— Между вами что-то было, да?
Она не смотрела на Джульет, а та в упор уставилась на ее профиль.
Вздернутый нос, верхняя губа полнее нижней и мило приподнята.
"Что-то. По-другому это не назовешь".
— Что-то было, — кивнула, теперь тоже смотря вперед.
Высокое здание из камня, или отделанное темным камнем — непонятно, примостилось чуть в стороне от корпусов. Торцом к лесу, одной стороной — к морю. Там виднелся длинный деревянный настил с кучей столиков и стульев, какие-то предметы, издалека не разобрать.
Общежитие. Они шли к нему.
Можно было соврать. Уйти от ответа. Но Джул так устала от бесконечного вранья.
Дома родителям, что все в порядке, когда она гасила ночную истерику подушкой. Самой себе, что произошедшее не оставило никакого отпечатка.
Оставило. И признаться в этом самой себе оказалось очень сложно, хотя факт очевидный.
Она ненавидела себя, но была меньше всего виновата в случившемся. Но продолжала ненавидеть, ведь именно она подсела к Ирвин за школьным обедом много лет назад. Сама завязала с ней разговор, который перетек в, казалось бы, дружбу.
Сама выбрала такую подругу.
Сама.
Считала, что та не опустится до причинения вредаей.
Ошиблась. И эта ошибка вышибла из привычной картины мира, где никто не причинял ей боль.
Гордость родителей — сильный синий кристалл, с учебой справлялась отлично, в сомнительных авантюрах не участвовала, в плохих компаниях замечена не была.
Вокруг нее всегда царили тепло, любовь и забота. Лучшая семья. Хорошие друзья.
Хорошие.Насколько неоднозначное слово.
Остались ли они хорошими после того, как принялись пересылать тот злосчастный порно-ролик знакомым? Считаются ли они хорошими людьми или стали плохими только для Джульет?
Для нее они — пыль, на которую не хочется смотреть, но ее состояние…
Она поняла, что ошибалась. Не только в друзьях, желающих развлечься за чужой счет. Нет, не только в них.
В мире. Он оказался не таким радужным. Не такимприятным,а люди показали, что подлость всегда крутится рядом. Каким бы хорошим ни казался человек, она —подлость— может взять его за руку. И человек вроде остался тем же, но уже не тот.
— Я говорила, что он козел, но не думала, что тебе об этом известно, — плечи Дарси дернулись, но она не повернулась.
Вроде быонасовсем недавно висела у него на шее. Едва ли она напрямую столкнулась с его козлиной сущностью.
— У вас было теплое приветствие, — намекнула на то, что не сходится.
Губы Дарси растянулись на несколько мгновений.
— Наши родители дружат, я все детство провела с Мэллом. Ему приходилось везде таскать меня с собой.
— А шея, как известно, лучшее место для езды, — усмехнулась Джульет, щурясь сентябрьскому солнцу.
— Она у него крепкая, — Дарси поддержала шутку.
Улыбка Джульет стерлась с лица, сама она замерла с поднятым к небу лицом.
Потная горячая кожа под ладонями, пальцы соскользнули с напряженной шеи на плечи. Вены проступили от напряжения, под подушечкой пальца билась артерия. Она припала к ней губами...
Тряхнула головой, выдергивая себя из оцепенения.
Ее трясло. Снова.
Опять.
Всякий раз, когда обрывки воспоминаний прорывались сквозь защитный барьер.
Она выстроила его в сознании сразу, едва пришла в себя после кристалла. Вернее… после часовой истерики, как только смогла мыслить здраво.
Это казалось лучшим вариантом — отгородиться от воспоминаний. Очень сложный кристалл. Его применение опасно, она могла полностью потерять память, но тогда она об этом не думала. Ей было важно забыть. Стереть то, к чему она, по сути, не имела отношения. Но ее все жепоимели.
— Все в порядке? — Дарси смотрела с легким удивлением пополам с замешательством.
Джул уставилась на трясущиеся руки. Сжала пальцы в кулаки, и выдохнула.
— Да, — дрожь все же проникла в голос.
"Если козлина никому не расскажет, никто не узнает".
