Козленок долго месил грязь вдоль бетонного забора с железными зубцами, огораживающего заповедный лес от деревенского луга. Над лесом клубился легкий голубоватый туман.
В свете тонкого месяца я пролистала чистые страницы волшебной книги. Древний фолиант в берестяном переплете мне подарил Карл Альбертыч. В старинной колдовской книге живет дух могущественного славянского волшебника Любомудра. Иногда он пробуждается от вечного сна и предупреждает об опасности или дает ценный совет. Древний волшебник сердится, когда его беспокоят по пустякам (а он считает пустяками большинство людских проблем), поэтому я не стала трясти книгу, аккуратно положила ее на сиденье. Любомудр почувствует мое приближение к заповеднику и поможет найти путь в Волочаровск.
Когда на страницах книги заиграли желтые искры, я развернула Козленка к лесу, взяла заговоренное оружие – осиновый кол, и произнесла кодовые слова: “Отворитесь, сказочные врата”.
Колдуны и ведьмы отдельно заговаривают оружие для особой прочности, а отдельно – для открытия порталов в другой мир, снятия магических преград.
Меня будто потянул за руку невидимый проводник. Я направила Козленка в колею, едва заметную в густом папоротнике. УАЗик поскакал по кочкам, медленно углубляясь в лес. Колея становилась заметнее, дорога – ровнее. Скоро я выехала на вполне сносную проселочную дорогу. Асфальт для идущих с промзоны фур был проложен с другой стороны заповедника, на его поиски я потратила бы не меньше часа, а мне поскорее хотелось обжиться на новом месте, а горести оставить позади.
Остановившись, чтобы осмотреться в поисках удивительных созданий, я как-то неосознанно опустила голову на подлокотник и провалилась в странную дремоту.
Мне пригрезилась торжественная встреча. Сирены пели чарующие песни, великаны подняли транспарант с надписью: “Добро пожаловать в Волочаровск!”, феи осыпали меня лепестками роз, гномы-лесовики пустились в пляс на капоте, эльфы пригласили в позолоченную карету, запряженную шестеркой пегасов, мэр города Валерий Коньков в сарафане и кокошнике преподнес мне сливочный торт вместо хлеба и соли...
Очнувшись, я в легком испуге повторно осмотрела темный лес, рассчитывая обнаружить проворных маленьких фей среди листвы и травянистых зарослей. Не люблю вторжение в свое сознание, особенно, если оно происходит без предупреждения. Выключив фары, я “включила” ночное зрение, и оно зафиксировало оранжевый огонек в кроне склонившегося к дороге дуба.
Высунувшись из машины, я сняла с ветки мерцающее рыжим свечением перо, солнечно-желтое с широким красным “глазком”.
Исходивший от пера свет выхватил из темноты Козленка и часть дороги с росшими вдоль нее деревьями. Его сияние было сопоставимо с лучами мощных фар.
Полюбовавшись чудесной находкой, я убрала ее в сумку.
***
Въезд в город украшал огромный монумент, изображавший лысого толстяка с пышными бакенбардами, летящего на пегасе и приветливо машущего форменной кепкой с гербом. Крылатый конь попирал копытами узорную надпись золотыми буквами: “Волочаровск – лучшее место на Земле”.
“Ну да, конечно”, – усмехнулась я.
Колеся по старой части города, похожей на большую деревню, я старалась настроить природное чутье, ища вампиров на безлюдных улицах. Интуиция никак себя не проявляла: или в радиусе пары километров не было моих “клиентов”, или настройки сбились из-за случившейся весьма некстати нервотрепки.
Хваленый Волочаровск выглядел удивительно мрачным, несмотря на чистоту зеленых улиц и аккуратность деревянных или кирпичных домов. Вдоль дороги и в просторных садах, обнесенных высокими деревянными заборами, не виднелось и не слышалось движения. Легкий ветерок поигрывал сочной листвой, нарушая безжизненную тишину. В маленьких окнах не горел свет. Между грядками тускло мерцали фонарики на солнечных батарейках.
По обочинам не вспыхивали кошачьи глаза и не виляли хвосты участников собачьей “стрелки”. Город словно накрыло радиоактивным туманом.
Приметив замаячившие вдали тени, я притормозила и обернулась. К забору испуганно шарахнулся старенький дед, он прижимал к себе мальчика лет шести.
