Теперь уже удивляется моя собеседница:
– Не знала, что его величество так думает. Впрочем, когда случилась та история, его еще не было на свете. Наверняка, во дворце предпочитали о ней не вспоминать вовсе – из лучших, разумеется, побуждений.
– А отец его величества? Сын королевы Элеоноры? – спохватываюсь я. – Я слышала, он тоже считался не вполне нормальным.
Мадам Легран достает из шкафа какой-то пузырек с темно-зеленой жидкостью и добавляет несколько капель из него в бокал с водой.
– Ну, если страсть игрока можно считать безумием, то да, он был безумен. Были ли среди ваших знакомых, сударыня, картежники? Такие, которые не могли выйти из-за стола, не проиграв целое состояние? Тогда бы вы вполне поняли, что происходило с нашим королем. Только его увлечением были не карты, а золото. Но это тоже была своего рода игра. Только играл он не с людьми, а с горами. Он был уверен, что тодорийские горы хранят сокровища. И, возможно, он не так уж и ошибался. Думаю, вы тоже слышали, что снова начинаются работы на бывшем прииске барона Дезамье. Один весьма надежный источник посоветовал мне прикупить несколько акций «Тодорийских рудников» – за последние дни они взлетели в цене в несколько раз.
– И что же? – головная боль не проходит, и я уже склоняюсь к тому, чтобы закончить разговор. – Вы их купили?
Она смеется:
– Нет, сударыня. У меня неплохой нюх на такие вещи. Уверена – всё это предприятие – не более, чем мыльный пузырь.
Ее мысли вполне созвучны с моими.
– Так что рассудок нашего короля помутило не наследственное заболевание, а золото. Но сумасшедшим он не был – не сомневайтесь. Это я могу утверждать увереннее, чем кто-либо другой. Я была знакома с ним довольно близко, – в глазах ее мелькнули слёзы, или мне только показалось это? – Ближе, чем вы можете себе представить. Так что я знаю, что я говорю. Просто на эти прииски он сделал слишком много ставок и уже не мог отступить.
Этот разговор уже не доставляет ей удовольствия, и я поднимаюсь со стула.
– Выпейте это, ваша светлость, – она пододвигает бокал в мою сторону.
Я вздрагиваю.
– Голова сразу перестанет болеть.
Я не говорила ей об этом. С чего она взяла, что мне это нужно? Нет, я не сделаю в ее доме ни единого глотка.
Она молча отливает половину в другой бокал и залпом выпивает.
– Быть может, это вас успокоит.
Нет, меня это ничуть не успокаивает. В конце концов, она сама могла быть привычна к подобным зельям. Или знает, как ослабить их эффект.
И всё-таки я пью почти прозрачную жидкость – сама не знаю, почему. Быть может, потому, что не хочу обидеть человека, рассказавшего мне историю, которая столь важна не только для меня.
Как ни странно, боль тут же исчезает, и до дома графа Помпиду я добираюсь вполне благополучно, не забыв на сей раз прихватить свой ридикюль.
56. Дела финансовые
Я хочу как можно быстрее пересказать Рейнару то, что я узнала от мадам Легран, но утром месье Амбуаз сообщает мне, что его величество отбыл в Париж.
– Вот как? – я стараюсь скрыть разочарование, но, боюсь, это у меня получается плохо. – Но я думала, что французы сами должны были приехать к нам.
Граф кивает:
– Да, так оно и есть. Но к нам должны были прибыть люди из их министерства финансов – так, мелкие сошки. А его величество отправился во Францию по приглашению самого Наполеона. Надеюсь, они подпишут соглашение, которое будет выгодно обеим сторонам.
На сей раз я чувствую почти обиду. Как мог Рейнар уехать, даже не сказав мне об этом? Да, между нами еще не настолько близкие и доверительные отношения, чтобы он ставил меня в известность о каждом своем шаге, но разве он не знает, как много я делала для того, чтобы помочь Тодории сохранить независимость или хотя бы лишиться ее с максимальной выгодой?
Тем более, что информация мадам Легран могла существенно повлиять на его решение. Не знаю, кому было выгодно внушать Рейнару мысли о сумасшествии, но если бы он узнал, что это не так, то, возможно, вовсе бы отказался от сделки с Францией?