Можно ли надеяться, что в нем есть хоть что-то доброе и человеческое? Что он не станет намеренно добивать ее, распространяя слухи?
Можно.
Но лучше не надеяться.
— Перенервничала немного, — еще один длинный выдох в попытке унять дрожь.
Спокойно. Ничего плохого пока не произошло.
С хорошим, правда, тоже напряженка.
— Ромашковый чай? — предложила Дарси. — Мне помогает.
"Поможет, если в него добавить цианистый калий".
— Составишь компанию? После заселения.
Дарси мотнула головой на общежитие. Хвост закачался маятником.
— Пойдем, выберем самые крутые комнаты.
— Мое желание вряд ли станут учитывать, — усмехнулась Джульет.
Она поступила сама. Бесплатно и без договоренностей. Насколько ей известно, таким студентам немного… урезали права. Все как у остальных, но внимания гораздо меньше, вопросы решаются дольше. Но это, в сущности, ерунда. Серьезных проблем —уверена— возникнуть не должно.
— Оптимизм — не твоя отличительная черта, да?
Была. Когда-то.
В прошлой жизни.
Оказалось, что все весьма прозаично. Независимо от того, под каким углом ты смотришь: позитивным или нет. Если окружающая реальность выглядит слишком хорошо — это всего лишь игра света. Иллюзия под розовой призмой. И это хуже всего.
Когда твоя призма разбивается о действительность, ты, в сущности, остаешься один на один с неприкрытой правдой. И осознание, что ты жил, но не видел — убивает. Ломает. И излишний оптимизм, позитив, больше не кажется хорошей идеей.
— С некоторых пор предпочитаю реализм.
Девушка остановилась, немного не дойдя до столпившихся на входе студентов.
Что такое?
Джульет посмотрела по сторонам, не видя причин резкой остановки.
— Слушай, если это как-то связано с Мэллом… — Дарси говорила медленно и очень неуверенно, словно волнение перекрыло напор легкости, как кран с водой.
Протяжный выдох в качестве самоуспокоения получился сам собой.
Она заставляла себя дышать глубоко и медленно всякий раз, когда чувствовала подступающую тошноту, дрожь, страх, гнев, истерику. Они появлялись так часто, что нужное дыхание стало привычкой. Хорошей, полезной привычкой.
Правда, по-настоящему помогало редко.
— Он не плохой, на самом деле, — губы Дарси приоткрылись, пока она молча смотрела в сторону леса.
Защищает его? Пытается оправдать, даже не зная, в чем он замешан?
"Я тоже предпочитала думать, что человек, даже если он кусок дерьма, хороший. Только потом меня измазало этим же дерьмом".
— Где-то глубоко-глубоко в душе, — улыбнулась Дарси, по-прежнему не глядя на нее.
Она что же, влюблена в него? Признает его очевидную козлиную сущность, и старается отыскать в нем хоть что-то положительное.
Наверно, это неизбежно, когда девочка растет в компании мальчика, который уделяет ей повышенное внимание. Видит, как он из подростка становится привлекательным парнем, знает его как себя. Или думает, что знает. А он, вероятно, видит в ней младшую сестру.
Возможно, Брэдфорду стоило бы к ней присмотреться. Она принимает его таким, какой он есть — со всей его козлиностью. И для него это, вероятно, лучший вариант.
Впрочем, Джульет не станет в это лезть.
Чужая личная жизнь должна оставаться чужой. Иначе чьи-то проблемы становятся твоими, даже когда ты этого не хочешь. Настолько внезапно, что и не понимаешь: какого черта происходит?
— Наверно, хорошо, что ты в него веришь. Главное, не обманись.
Джул искренне, на мгновение, сжала плечо Дарси, обходя ее.
Пора заселяться. Ей необходимоеепространство. Место, где она сможет спокойно вздохнуть и порыдать, если появится потребность. А она появится.
Слезы стали навязчивыми спутниками последних двух месяцев.
Она старалась с ними бороться, но они всегда прорывались наружу. Чем дольше держишь их в себе, тем "громче" и болезненнее взрыв. И все же в последнее время их стало заметно меньше. Особенно после подтверждения ее поступления.
