— Думаю, — резко ответила она и прокашлялась. — Всю ночь готовила…
Голос ее наконец изменился: стал более приятным, мягким и мелодичным. Кажется, она только и делала, что кричала всю ночь, а не готовила…
— Заказ необычный поступил, — выдохнула жалобно. — Нужно приготовить партию зелий, усиливающих те магические способности, к которым меньше всего предрасположен маг. Но при этом необходимо, чтобы зелье блокировало его истинную магию…
— О-о-о… звучит сложно…
Кивнула понимающе и сразу же опустила голову. Тяжеловато сидеть так — с поднятой головой…
— Спустись, тетушка. Мне поговорить с тобой нужно…
В ответ раздалось колкое:
— Знаю я, о чем ты поговорить хочешь. Потому сразу отвечаю: не бывать этому.
Вот же вредина старая! Я ведь даже и слова о том, что случилось, не сказала, а она… знает! Вот каков дар провидицы… Она единственная у нас в роду такая. Многое наперед узнать может. Многое, да не все…
Досадливо поджала губы, следя, как тетя ловко спускается по деревянной колонне. Она спрыгнула, поправила платье, стряхнув с него пыль, выпрямилась, улыбнулась…
Ведьма. Самая настоящая ведьма! Ведь невозможно, утратив русалочью силу, оставаться такой красивой! Это нам с рождения даровано — обладать красотой, которая ослепляет бедных моряков, тех счастливчиков, кому удалось русалок повстречать. А тетя, как покинула море, начала терять этот дар. Но нашла ж все-таки, хитрая, способ оставаться молодой и по-прежнему всех очаровывающей…
Высокая, статная, с темно-каштановыми волосами, волнистыми прядями достающими до узкой талии. Кожа чистая, смуглая. А глаза какие! Загляденье. Яркие, отливающие золотом. Стоит ей только улыбнуться, только пальчиком поманить — как все мужчины, потеряв дар речи, любой приказ ее исполнить готовы.
Я уже хотела было высказать все как на духу, сказать, как помощь мне ее нужна, но нас отвлек стук в маленькое оконце. Филин стучался.
— О, вот значит как, — усмехнулась тетя. — Теперь в дымоход он не лезет...
Не знаю, что она имела в виду, да и спрашивать не стала: не до того мне было.
Тетушка открыла окно, Филя влетел, присел на спинку стула.
— Ты видела, Вулья? Видела? — восторженно начал он. — Мелкая вязью обзавелась! Да приглядись… Непростая вязь-то.
— Угомонись ты, — рявкнула тетя. Прошла к столу, подняла с пола ступку. — И без тебя почувствовала… Но ответ мой прежний.
— Но почему?! — возмутилась, ударив хвостом по стенке под водой.
— Мирабель! А ну не буянь! Хватило мне одной принцессы, влюбившейся в земного… Нечего и тебе на сушу соваться.
— Тетя! Так ведь истинный он! Здесь все по-настоящему... Настоящая любовь!
— Любовь, как же… — фыркнула эта гаргулья, скривившись, и как-то злобно бросила ступку на стол. — Что ты вообще знаешь о любви между мужчиной и женщиной?
Совсем нежданный вопрос в одно мгновение остудил пыл. Смутилась я слегка, потупила взгляд, сложив на хвосте руки.
— Ну… это же как у моей сестры и ее принца. Они же любят друг друга… Она ему подарила первый поцелуй, а он ее замуж позвал…
— Вот же глупая рыба! — рассмеялась вдруг ведьма. Звонко, ехидно. — Думаешь, в жизни все так просто? Думаешь, твой пират тебя замуж позовет? Обдурит он тебя, глупая! Воспользуется твоей наивностью, а если уж правду расскажешь — послужишь ему средством обогащения.
— А я не скажу! Ну помоги, тетушка! Жалко тебе что ли?
Ехидная улыбочка вмиг спала с ее тонких губ, взгляд стал серьезным и выразительным.
— Тебя жалко, — пугающе серьезным голосом сказала она и начала подбирать с пола книги. — Погубишь себя. А если не ты — то твой пират. Знаешь хоть, кто он такой?
Качнула головой, спросила тихо, тая внутри обиду:
— И кто же?
Вулья выпрямилась, посмотрела, а я не выдержала этого взгляда — тяжелый он больно — и отвернулась.
— Плохой он человек, Мира. С пиратами якшается, стражу от них уводит, за что долю получает — вот что я в видении увидела. А для остальных — человек воспитанный, с принципами. Боятся его, но уважают.
