Глава 5
Монотонный голос жреца гудел на краю сознания, будто рой сонных пчёл, а я никак не могла сосредоточиться на смысле его слов.
Священное таинство брака, как бы кощунственно это ни звучало пред ликом богов, не имело для меня никакого смысла. Скорбный ритуал, призванный передать права на владение судьбой женщины из одних рук в другие.
Я не чувствовала недавней тоски, отчаяния и гнева, как, к счастью, и страха, что объял при встрече с Альвэйром. Стоило герцогу подвести меня к алтарю, и мрачная ледяная сила потянулась от темноволосого эльфа ко мне. То была не магия, не чувства, а нечто, чему определения не было. Будто я распахнула дверь, ведущую в потусторонний мир, где повсюду лишь ледяные пустоши и тьма.
Чернильный холод, что лился из пустоты, заключённой в теле эльфа, давил на меня сильнее, чем самый яростный гнев, безотчётная тоска или пылкая страсть. Я тщетно противилась, будто обломок корабля, силящийся остановить штормовой вал. Не знаю, сколько мне удалось выстоять.
Секунду или две?
Щиты пали, смятённые невидимой силой, и теперь я впитывала этот холод. Так, как часто пила чужую печаль, гнев, раздражение или похоть, чтобы стереть их из людских сердец. Чтобы обезопасить себя.
Но любой, даже самый взбудораженный человек пустеет быстро. Всего два или три глотка, и его чувства уже мои. А дальше постараться задавить их, словно отвратительных насекомых, или дать волю.
Холод внутри Альвэйра не заканчивался, а я не могла прекратить принимать его в себя. Пила, почти захлёбываясь. Леденела, как и сам мужчина.
— …еди Эльрис? — взгляд скользнул по лицу жреца. Будто бы издалека донёсся людской ропот недовольства. Кажется, священнослужитель обращался ко мне не в первый раз.
Губы зашевелились, я помнила слова невесты наизусть — так много обрядов мне довелось посетить за свою жизнь старой девы. Как и положено, я обещала быть тенью супруга. Любить, помогать и поддерживать во всём, быть верной и смиренной, прощать слабости, ибо мелочно и недостойно настоящей женщины таить зло. Вереница слов, цена которым, что песку на берегу моря.
Я говорила, прерывисто, будто мне не хватало дыхания, и невольно думала об одном.
Скоро мне придётся взять Альвэйра за руку.
Хотелось плакать от нежелания делать это, но сейчас я не сумела бы выдавить из себя и крупицу обычных человеческих чувств. Если сила эльфийского лорда настолько подавляла, когда он стоял на расстоянии пары шагов, страшно подумать, что произойдёт при касании. О неизбежном поцелуе я предпочла не думать.
Странно, но вынырнуть из потока чужой силы мне помог голос её же носителя. Я вскинула глаза под покровом и впервые за время церемонии взглянула на своего почти супруга. Он говорил положенные ему слова, а я смотрела на красиво очерченные губы и не могла понять, почему от звука его голоса волны холода опадают.
Эльф нетерпеливо взял мою ладонь в свою, будто разражённый проволочками. Помимо воли я вздрогнула и сжалась, будто ожидая удара.
Красивые губы дрогнули, но так и не сложились в гримасу презрения, недовольства или гнева. Я вскинула подбородок и всего на миг наши глаза встретились через завесу лунного шёлка. Он считал меня жалкой и ничтожной, унижающей его одним своим присутствием. И чтобы понять это, не нужно уметь читать чувства, которых почему-то всё ещё не было.
Я склонила голову и опустила плечи, желая оправдать его впечатление. От ничтожества не станут ждать сопротивления. Если Альвэйр попытается меня убить, его ждёт неприятный сюрприз. Наверное, я сумею выиграть достаточно времени и сбежать в самое сердце Эдринского леса, что разделяет людское и эльфийское государства широким зелёным морем.
Лишь мечта и внушение самой себе.
Будто Альвэйра так просто убить. Или покинуть горное ущелье, где живёт эльфийский народ. Или выжить в лесу мне, той, что не готовила ни разу сама и понятия не имела, как развести костёр, поймать дичь.
