прогнать морок. Должно быть и правда видение, иначе как они тут очутились?
Незнакомцы медленно обошли место убийства, оглядывая все вокруг. Парень нырнул за палатку, другой незнакомец склонился над отцом и проверяя пульс.
— Они снова сбежали, Дрейк. Твоя вина.
— Протестую, — живо раздался в ответ приглушенный голос — Если бы ты не флиртовал с той дамочкой на выходе, мы бы успели.
— Не неси ерунду. Я получал информацию, а не флиртовал, — мрачно изрек мужчина и встал, подхватывая с земли свою металлическую палку.
— Да, как же, — его напарник снова возник в поле зрения, на ходу вытирая о штаны перепачканы в крови руки. — Там еще малец. Лет четырнадцати-пятнадцати на вид. Из него всю эйву вытянули, сволочи.
Все мои силы уходили на то, чтобы поддерживать себя в сознании. Кто они? Что им тут надо? Это их испугались убийцы?
Я постаралась сесть ровнее, но лишь с шорохом сползла по стволу дерева, опрокинувшись на бок.
— Воу, Кай, ты погляди-ка сюда, тут ребёнок. Девчонка, живая еще.
Голос раздался прямо над ухом, и я ощутила, как меня переворачивают на спину. С живейшим интересом в глазах надо мной склонился парень, грязными руками хлопая по щекам. Я попыталась вскрикнуть, но на губах надулись лишь кровавые пузыри.
— Не тревожь девчонку, Дрейк. Она не жилец, — мужчина подошел ближе, заслоняя собой свет костра. Его лица не было видно, но мне почему-то кажется, что глаза мерцают желтым во тьме. — Отойди, я сам все сделаю.
Ужас захлестнул меня, я снова собралась заорать, но вышло лишь протестующее мычание. Челюсть свело, с каждой секундой становилось все холоднее. Дрейк отбросил прядь волос с моего лица, и о чем-то задумался.
— Черт с ней, Кай, может сделаем исключение? — наконец сказал он. — Она пережила эту ночь и заслужила свою жизнь. Это будет честно.
Тот, которого зовут Кай некоторое время молчал, после чего устало выдохнул.
— Хорошо, это будет на твоей совести. Делай как считаешь нужным. Я уже позвонил Элис, скоро они приедут тут прибрать. Забирай девчонку и уходи. Я встречу Эл и догоню.
Я бешено посмотрела на парня, стоящего рядом. Я очень хотела сказать, чтобы он не смел меня трогать, но язык не слушался и вышел лишь неразборчивый хрип.
— Не дергайся. Просто смотри мне в глаза и запоминай.
Вопреки своей воли я подняла взгляд и встретилась с жестким звериным взором, прожигающим меня на сквозь.
— Ты выжила в страшной аварии. Тебе повезло. Забудь все, что ты видела.
Его негромкий голос эхом разносился в моей голове, заставляя звенеть в ушах. Я собралась возразить на этот бред, но меня резким движением подняли с земли, отчего остатки сознания окончательно покинули меня.
— Забудь.
Какие-то вспышки. Я помню всполохи света и боли. Мир вокруг кружил и взрывался в голове множеством разнообразных звуков. Сирены, автомобильные гудки. Меня куда-то катят на каталке и вокруг много суеты. Голубоватые халаты врачей мелькают, и я зажмуриваю глаза от боли.
В следующий раз сознание возвращается, когда я нахожусь в реанимации. То что это реанимация — лишь мои догадки. В голове гудит и бахает. Рядом какой-то аппарат ритмично попискивает. Хочется застонать. Чувствую кислородную маску на лице.
Где я? Мне очень плохо, и я хочу позвать отца, но какое-то щемящее чувство тревоги накрывает меня с головой.
Когда я пытаюсь приподняться, что-то падает рядом. На шум вбегает медперсонал.
— Тише, тише, малышка, — доктор ловко вкалывает мне какой-то раствор и мир вокруг плывёт.
Чувствую, как меня укладывают обратно на койку, прикрыв простынёю. Желание протестовать тает вместе с силами, и я снова теряю сознание.
Я еще несколько раз приходила в сознание и снова отключалась. И почти каждый раз мне чудился чей-то силуэт в ногах.
Понятия не имею, сколько прошло времени, но окончательно прийти в себя я смогла не скоро.
Я чудом выжила в страшной аварии — так гудел наш небольшой городок несколько месяцев после того, как меня выписали из больницы. Так думала Долорес, оформившая надо мной опекунство, чтобы меня не забрали в другую семью. Так думала я. Но не Рей Уилсон.
— Добрый день, Мия, меня зовут Рей Уилсон. Я расследую дело гибели твоих отца и брата. Понимаю, что тебе через многое пришлось пройти, но это важно. Я хотел бы задать тебе кое-какие вопросы.
Вот так я познакомилась с этим странным человеком. Откровенно говоря, Рей мне сразу не понравился. Дерганный, нервный человек неопределенного возраста. Уилсон был обладателем темных злых глаз, чей внимательный и умный взгляд сковывал и гипнотизировал.
Периодически Рей с коллегами появлялись на пороге дома Долорес, вежливо здоровались и после задавали мне разные вопросы. Я терпеливо отвечала одно и то же из раза в раз, после чего Рей Уилсон пропадал на пару месяцев, чтобы внезапно снова появится на пороге.
Поначалу полиция, врачи, какие-то люди из соц служб часто беспокоили меня, но со временем дело о гибели родных признали несчастным случаем и закрыли. Шумиха улеглась и жизнь в городке вошла в свою колею. Но Рей все равно продолжал навещать меня, будто из сострадания. Иногда один, иногда с какими-то помощниками, детектив ходил ко мне, как на работу.
Понятное дело, я ни на грош не верила в его доброе участие. Этому человеку что-то нужно было от меня, но я никак не могла понять, что именно.
При первой же нашей встрече, я сказала им, что ничего не помню. Это правда. Я практически ничего не помнила. Только озеро, закат, отца, а дальше какие-то бессвязные обрывки. Реанимация и врачи.
А еще щемящее чувство тревоги, которое после больницы не покидало меня ни на мгновение. Вместе с чудовищными ночными кошмарами.
— Попробуй вспомнить, как вы сели в машину, чтобы вернуться домой?
— Не знаю, — я устало тру глаза и с мольбой смотрю на Долорес.
Она стоит в проходе и молча слушает. После моего просящего взгляда соседка не выдерживает.
— Мистер Уилсон, думаю на сегодня хватит. Мии нездоровится, да и врач говорит, что память вернется только со временем.
— Да, я знаю. Последствия сильного сотрясения и так далее, — раздраженно перебивает Рей и впивает в меня свой немигающий взгляд. — Последний вопрос, милая.
Я киваю, понимая, что это даже не просьба, а скорее ласковый приказ.
— Ты видела что-то необычное? Может быть кого-то?
Чувство тревоги, жившее во мне, встрепенулось, словно птица, но тут же угасло, сменившись тупой пульсирующей болью, где-то в висках.
— Нет. Я не помню ничего необычного, мистер Уилсон.