— И что мне делать? Не хочу я как ты всю жизнь на болоте прожить…
Сказала, а не подумала. Тут же поджала губы, хмурясь, и слезы с трудом сдержала.
А когда тетя тяжело вздохнула, не выдержала — позволила слезам сбежать по щекам.
— Прости, тетушка, — взглянула на нее, хоть и стыдно было. — Прости. Не хотела я так говорить… Со злости…
Вулья покачала головой, перебросилась взглядом с притихшим Филином и, подойдя, опустилась рядом со мной.
Удивление затмило все прочие эмоции — и злость, и страх, и обиду, — когда тетя погрузила в воду ноги, легонько задев мой хвост.
— Ты же знаешь, Мира… — начала она шепотом, — … я только добра тебе желаю. Хочу, чтобы ты была счастлива, как твоя мама. Но не по пути тебе с этим человеком.
— Не смогу я быть счастливой, если останусь в море, — сказала уверенно и утерла с лица слезы. — Выбор сделан за меня. Связать я себя ни с кем не успела, а значит, этот пират теперь единственный, кто годится на роль суженого.
Что правда, то правда. Если бы я только успела вступить в брак, связать себя с мужчиной, тогда, даже после встречи с истинным, вязь не проявилась бы.
А теперь поздно жалеть! Не хотелось мне замуж, да и сейчас ни капельки не хочется. И этого монстра видеть не хочу! Наверное… Просто все нутро бунтует, сердце щемит, ноет, желая вернуть тепло истинного, увидеть его, хотя бы глазком.
Не мои это желания! Насильно вызванные.
— Позволь мне встретиться с ним, тетушка, — попросила тихо, посмотрев таким умоляющим взглядом, на который только была способна. Обычно тетя велась. — Встречусь, погляжу. А там решу: правда ли он такой плохой, как ты видишь, или же я смогу с ним ужиться. Терпеть плохое отношение не стану, ты же знаешь. У меня всегда есть возможность вернуться и жить с тобой. Ведь так?..
Тетя молчала, смотря пристально, серьезно. А после уголки ее губ дрогнули, она улыбнулась, кивнув:
— Верно… Уговорила, рыба моя. — Погладила меня по влажным волосам, отчего внутри тут же радостно сделалось. — Осталось у меня зелье для одного превращения… Готовила на случай, если твоя сестрица вернуться решила бы. Но раз такое случилось, тебе достанется...
Как же потеплело на душе от тетиных слов! До последнего сдерживала счастливую улыбку, а стоило тете встать и босыми ногами прошагать до шкафчиков, оставляя на полу мокрые следы, так больше не смогла сдерживаться: заулыбалась, постукивая хвостом по земляной стене.
— Ты погляди, Вулья… Вон как радуется, — усмехнулся Филя. — Будет ли так радоваться, когда ее истинный обличье свое истинное покажет — вот в чем вопрос…
— Еще слово, пернатый, — зыркнула на него Вулья, — и я тебя общипаю. Твои перья ценны… Продам их, а на вырученные деньги куплю попугая. С ним повеселее будет.
Улыбнулась зловеще и как ни в чем не бывало принялась рыскать в шкафчиках.
А Филя завертел головой, надулся, будто у него ящерицу из-под клюва увели.
— Общипает она, как же… Попугая купит…
Забубнил тихо, вспорхнул и присел на брусья. Уже привыкнув к их перебранкам, я особого внимания такому поведению не придала. К тому же голову наполняли совершенно иные мысли…
Для начала нужно было придумать, что сказать истинному при встрече. Знакомство у нас так себе вышло… Значит, и встреча будет весьма неудачная. Вот можно было бы…
— Тетя! — встрепенулась и выкрикнула, похоже, чересчур громко. Тетя вздрогнула, чуть не уронила пару скляночек. Недобрый взгляд, брошенный в мою сторону, я проигнорировала и продолжила: — А он узнает меня? Наверняка узнает… А ты могла бы как-нибудь исправить это?
— Мне что, твою моську изменить? — сердито бросила она, а после, помолчав пару секунд, выдохнула уж слишком тяжело: — Придумаем что-нибудь…
Устала она… Вид делает, что все в порядке, но утомленные глаза выдают ее настоящее состояние. Потягивается часто и зевает. Вместо того чтобы отдыхать, со мной возится. Ну вот и как после такого ее злой можно называть?..
