ИНАР
Приготовив отвар от простуды из трав, оставленных лекарем, я оставил его на тумбочке у кровати, и последовав примеру Аниты, тоже отправился переодеваться ко сну. Скинув в гардеробной всю верхнюю одежду, достал из пространственного кармана свободные домашние штаны из темного хлопка, решив, что этого будет достаточно для соблюдения правил приличия и дистанции, установленной Анитой.
Переодевшись, я вернулся в спальню, и погасил весь свет в комнате, кроме пары бра над кроватью, отбрасывающих тусклый желтый свет на мебель в темно-зеленых тонах. Откинувшись на мягкие подушки, я завел руки за голову, и наконец-то позволил мышцам расслабиться после долгого и неимоверно тяжелого дня.
Хоть тело и наливалось приятной слабостью, голову все еще не покидали мысли о том, что я сегодня натворил. Моему поступку нет, и не будет оправдания, и я понимаю, что Анита не сможет мне этого простить. Я в один миг разрушил все-то прекрасное, что могло бы быть между нами.
Просто Анита — единственная женщина, которую я истинно полюбил. И после предательства Елены сама мысль о том, что все ее чувства были всего лишь игрой, а я в этой игре стал пешкой для исполнения какой-то многовековой мести, приводила меня в негодование, разрывая душу на куски и застилая разум пеленой ярости.
Сейчас я ненавидел себя, вспоминая тот миг, когда кричал на нее, обвиняя в коварстве и лжи. Теперь я понимал, насколько беззащитной и растерянной она чувствовала себя в тот момент. Моя маленькая девочка, с которой я повел себя, как последний урод. И мне бесконечно жаль, что нельзя отмотать время назад и все исправить…
Пусть Анита не сможет простить меня, но я всегда буду рядом, оберегая ее и нашего ребенка. Я постараюсь сделать все, чтобы они были счастливы, насколько это возможно в реалиях нашего мира. И все же попробую пусть и не вымолить прощение, но хотя бы заслужить самую малость ее доверия. Уже этому я буду безумно рад.
От этих не совсем радужных мыслей меня отвлек стук двери, ведущей в ванну. Обратив взор на треугольник света, льющегося на пол из дверного проема, я увидел Аниту, входящую в комнату.
Потеряв дар речи, я присел на кровати, не в силах оторвать взгляд от столь хрупкого и притягательного женского тела, облаченного в белый шелк.
— Ты… Ты прекрасно выглядишь, — хриплым голосом произнес я, глядя, как Анита идет к кровати.
Каждый ее шаг оголял стройные ноги, поднимая во мне волны желания. Сжав челюсть до хруста, я с усилием оторвал взгляд от мелькающих в высоком вырезе сорочки ног девушки, и поднял его выше. Но вот только лучше не стало… Тонкая ткань почти не оставляла простора для воображения, а вырез на груди будоражил кровь.
Остановившись у постели, девушка выпила отвар, оставленный мной на тумбочке, а после плавно потянулась к одному из ночников над кроватью, отчего волосы упали на левое плечо, оголяя изящную спину в глубоком вырезе, который доходил почти до поясницы.
Выключив свет, Анита забралась в постель поверх одеяла, и легла на бок, отчего ткань на бедрах натянулась, вселяя мысль о том, что на девушке совсем нет белья.
— Спокойной ночи, Инар, — протянула она, вероятно, даже не подозревая о том, какие непристойные мысли крутятся сейчас в моей голове.
Зажмурив глаза, я рывком откинулся обратно на подушки, отворачиваясь от девушки на другой бок.
Прошло минут двадцать, а сон все не шел. Кровь кипела, а внизу живота затаилось острое желание, распаляя тело и заставляя наброситься на девушку, разорвав на ней эту проклятую полупрозрачную ткань. Казалось бы, после того, что произошло с нами на алтаре, мне должно быть легче, но получилось наоборот. Теперь каждое мгновение перед глазами всплывают картины того, как соединяются наши с Анитой тела, растворяясь в страсти и желании, а в ушах все еще стоят ее сладкие стоны.
Смирившись с тем, что уснуть, не удастся, я поднялся и отправился в ванну, надеясь хоть немного остыть под струями ледяной воды. Когда удалось хоть немного привести мысли в порядок, и погасить бушующий в крови огонь, я вернулся обратно, и вновь попытался провалиться в сон, но моим планам не суждено было сбыться.