Ритуал завершился. Эльф должен был откинуть полог и скрепить наш союз поцелуем, но Альвейр лишь бросил предупреждающий взгляд на жреца, развернулся и под недовольные шепотки двинулся дальше по поляне.
Удушливая волна гнева и стыда затопила лицо — столь очевидное пренебрежение на глазах десятков людей и эльфов, более, чем унизительно. Но я не произнесла ни слова. Молчал и священнослужитель.
Одежды жреца нелюдей, как и нашего, сияли белизной, но совсем не были похожи на парадное одеяние. Скорее, так мог бы облачиться воин, собирающийся поупражняться с мечом. Простые брюки, короткая куртка, надетая поверх рубашки, сапоги из мягкой белой кожи. Ни единого украшения, даже вышивки. Я двигалась к нему на значительном расстоянии от Альвэйра, но почти сразу ощутила чувства жреца.
Эмоции эльфов и людей похожи, но для менталиста, вроде меня, различия между ними всё же колоссальны. Люди чувствовуют вспышками, будто волшебные фейерверки расцвечивают небо. Моими соотечественниками за раз могли овладеть сразу несколько эмоций, иногда даже мне трудно различить отдельные их оттенки. Эльфы же подобны неторопливому течению реки, одна эмоция плавно перетекает в другую. И каждое чувство ясное, чистое и осознанное. Наверное, с эльфами не бывает такого, чтобы они сами не знали, чего хотят.
Жрец был недоволен Альвэйром. Я ощутила это так ясно, будто он озвучил свои чувства. Но причины его неприятия были мне не понятны. Тут он взглянул на меня. И поток негативных эмоций истончился до ручейка, а затем сменился жалостью. Меня настолько поразила эта перемена, что я, наконец, перестала воспринимать эльфа на уровне чувств и взглянула ему в лицо. Прекрасный, как и все нелюди. Белоснежные волосы заплетены в длинную косу, на лице золотые символы, начертанные краской.
Мне чудилось, что он хотел начать свою речь вовсе не с ритуальных слов, но подчинился традициям.
— Леди Эльрис, лорд Альвэйр, король Ольмирьяр дал мне дозволение провести церемонию на человеческом языке, чтобы смысл обряда был понятен для всех.
Затем мужчина обратился непосредственно ко мне:
— Вам, леди Эльрис, нужно просто повторять слова за лордом Альвэйром.
Я удивилась тому, что слова жениха и невесты по эльфийским обычаям одинаковы, но не придала этому особого значения. Ещё одни слова в веренице тех, что уже были сказаны сегодня.
Жрец отвернулся от нас, его лицо устремилось к трём эльфам, что вышли из-под сени деревьев. Два из них держали в руках по сосуду, один — деревянный кубок. Прибывшие излучали спокойствие, понемногу уступавшее лёгкому интересу.
Беловолосый эльф обернулся к нам — взял за одну руку меня, за другую Аэльвэйра и кивнул своему соотечественнику. Мрачное выражение, застывшее на лице эльфийского лорда, подсказало мне, что этот обряд, в отличие от людского, имел для Альвэйра значение. И ему претило стоять подле жреца с человеческой женщиной.
«Интересно, что такого натворил прославленный эльфийский военачальник, что король решил наказать его?» — другого объяснения происходящему не было. Всем известно, что Альвэйр из Дома вереска ненавидит людей.
Но игнорировать происходящее мужчина всё-таки не мог и мрачно произнёс:
— Моё сердце — твоё сердце.
По паузе, последовавшей следом, я догадалась, что должна повторить фразу. Я произнесла её, как и все последующие, тихим голосом:
— Моё сердце — твоё сердце.
Пока мы говорили причитающиеся слова, жрец держал нас за руки, и от его кожи исходили потоки тёплой магии. Вот только странному волшебству эльфов не объединить наши сердца. Никаких заверений в вечной любви, верности и прочих вещах, которых между мной и Альвэйром быть не могло. Продираясь сквозь метафоры, мы обещали быть единым целым, но слова, слетающие с моих губ, были такими же холодными и сухими, как и Альвэйр, стоящий рядом.
Лорд замолчал, и жрец соединил наши руки. Не содрогнуться снова мне удалось с превеликим трудом — под прохладной кожей сильных пальцев двигалась пустота, которой теперь, к счастью, не было до меня дела.
