмоций не было, голоса долетали словно сквозь пелену.
— Синнай, что ещё можно сделать?
— А ты считаешь, что на данный момент вы сделали недостаточно?
— Не зли меня!
— А то что? Что ты сделаешь, Эр? Казнишь каждого человека, у которого есть мнение?
— Выставлю тебя из дворца с соответствующей рекомендацией.
— Тогда сделай это, так будет лучше для всех. В этом дворце всё равно не выживают добрые и порядочные люди. — горько упрекнул его молодой лекарь.
— Эр, успокойся. Мальчишка психует, потому что Алина ему нравится. — Хашшаль говорил спокойно, как и всегда.
— Она моя невеста!
— Судя по всему, это ненадолго. — пробурчал Синнай.
— Эр, не злись. Синнай симпатизирует Алине и переживает за неё. Нам не стоило посвящать его в подробности. — Эддар, как всегда, пытается всех успокоить.
— Весь дворец уже посвящён в подробности!
— Неизбежно. Слишком много было арестов. Мы нашли убийц отца, выяснили, кто стоял за многими другими попытками. И присоединили к флоту семьдесят кораблей, Эр. Разве ты не рад?
Сколько же дней я была в отключке? Мысли были словно чужие.
— Он не рад, что ряды его любовниц поредели почти вдвое. Теперь мы знаем, что Эр совершенно не умеет выбирать женщин. — сказал Хашшаль.
— А ты умеешь, Хаш?
— Получше тебя! — раздался смешок.
— Именно поэтому ты одинок?
— Именно поэтому. Станешь постарше — тоже предпочтёшь быть один в ожидании стоящей пары, чем с тринадцатью сомнительными красотками в ожидании удара в спину. Хотя тебя хоть носом в стоящую пару тыкай, тебе всё равно.
— Да вы задрали меня уже с этой вашей Алиной! Сами на ней женитесь, причём все вместе. Ах, Алина такая красивая, ах, Алина так поёт, ах, Алина так танцует, ах, Алина догадалась не открывать сомнительную шкатулку и научилась подслушивать по углам! — Ринар паясничал. — Вы мужики или сельские сплетницы?
— Ах, Эра так пробрало. — передразнил Шаль, и сельские сплетницы заржали грубыми мужскими голосами.
— Возможно, Алина не очнётся. Будет у тебя одной проблемой меньше, Эр. — голос Синная звучал ближе всех, а потом кто-то взял меня за руку и погладил пальцы. Затем тёплая рука накрыла лоб, и по голове разлилось нежное тепло. А я вспомнила маму, её руки, её заботу. Когда я болела, она гладила меня по лбу и говорила, что мы справимся. Неужели я больше не увижу маму? Тоска сдавила грудь с такой силой, что стало сложно дышать. По щекам поползли щекотные дорожки слёз. Мою ладошку сжали.
— Ей больно?
— Нет. — Синнай сжал мою руку сильнее. — Алиночка, просыпайся, солнышко. Мы скучаем по твоему голосу. А ещё скоро прилетят синесолки. Это такие маленькие синие птички, они зимуют в Минхатепе, а весной возвращаются к нам. После их прилёта холодов уже не бывает. Они летают ярко-синими стайками и очень красиво поют. Ты меня слышишь?
Я попробовала кивнуть, но голову сдавило обручем боли. Тогда я сжала его руку.
— Хорошо. Ты что-нибудь хочешь? Пить, есть?
— Хочу, чтобы они ушли. — голос казался чужим, а в горло словно песка насыпали.
— Эринар и его люди?
— Да.
А дальше был спор, но я слишком устала, чтобы в него вслушиваться. Я спала, и мне снились кошмары, было дурно и очень холодно. Холод беспокоил особенно сильно, пробирая до костей. В какой-то момент мне приснилось, что меня окунули в ледяной бассейн, и я возмущалась, но потом меня начал обволакивать успокаивающий голос Ринара, он шептал что-то про жар, про третий день, про весну, про горы, где я ещё не была. А ещё от него шло тепло, и я грелась рядом с ним, обнимала его горячую руку и спала без сновидений.
Окончательно проснулась я утром, когда солнце ярко светило в окно. Закинув ноги на стул, в кресле дремал Келай, а я лежала в чьих-то горячих объятиях. Голова была тяжёлая, но я смогла незаметно вывернуться из захвата и по стеночке дойти до ванной. Моё отражение в зеркале выглядело не так плохо, как я себя ощущала, разве что осунулась немного. Волосы по-прежнему сияли, но лицо выглядело измождённым. Неловко искупавшись и быстро помыв голову, я сменила сорочку и почистила зубы. Ованес висел на руке тяжёлым браслетом и на мысленный призыв не отозвался. Чёрт!