– Не подскажете, как проехать на улицу Магнолий? – спросила я, волнуясь за прохожих.
Вот бы их подвезти!
Большинство людей погибает от вампирского яда после укуса и обмена кровью. Вампирами становятся только сильные и здоровые люди не моложе девятнадцати и не старше сорока лет.
– Отчего не подсказать? Я и проводить вас могу, если согласитесь развезти нас с внучком по домам, – оживился старик. – День рождения сестры отмечали. Вот и припозднились маленько, – он забрался с внуком в машину, и я повезла их вверх по холму. – Так вам нужна улица Магнолий? Щас прямо, потом сверните налево за угол. Уж не в дом Льва Андреича вы направляетесь, девушка?
– Да. Именно к нему. Тридцать второй дом, если не ошибаюсь.
– А вы, простите за любопытство, не приходитесь родней Льву Андреевичу или Эльвире Маратовне? Али купили ихний дом? Сюда! Скорей!
– Я дальняя родственница Льва Андреича, – замялась я, сворачивая в указанный закоулок.
Пока люди не знают о прибытии охотницы, о нем не узнают и вампиры. У меня будет возможность ловить их на живца.
– Ох-хо-хо! – дед обхватил седую голову, – Как жалко бедных Ломакиных, словами не описать! Сожрали их проклятые упыри. А ведь какие были соседи! Душевные люди!
– Так вы мой сосед?!! – от удивления я сильно крутанула руль, и машину занесло на повороте.
– Выходит, что я ваш сосед, милая девушка, – радостно чавкнул старик, – Позвольте представиться. Мизинцев Владимир Ильич. Да-да! Тезка вождя пролетариата. И коммунист по призванию.
– Светлана Олеговна Челкашина. Я вне всяких партий и далека от политики. Можете называть меня просто Светой, раз уж мы соседи.
– Вы насовсем пожаловали в Волочаровск? Или только дом продать?
– Насовсем. Я буду здесь работать.
– И кем работать, коли не секрет? Уж не врачом ли, как покойные...
– Нет, я писательница.
– Э-эх! – Владимир Ильич махнул рукой, – Работа занятная, но бесполезная для обчества. От вашей братии никакого толку. Кому какое дело, что вы там в своих книжонках напишете упырям на смех. Прислали бы охотников на упырей оттуда, – он указал пальцем в небо. – Тут честному люду от вурдалаков житья нет. Кстати... – он подозрительно зашевелил носом, – От вас пахнет осиновой смолой.
Я настороженно подобралась: “Похоже я случайно раздавила ампулу с концентратом, пока рылась в сумке в поисках звонящего телефона”.
– Смола не поможет. Напрасно вы ей надушились, милочка, – продолжил, кивая, дед. – Упыри не будут вас лизать, а выпьют вашу кровь. Знаете, у нас тут некоторые богачи заборы осмаливают. Да что упырям ихние заборы! Тьфу! Вот, что я скажу, зря вы сюда приехали. Продавайте дом и уезжайте. Если, правда, у вас его купят. А вы сами откуда-ть.
– Из Москвы.
– Вот и возвращайтесь в Москву. Нечего вам тут делать. Не приспособленный вы человек для жизни в опасном месте. Эх, жалко вас.
– Я думала, что по сравнению с московской преступностью волочаровские проблемы – ерунда, – я прикинулась несведущей в остром для местных вопросе.
– У нас тут упырей – пропасть! – воскликнул сосед, – Скотину пожрали, людей щелкают, как орешки! Охотников, и тех сцапали! Лешего не сыщешь в лесу! Великаны как крысы по норам прячутся. Эх, что говорить! Нет порядка в Волочаровске! Вот! Гляньте на дома! На каждом окне стальные решетки или железные ставни. Даже на чердаках… Заборы выше человечьего роста! Да, почитай, из осины! А толку что! Никакого толку! Уж если до Льва Андреевича добрались... Напрасно, милочка, вы сюда... Левей, левей. Тут остановите! У сына заночую. В тесноте, да не в обиде. Боюсь впотьмах к себе возвращаться. Утречком приду. Надоть за огородом следить. Да Клавдии Ефимовне компанию составить. А вы, ежели не боитесь, поезжайте в самое страшное место. Улица Магнолий вон туда, – слезая, он показал рукой на левое ответвление перекрестка, – Поживей, Андрюшка, – он стащил внука за руку.
