Но мои желания его волновали мало. Подхватив меня одной рукой под спину, а другой – под ноги, он поднял меня с земли и понёс к карете. Лукреция, довольная произошедшим, семенила позади. Бедняжка, наверно, испереживалась, что лорд Грэмт решит отсрочить отъезд и у моего батюшки появится время пересмотреть кандидатуру сопровождающей.
Усадив меня в экипаж, лорд Грэмт присел напротив, а госпожа Гийер отчего-то задержалась. Я выглянула на улицу: надзирательница, переминаясь с ноги на ногу, дожидалась, когда к нам подойдёт отец. Он шёл быстро, каждым движением передавая, насколько был зол.
В душе возродилась надежда, что он всё-таки передумает и отменит поездку. Или хотя бы оставит эту змеюку здесь. Но день, начавшись трагично, обязан был следовать намеченному маршруту.
– То, что случилось… – начала оправдываться Лукреция.
– Я уверен, что впредь ты будешь осторожнее, – перебил её папенька, и моё сердце, до этого наполненное надеждой, ухнуло вниз.
Значит, он даже не собирался сделать Лукреции замечание за то, что та подвергла меня пытке? Жгучий камень используют при поимке беглых заключённых, а не дочерей лордов.
– Помни наш уговор, – сказал отец, понижая голос. – Ни в коем случае без моего разрешения не позволяй ей покидать Флуэнские земли. Если справишься, поместье Дартомт станет твоим.
Я слушала и не верила. Так вот откуда в Лукреции столько прыти. За роль надзирательницы отец обещал подарить ей часть наших земель.
Воодушевлённая госпожа Гийер, поблагодарив отца и дав слово, что исполнит уговор, чего бы это ни стоило, залезла в карету, улыбаясь. Лакей захлопнул дверью и колёса застучали по гравию, а я смотрела, как отдалялись мой дом и фигура отца. Уставшего, расстроенного, но при этом решительного.
Не желая бередить душу ещё больше, я отвернулась от окна и заметила, как лорд Грэмт задумчиво изучал Лукрецию Гийер. Он смотрел на неё без стеснения, внимательно и исподлобья. Уж не осуждение ли я вижу в этих глазах? Погодите, лорд Грэмт, методы моей надзирательницы ещё успеют вас удивить. Она, как никто другой, знает толк в «строгом воспитании».
Дорога петляла по Эргейбскому графству, минуя поля и лесные угодья, а я пыталась скоротать время и, откинувшись на спинку сиденья, дремала. На очередной кочке мой и без того чуткий сон улетучился вовсе. Вздохнув, я открыла глаза и встретилась с внимательным взглядом лорда Грэмта.
Он изучал меня также, как до этого Лукрецию, только теперь смотрел не осуждающе. Но тогда как? На ум пришло слово «интерес», хотя оно не подходило к его отрешённому образу. Казалось, лорда Грэмта ничего не интересовало в этой жизни. Кроме разве что моего лица, от которого он не захотел отвести взгляд, даже когда я проснулась.
– Со мной что-то не так, милорд? – я тоже посмотрела на него в упор.
– Как ваши ноги? – спросил он, не обращая внимания на мою язвительность. Если бы не этот ровный, ничего не выражающий тон, я могла бы предположить, что он в самом деле волновался о моём самочувствии. Но из его уст этот вопрос звучал формальным, заданным ради приличия.
– Уже лучше. Но всё равно ещё есть слабость.
Я пошевелила ногой и убедилась в правдивости своей жалобы. Решись я сбежать во время ближайшей остановки, меня бы даже ловить не пришлось. Несколько шагов и силы в ногах наверняка иссякнут. Жгучий камень отлично справлялся с поимкой преступников.
– Как вы думаете, милорд, когда я смогу нормально ходить? – этот вопрос поднял во мне очередную волну злости на Лукрецию. Она дёрнулась во сне, будто чувствуя моё негодование, и вновь засопела.
– Когда пребудем в замок Флуэн, – ответил лорд Грэмт.
Это значило, что без посторонней помощи передвигаться я не смогу до конца дороги. Идея побега и раньше казалась смешной, а теперь и вовсе выглядела абсурдной. Выходит, избежать пребывания в проклятых землях у меня не получится.
