– Да, – мне все было понятно, – только я не умею править лошадью!
– Могучий сам довезет вас до дому, – улыбнулся Яволк, – не бойся. Все будет хорошо.
Он запряг лошадь, уложил наши пожитки… Пора было ехать.
А нам прощаться. Если бы знала, что придется расставаться, то вчера отвернулась бы и ушла. И мне не было бы так больно. Наверное…
– Ты надолго? – спросила я, слушая его сердце, стучащее у моего уха.
– Не знаю, – вздохнул он, – смотря сколько будет безмирников. Я не могу сидеть дома, когда мои друзья бьются и гибн…
– Я понимаю, – перебила я его. Не хочу слушать про то, что может быть…
– Лола, – Яволк смотрел мне прямо в глаза, – когда я вернусь, я приду к твоему деду… сразу же… Верь мне.
Э-э… это чего он мне замуж предлагает? Я с трудом промолчала. Слова так и рвались изо рта, сообщить, что я совсем не горю желанием породниться со старостихой и, вообще, замуж в ближайшие несколько лет не планирую. Что я там забыла? Мне и так хорошо.
Но вместо этого, я схватила его за рукав:
– Яволк, скажи, а какие они? Безмирники? Как они выглядят?
– Не бойся, – в который раз повторил Яволк, но я вцепилась в него, как клещ, мне это было очень важно.
Нет, я, конечно, и за него переживала, все же у меня к нему, наверное, чувства. Но больше всего я переживала за себя. И хотела знать правду.
– Пожалуйста! – я вложила во взгляд столько мольбы, сколько могла.
– Они разные, – сдался Яволк, – иногда они страшные, как самый ужасный ночной кошмар, иногда очень похожи на людей или нелюдей в странных одеждах. Если ты такого увидишь, Лола, то сразу поймешь, что это он. Тогда бей, что есть силы тем, что подвернется под руку. Если он только совершил переход и еще не весь целиком здесь, то ты сможешь убить его даже простой палкой.
– А ночью, – у меня сдавило горло от понимания, – ночью, какой был? Как кошмар?
– Ночью был самый слабый, как человек, – Яволк обнял меня и прижал к себе, – да не трясись ты так, Лола. Он же только второй. У нас еще есть время. Хочешь я активирую защитный камень?
– Нет, – я помотала головой, – не надо. Я справлюсь…
Хорошо говорить не трясись… но Яволк этой ночью убил мужчину из моего мира. Просто так. Просто потому, что он не догадался молчать и звал на помощь… И от этого было очень не по себе. Как относиться к человеку, если ты знаешь, что он убивал тебе подобных? Что на его руках кровь таких же, как ты? Мне надо время, чтобы понять и решить, что делать и как к нему относиться. Может быть и хорошо, что мы пока расстаемся.
Яволк вздохнул, поцеловал меня в последний раз, усадил в телегу, вручил вожжи, объяснив, как подгонять лошадь, и шлепнул Могучего по крупу, отправляя домой. Вот и все…
В этот раз дорога домой заняла больше времени, Могучий неспешно брел по лесной дороге, я лежала на соломе, смотрела, как мелькает небо между просветами в кроне деревьев, и пыталась собрать мысли в кучу. Получалось не очень хорошо.
Около дома я остановила лошадь, занесла свои покупки на крыльцо, поросят и кур выпустила в сарайке. Пусть пока осмотрятся. Птички уже подтвердили свою полезность, в соломе на дне клетки я нашла три яйца.
А я поехала к старосте… Мне хотелось быстрее выполнить поручение Яволка и вернуться домой. Мне повезло, Динай оказался дома. Он выслушал мой рассказ. Я немного боялась, что он вспомнит, как я появилась в деревне.
Но пронесло… а может быть сработала магическая защита гоблинов. Динай хмурился и кивал, а когда я закончила рассказа, сказал то же самое, что и Яволк:
– Тебе лучше молчать об этом, Лола. Не говори никому, даже деду.
Я и молчала. Тем более забот у меня было столько, что некогда было даже посидеть и подумать о нас с Яволком, и о том, что ждет меня, когда он вернется.
В тот день я как обычно подоила и выгнала корову в стадо, накормила всю свою живность, переработала молоко, накормила нас с дедом, сбегала в лес по ягоды, нарезала веников, нарвала крапивы, собрала грибов, накосила травы, проверила морду, приперла всю добычу на себе, ведь Яволка с лошадью уже не было, и теперь валялась без сил, пытаясь отдышаться, чтобы приготовить обед.
Ягоды уже отходили, и деревенские давно перестали их собирать, но я все еще держалась. Пусть полкорзинки, но они мои. И весной я их продам. Грибы, наоборот, стали расти лучше. И я стала задумываться о том, что их нужно солить и мариновать, а для этого мне нужны бочки, приправы и соль. Но зато если получится, а рецепт я, оказывается, помню, то зимой будет не только сытно, но и вкусно.
И вдруг у соседей послышался шум. Завыла Ретта. Загремело железо… как-то слишком звонко и непривычно. Я таких звуков еще не слышала. Я вскочила и рванула к соседям.
У ворот стояла большая повозка, на которой кучей мала лежала разное крестьянское добро: мешки с мукой, зерном и овощами, корзинки с сырами и маслом, бочонки с медом и соленьями, клетки с птицей и мешки-дерюги с подсвинками, которые возмущенно повизгивали и пытались выбраться, к телеге были привязаны два бычка, баран и три овечки… Это что за грабители такие?
Я влетела во двор и застыла. Внутри, занимая все свободное пространство, стоял пяток стражников из города с оружием наперевес, удерживая воющую Ретту на крыльце. А двое гражданских выводили из сарайки соседского подсвинка. Тот, что помоложе и поздоровее тащил свинью, а тот, что постарше, что-то чиркал перышком в длинном свитке.
– Вы кто такие? – возмутилась я, – по какому праву людей грабите?!
От моего крика замерли все: и Ретта, и стражники, и двое гражданских и даже свинья…
– А ты кто такая? – первым отмер тот, что с перышком.
– Соседка наша, Лола, – улыбнулась Ретта, только что голосившая благим матом. Как-то неправильно улыбнулась. – С дедом вдвоем
