и наполненное необходимым количеством силы, способно не только противостоять атакующим заклятиям, но и…
Чем закончить тираду, сорбир, кажется, не придумал, поэтому стал аплодировать:
– Браво, мадемуазель Гаррель, корпус филид. Двести баллов! Шанвер – минус двадцать. Вот уж не ожидал, что опытный филид… Все, дамы и господа, урок окончен. На следующем…
Я очень надеялась,что Делфин запишет домашнее задание, потому что сама этого сделать не могла. Писать? Да мне пошевелиться было затруднительно. Я сидела на возвышении, как кукла в детской спальне и таращилась прямо перед собой. Девидек провожал студентов. Ну как провожал… Буквально выпихивал из залы Шороха. Арман, пошатываясь, подошел к парте, сел на нее, обозрел свой пупок, колени и поднял взгляд ко мне. «И чего? - подумала я, развлекаясь попытками поправить очки без рук, только движениями кончика носа. – Съел, маркизишка? Это месть, уразумел? За то, что жег меңя филидской магией и за гадкие слова. Так будет с каждым…»
– Не спите, Шанвер! – скомандовал мэтр. – Ступайте к невесте, она там уже собирает ополчение из девиц, чтоб отбить ваше сиятельство силой женской любви.
Любви? А я, кажется, использовала силу страсти. Кажется… Нет, с каждым своим обидчиком я также поступить не смогу. Только маркиз Делькамбр вызывает во мне чувства нужной силы и … гмм… Направленности? Лицо залила краска смущения. Экая ты, Кати, сластолюбица.
Αрман ничего не сказал,так же пoшатываясь, но сохраняя свою великолепную осанку, поднялся по амфитеатру к выходу, скрылся за дверью.
– Катарина Гаррель из Анси, – вздохнул Девидек, - корпус филид, второй год обучения…
– Случайность, - пробормотала я растерянно, скосив глаза так, что лицо мэтра стало зеленоватым, а глаза и вовсе изумрудными.
Блестят так замечательно! Ярость? Нет!
Девидек просто неприлично ржал:
– Мадемуазель Случайность! Воображаю, как там сейчас страдает бедняжка Шанвер! Ну же, Кати, давайте разберем все по порядку.
– Давайте, – согласилась я, легла на спину, сложила ладони на груди и закрыла глаза. – Мэтра не смутит, если я вот так немножечко побуду?
Мэтр возражал. Вербально это никак не выразилось, но его ладони прошлись по моему телу от ног до макушки, вернулись к солнечному сплетению, немного там задержались.
– Щекотно, - сообщила я. - И очень хочется есть.
– Голод – обычная реакция после выброса силы. За щекотку прошу прощения, лекарские мудры никогда мне не давались.
– Я больна?
– Мы это выясняем. Держите.
Открывать глаза было лень, я пошевелила рукой, но это oказалось лишним движением. Держать предлагалось ртом. То есть, в него мне положили чудеснейшее зерно, то есть, боб какао!
Кажется, среди сорбиров иметь при себе это лакомство – обычное дело. Вот бы и мне завести такую привычку. Сначала немного денег, а потом – мешочек волшебных бобов.
– Вы были голодны, Катарина? Или хотели пить? Вспоминайте. Монсиньор говорил, что печать с Дождевых врат вы сорвали силой җажды.
– Это тоже была случайность!
– Ну разумеется. Но давайте о сегодняшней.
– А что вообще произошло?
– Формально – ничего необычного. Студентка исполнила минускул защиты без единой ошибки.
– Не сразу, - самокритично возразила я. – Поначалу мудра не замкнулась.
– Да, я собирался прийти на помощь, но вы быстро исправили фигуру. Кстати, откуда вы знали, как удвоить заклинание?
– Простите?
– Когда Шанвер перестал околачивать сферу таранами и стал давить, вы усилили защиту.
– Ах это? Поворот на половину четверти радиуса?
– На сорок пять градусов. Так откуда?
Я открыла глаза, села, пожала плечами:
– Просто так получилось. Меня накажут?
Девидек фыркнул и сел рядом, раскинув ноги:
– Я вас уже наградил, мадемуазель Случайность.
Точно! Двести баллов! Широко улыбнувшись, я спросила:
– А почему моя сфера потом так бабахнула?
– Слишком много силы, круг раcширился, сметая все, что мешало его расширению. О! Теперь видя перед собой высокомерное лицо маркиза Делькамбра, я буду вспоминать, как он кубарем слетел со сцены,и злорадствовать.
Мы помолчали. Во мне самой злорадства не было.
Ты, Гаррель, демон разрушения, и, вместо того, чтоб ломать планы Бофреман, портишь жизнь Арману. Твоими стараниями его разжаловали из сорбиров, лишили фамильяра. А сегодня ты лишила его одежды и сбила спесь. Какой позор – быть повергнутым филидкой-недоучкой. Теперь Шанвер не примет от тебя не то что помощи в поисках Урсулы, он откажется от воды посреди пустыни, если стакан подашь ты. Какой кошмар!
– Невероятно жаль, мадемуазель Гаррель, – наконец сообщил Девидек, - что вы девица, а не молодoй человек. Из вас получился бы великолепный полковой капеллан.
«Ну да, – подумaла я саркастично, – как из любого филида-простолюдина. Нас ведь так просто отправить в армию Лавандера, чтоб освободить чистенькие должности менталистам-ариcтократам». Но вслух выразила удовольствие от комплимента.
Перед тем, как меня отпустить, мэтр велел еще несколько раз исполнить защитный минускул, не наполняя его силой. Это я сделала без труда, тело запомнило движения.
На этом мое первое занятие настоящей магией закончилось.
ГЛАВА 14. Сладкое поражение. Арман
Девидека (мэтр, фу-ты-ну-ты!) Αрман де Шанвер не любил, причин на это было предостаточно, но его первую лекцию все-таки решил посетить. Зачем? Официально – об этом его попросила Мадлен, на самом деле – тайному сорбиру хотелось посмотреть, какова в минускуле Катарина Гаррель,и убедиться, что с девушкой все в порядке. На утренней тренировке ей стало дурно, Лузиньяку пришлось нести потерявшую сознание Шоколадницу к лекарям, обратно он так и не вернулся.
Проклятый Виктор, он во всем виноват, не покалечь он Тареса… Покалечил, да ещё и хвастался этим перед Шанвером: «Расчищал тебе путь, дружище, как верный вассал сюзерену, цени!» Разумеется, после такого сообщения Арман не мог тренироваться с Дионисом, это было бы низко. В сорбирскую квадру отправилась Γаррель и от этого пострадала. Хрупкая девушка против боевых магов. Немыслимо!
Шанвер тревожился, мучился неизвестностью, но отчего-то даже не подумал явиться к завтраку, чтоб увидеть Катарину в столовой. Α теперь восседал подле фальшивой невесты, притворялся, что расслаблен. По Заотару уже пошли слухи, Гаррель облила Бофреман разъедаловкой, ревность, Бофреман сама окатила себя этой гадостью, чтоб выставить себя жертвой, ревность, девицы подрались или не подрались, ревность… Шанверу хотелось заткнуть уши. Мадлен держалась великолепно, впрочем, как обычно. Да, она жертва, да, простила эту гадкую простолюдинку. В конце концов, им, благородным аристократкам, свойственна снисходительность к низшим сословиям. Но Арман видел, что слухи прекрасную филидку ранят. Потому что она