Анита, застонав, вскочила с постели и, зажав рот рукой, рванула в сторону ванной. Перепугавшись, и не понимая, что происходит, я направился за ней.
Вбежав в комнату, я увидел, что девушка стоит перед раковиной, сжимая края фаянса побелевшими пальцами. В зеркале напротив отражалось ее скривившееся, зеленоватое лицо. Приблизившись, я спросил:
— Родная, что не так? Тебе плохо?
Вновь застонав, Анита прижала тыльную сторону ладони к губам, и с трудом произнесла:
— Уйди, пожалуйста. Меня жутко тошнит.
Я нахмурился.
— Ну, нет. В том, что тебе плохо, виноват по большей части я, и потому должен быть рядом.
Запрокинув голову вверх, она спросила:
— О чем ты? Вероятно, я просто отравилась или же последствия стресса. Для токсикоза слишком рано.
Осторожно погладив девушку по спине, я тихо ответил:
— Не думаю, родная… Наполовину наш ребенок имеет мою кровь. Дети василисков рождаются примерно через четыре месяца после зачатия, и все сопровождающие беременность физиологические процессы происходят гораздо быстрее. Поэтому и токсикоз начинается с первых дней.
Опустившись на край ванны, Анита наклонила голову к коленям, обхватив себя руками, а я, присев перед ней на корточки, произнес:
— Послушай, ты ничего не ела, поэтому тебе так плохо. Стоит выпить воды. Тебя вырвет, и тут же станет легче.
— Нееет, я не смогу, — простонала Анита, качая головой.
Отведя от ее лица волосы, я все же начал настаивать.
— Ну же, родная, я обещаю, что тебе сразу полегчает.
Спустя минут десять уговоров, девушка наконец-то согласилась. Принеся из комнаты графин с прохладной водой, и высокий стеклянный стакан, я наполнил его и вручил Аните.
— Нужно выпить весь стакан.
Измученная тошнотой, Анита послушно выпила всю воду, и через мгновенье склонилась над раковиной. Подхватив ее волосы, я подождал, пока девушке не станет лучше.
Умывшись, она тяжело осела на кафельный пол и, прикрыв глаза, откинула голову на стенку ванны.
— Спасибо. И, правда, гораздо лучше. Тошнота совсем ушла, только слабость ужасная.
Взяв полотенце, я сел рядом с ней, и вытер капли воды, стекающие по щекам и скулам.
— Тебе нужно беречь себя. Правильно питаться и меньше нервничать, вам обеим сейчас это вредно.
Повернув ко мне голову, Анита, прищурив взгляд, спросила:
— Как ты успел за сутки превратиться из грозного василиска в сумасшедшую курицу-наседку?
Я тихо рассмеялся.
— Не знаю, наверное, инстинкты. Но скорее всего, я просто очень сильно вас люблю. И тебя, и нашу дочь.
На секунду мне показалось, что я вижу в глазах Аниты нежность и теплоту, но не дав мне в этом удостовериться, она отвернулась и, поднявшись с пола, произнесла:
— Нужно ложиться спать, завтра нам предстоит тяжелый день.
Согласившись, я подхватил на руки еще не твердо стоящую на ногах девушку, и отнес в постель, не обращая внимания на ее возмущения.
Ложась рядом, я начал укрывать Аниту одеялом, и не удержавшись, на миг задержал руку на животе. Даже не верится, что под сердцем этой хрупкой девушки сейчас растет наш ребенок. С сожалением я уже собирался отнять руку, но Анита остановила меня, накрыв ее своей ладонью.
— Ребенок же должен чувствовать отца, верно? — прошептала она, неловко отводя взгляд.
Вне себя от радости я сказал лишь одно слово:
— Спасибо.
Так и не убирая руку с живота девушки, которая в один день перевернула мою жизнь, навсегда поселившись в моем сердце, я наконец-то заснул, ощущая покой и умиротворение.
****
Открыв утром глаза, первое, что я увидела — это взгляд Инара, наблюдающего за мной из-под ресниц.
— Доброе утро, родная, — прошептал василиск.