– Но вы уверены, что его величество уже уехал? Быть может, он еще во дворце? Мне нужно рассказать ему кое-что очень важное!
– Уверен, ваша светлость! Он уехал еще вчера днём. Он заезжал к нам в поместье по дороге. Он спрашивал о вас и сожалел, что не имел возможности вас дождаться.
Он приезжал! Он хотел видеть меня! Я закусываю губу, пытаясь сдержать возглас отчаяния. А я в то время гуляла по лавкам модисток и травниц!
– Но я могу сообщить вам и кое-что хорошее, сударыня, – заговорщически подмигивает мне граф. – В числе сопровождавших его величество дворян не было герцога Жуавиля!
– Вот как? – от такой новости я даже подаюсь вперед, едва не опрокидывая стоящий на столе хрустальный фужер.
– Именно так! – месье Амбуаз довольно потирает руки. – На моей памяти такое впервые. Герцог всегда был в свите короля – куда бы тот ни отправлялся.
Но я всё еще не могу поверить.
– Может быть, его светлость уехал в Париж раньше? Ведь именно он был инициатором переговоров.
– Кажется, герцог сделал ставку не на тех людей. И проиграл. Я слышал, что его светлость должен был получить от французов большое вознаграждение, если бы Тодория присоединилась к Франции на первоначальных условиях. Но ситуация изменилась, и мы с вами сыграли в этом не последнюю роль. Парижу придется пойти на серьезные уступки – в том числе, и финансовые. А значит, они предпочтут сэкономить хотя бы на вознаграждении герцога – тем более, что он его не отработал.
Мы оба представляем себе взбешенное лицо Жуанвиля и дружно смеемся.
– Ничего, ваше сиятельство, – я допиваю минеральную воду и отставляю фужер в сторону, – герцог найдет, чем компенсировать эту потерю. Кажется, именно он – один из учредителей «Тодорийских рудников».
– Неужели? – проявляет интерес граф. – В таком случае, может быть, и нам стоит в этом поучаствовать? У его светлости в денежных вопросах неплохое чутье.
Но я по-прежнему сомневаюсь.
– Не стоит, ваше сиятельство. Мне кажется, герцог – такой же мошенник, как наш Алан – только, конечно же, гораздо более высокого уровня. Ну, а если правы вы, и дело действительно стоящее, то вряд ли его светлость будет рад видеть нас в числе своих компаньонов. Так стоит ли напрашиваться на оскорбительный отказ?
Граф соглашается.
После завтрака я отправляюсь во дворец – теперь, когда Рейнар в отъезде, мне кажется вполне удобным навестить принцессу Луизу.
57. Спальня принцессы
Ее высочество принимает меня в уютной гостиной, выдержанной в приятных бело-бежевых тонах. Здесь нет ничего, что могло бы свидетельствовать о дурном вкусе принцессы.
– Рада видеть вас в добром здравии, ваша светлость, – Луиза не считает нужным улыбнуться, но сейчас, по крайней мере, я не вижу в ее взгляде и неприязни. – Я слышала, вы ездили на Дикое озеро, чтобы устроить там лечебницу. Надеюсь, всё прошло благополучно?
Я коротко рассказываю и еще раз благодарю ее за помощь в больнице. Щеки принцессы краснеют от похвалы.
– Я нигде еще, ваша светлость, не чувствовала себя так хорошо, как там.
Я понимаю – она имеет в виду тот эмоциональный подъем, который испытывает всякий нормальный человек, сумевший бескорыстно помочь другому человеку. Но ее слова – прекрасный повод начать тот сложный разговор, ради которого я пришла.
– Значит, вы тоже заметили это, ваше высочество? – восклицаю я.
– Заметила что? – не понимает принцесса.
– Простите, ваше высочество, может быть, я вмешиваюсь не в свое дело, но мне показалось, что ваше самочувствие там действительно было гораздо лучше, чем во дворце. Вы не находите это странным?
Настроение принцессы сразу меняется.
– Я не желаю говорить на эту тему, ваша светлость. Неужели вы не понимаете, насколько это неприятно? Мне довольно того, что я регулярно обсуждаю это с докторами, которых брат приглашает во дворец. Если бы от подобных разговоров был толк, то я давно уже была бы здорова.