Скоропостижная помолвка, эта дорога и надзирательница, сопящая рядом, – всё казалось неуместным, неправильным, чужим. Будто ничего из этого не должно было со мной случиться.
– Зачем я вам?! – спросила у лорда Грэмта, пытаясь найти объяснение произошедшему. – Только не говорите, что полюбили с первого взгляда. Никогда в это не поверю.
Такой холодный и равнодушный человек не мог знать ничего о любви.
– Я и не собирался этого говорить, – ответил он, и в моём сердце вновь начал закипать гнев. Разрушить мою жизнь, подписать с отцом эту треклятую помолвку и при том ничего ко мне не испытывать. Действия лорда Грэмта казались бессмысленными.
– А что тогда собирались? – спросила охрипшим голосом.
Он задумчиво перевёл взгляд на сменявшийся за окном пейзаж.
– Скажем так… у вас есть нечто необходимое мне, – ответил лорд Грэмт.
Так он решился на женитьбу ради выгодны? Причём сомнительной. Что могла дать ему девушка без титула и с поруганной честью?
– Вы совершили ошибку, – сказала, сверля его взглядом. – Я никогда не дам согласие перед алтарём, а небеса обязательно покарают вас за причинённые мне страдания.
– Покарают? – удивился лорд Грэмт. – Разве они этого ещё не сделали?
В его взгляде, обычно равнодушном, читалась печаль. Маг со скованной силой, не способный защитить от разрушения собственные земли, возможно, он и в самом деле уже познал небесную кару. А теперь хотел разделить её со мной. Только я с ним делить ничего не собиралась.
– Не знаю, какая выгода вам привиделась в нашем браке, но поверьте, он не принесёт счастья. К тому же я намерена выйти замуж по любви и не позволю ни папеньке, ни вам, ни уж тем более госпоже Гийер помешать моим планам.
– Выгода… – прошептал лорд Грэмт задумчиво. – Может быть, и так.
На этом наш странный, ничего не проясняющий диалог завершился. Лорд Грэмт вернулся к созерцанию пейзажей, и я последовала его примеру. За окном бушевала зелень. Сочные полевые травы, раскидистые деревья с густыми кронами, поляны цветов – Эргейбское графство одно из самых живописных.
Слышала, в проклятых землях почти нет зелени. Как же я буду тосковать по этому буйству красок и торжеству природы.
К вечеру, когда солнце уже склонилось к горизонту, мы въехали в небольшой городишко у самой границы графства, и остановились возле трактира. Моя выспавшаяся надзирательница оживилась и первой вылезла из кареты. Я же, сделав попытку встать на ноги, с досадой опустилась назад на сиденье.
– Боюсь, мне придётся ночевать здесь, – сообщила лорду Грэмту, понимая, что не смогу преодолеть и нескольких шагов, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно вылезти из экипажа.
Он молча выбрался первым и протянул мне руки, предлагая на них опереться. Я неуверенно привстала и едва приблизилась к подножке, как тут же была подхвачена лордом Грэмтом и аккуратно поставлена на землю.
Нести меня на руках он не стал, зато предложил локоть для опоры, и я скрепя сердце воспользовалась его помощью.
Лукреция вошла в трактир первой, я же в сопровождении лорда Грэмта ещё долго ковыляла следом. Когда мы нагнали её, она уже беседовала о чём-то с трактирщиком.
– В ваших комнатах крепкие двери? – спросила она требовательно.
– Вполне, – кивнул трактирщик.
– А замки хорошие? – не унималась Лукреция.
– Хорошие, госпожа.
– Отлично, – потёрла она руки. – Тогда мы займём две комнаты. Одна для меня и этой юной леди, а другая для лорда Грэмта.
Поначалу причина её суетливой организованности была мне неясна, но, когда мы, отужинав, зашли в комнату, всё встало на свои места. Надзирательница, заперев дверь на ключ, торопливо спрятала его к себе за пазуху.
– И даже не думай о побеге, – предупредила она.
Не знаю, откуда в этой грымзе столько злости. Я даже на ногах стояла едва ли, не говоря уже о том, чтобы куда-то бежать. Но спорить с Лукрецией было бесполезно. Она уже мысленно переезжала в собственное поместье, и любой, кто посмел бы ей помешать, поплатился бы за это сполна.
Папенька, надеясь устроить мою судьбу, обрёк меня на настоящую каторгу.