Келай всё ещё спал, когда я вернулась в комнату. Ринар лежал на кровати, закинув руки за голову и смотрел на меня.
— Что вы сделали с Ованесом?
— Артефакт платья? Мы его запечатали, потому что он не слушался и не давал тебя раздеть. Необходимо было сбить температуру, а в платье ни обтирания, ни холодная ванна были невозможны.
— Пожалуйста, разблокируй. — я постаралась спокойно протянуть руку, не давая выхода бушевавшей во мне истерике. Ринар дотронулся до браслета, прошептав несколько слов, и мягкое тепло разлилось по телу. Ованес огненным полотном окутал мою фигуру, и мне сразу стало легче.
— Спасибо. А теперь убирайся.
— Алина, давай поговорим.
— Я тебя ненавижу и следующий раз, когда тебя решат пристукнуть, постою рядом и советом помогу. — голос был спокойным, но внутри свирепела буря. От моего голоса Келай проснулся и сейчас с интересом наблюдал за нами. Ринар медленно поднялся с кровати.
— Нам всё равно придётся поговорить рано или поздно.
— Хорошо, говори. Вы нашли ту, кто прислал змей?
— Почему ту?
— Потому что змеи в шкатулке — это чисто женская тема. Итак, это одна из твоих любовниц?
— Да.
— Прекрасно, что с ней? — вызывающе спросила я.
— Она больше не живёт во дворце.
— Больше не живёт во дворце, потому что теперь живёт в тюрьме?
— Нет, её выслали в дальнее имение.
— Ах, выслали. Какое суровое наказание за попытку убийства! Хотя о чём это я, это наверняка аристократка, а я — простолюдинка, поэтому даже если бы она меня убила, то ничего бы ей не было. Так? Ну там может быть на морской курорт отправили бы на годик воздухом подышать. Так? — Ринар начал злиться. — Значит так. Дальше что? Оказалось, внезапно, что я сказала правду, корабли нашлись, как и предатели. А то, что мне заламывали руки, приставляли к горлу саблю, убивали заклинанием — это я сама виновата, могла тихонько сдохнуть от укусов змей, но не стала. А вообще это случайность, обижаться нечего, извиняться никто не намерен. Так? — Ринар буравил меня взглядом, а я свирепела ещё сильнее. И откуда только силы на такие эмоции? — Ну вот видишь, смысла говорить нет, всем и так всё ясно. Тебе пора, и я искренне надеюсь не видеть тебя до свадьбы.
Дав понять, что разговор закончен, я ушла обратно в ванную, попытавшись хлопнуть дверью, но сил не хватило. Зато их было достаточно, чтобы распластаться на полу и реветь до икоты.
Завтрак принесли другой, много фруктов и какие-то странные цветные булочки одинаковые на вкус. Салли была мне искренне рада и всё время норовила мне что-нибудь подоткнуть или засунуть в рот. Я вяло сопротивлялась.
Поблагодарив Келая за лечение, я попросила принести книги. Меня интересовали магические договоры и способы их расторжения. К обеду пришёл Синнай и рассказал, что я была без сознания четыре дня и четыре ночи. Позавчера ночью у меня начался жар, весь день вчера я горела в сильнейшей лихорадке. Келай добавил, что Его Величество сам меня купал и последнюю ночь спал рядом. Мою решимость разорвать чёртов договор это не остудило.
Договор в итоге был прочитан от корки до корки несколько раз. Я могла бы попробовать его разорвать на основании того, что мне не была обеспечена безопасность, причём дважды. А вот с тем, как это сделать, дела обстояли сложнее. Магических суд состоял из пяти магов, один из них, Верховный Судия, принимал окончательное решение. Если решение суда не устраивало подсудимого, то он мог воззвать к богине Справедливости, но она всегда требовала жертву и частенько ею становился сам воззвавший.
Взывать-то легко — проливаешь кровь, называешься и зовёшь. Но нужно быть железобетонно уверенным в своей правоте, чтобы к ней обращаться. В основном же удовлетворялись вердиктом Судии, который судил «по справедливости», то есть как рука на сердце ляжет, потому что чёткого свода законов у магов не было. То есть можно, конечно, затеяться и посудиться, но вот результат без гарантий.
