— Скажите, вы можете оценить состояние девушки и ребенка?
Лекарь кивнул.
— Конечно. Для этого вашей супруге придется прилечь и расслабиться.
Я послушно вытянулась на кровати, решив, что раз лекарь уже тут, то неплохо бы узнать, что с ребенком. Но все же не смогла сдержаться и язвительно уточнила:
— Ну что вы, это не мой муж. Абсолютно посторонний человек. Да я вообще его почти не знаю!
Старичок, спрятав ухмылку за пышными усами, весело произнес:
— Если это так, деточка, то весьма печально. Потому что не каждый муж так заботиться о своей супруге, как этот “ не муж “ заботиться о вас.
Я закатила глаза, а лекарь, приказав мне расслабиться, начал водить руками по телу, ненадолго останавливаясь над животом и головой.
Через пару минут он произнес:
— Все в порядке. И с ребенком, и с мамочкой. Есть небольшое переохлаждение, поэтому я оставлю вам лечебный травяной сбор. Выпьете на ночь, и все будет хорошо.
Оставив на прикроватной тумбочке мешочек с травами, старичок распрощался с нами и вышел из комнаты. Инар, проводив его, присел ко мне на кровать, и тихо произнес:
— Родная, выслушай меня, пожалуйста.
Прищурив глаза, я холодным тоном ответила:
— Никогда. Слышишь? Никогда больше не смей меня так называть!
Василиск сжал кулаки так, что хрустнули костяшки, и поджал губы.
— Я не могу не называть тебя так, потому что люблю. Нет! Не перебивай, пожалуйста, дай мне всего пару минут. Я, правда, совершил огромную ошибку, которой нет прощения, и я понимаю тебя, и понимаю, что ты не захочешь теперь быть со мной. Но пойми и ты, ребенку нужен отец! Он не виноват, что его родители наделали кучу ошибок. Поэтому хочешь ты или нет, но тебе придется выйти за меня, и вместе со мной воспитывать нашу дочь. Ты можешь кричать, проклинать, или же вовсе делать вид, что меня не существует в твоей жизни, но я все равно буду рядом с вами. Если ты когда-нибудь решишь меня простить, то я стану самым счастливым человеком на земле, хоть и осознаю, что прощения мне нет, и не может быть! Но, так или иначе, тебе придется терпеть мое присутствие рядом с собой ради нашей дочери. Я клянусь, что вы обе никогда и ни в чем не будете нуждаться. Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку и любовь. Потому как, несмотря на все что с нами происходит, любить я тебя буду до конца своих дней.
Прижав мою ладонь к своим губам, и опустив голову мне на колени, Инар, не переставая, шептал:
— Прости, прости, что не поверил. Прости, что предал тебя.
Из моих глаз снова лились слезы, но я молчала, понимая, что не могу простить его. Как бы это ни было тяжело признавать, Инар прав. Ребенок не виноват в наших ошибках. К тому же, в одиночку мне не защитить нас обоих, поэтому придется как-то научиться взаимодействовать с василиском, а главное, не пускать его в свое сердце, чтобы больше не было так больно.
Я вытерла соленую влагу со щек и осипшим от рыданий голосом сказала:
— Хорошо, я согласна на то, что нам придется воспитывать дочь вместе. Но на мое доверие и любовь можешь не рассчитывать.
Поднявшись с постели, я направилась в ванну, оставив Инара в одиночестве.
Опустившись под горячие струи, я позволила телу расслабиться, и пролежала в воде до того момента, пока она не начала остывать. Вымыв кожу и волосы найденным на бортике ванной мыльным эликсиром, я вытерлась и, закутавшись в полотенце, вернулась в спальню. Рубашку Инара я выкинула в урну, заметив на ней пятна крови.
Инар, уже одетый в свежую одежду, ждал меня, меряя комнату шагами. Пройдя мимо него, я на ходу бросила абсолютно безэмоциональным голосом:
— Мне нужно свежее платье, белье и обувь. Буду благодарна, если ты их достанешь.
С абсолютно подавленным видом он, открыв пространственный карман, вытащил из него серебристые лодочки, белье, и жемчужно-серое шелковое платье с пышной юбкой чуть ниже колена, корсетом, шнурующимся на спине широкой атласной лентой в цвет, и длинными рукавами, свободно спускающимися до запястий.
Забрав одежду, я ушла в гардеробную, которая одновременно служила огромным шкафом, встроенным в стену. Полностью одевшись, я поняла, что не смогу зашнуровать сама корсет на спине и, выругавшись, позвала Инара.
— Я не могу сама затянуть ленты на корсете.
Мужчина, молча, встал за моей спиной, и слегка натянув ленты, зафиксировал корсет.
— Можно было затянуть туже, ткань почти не прилегает, — отметила я, повернувшись к василиску.
Он покачал головой и, оглядывая меня, произнес:
— Это ни к чему. В твоем положении это может быть вредно.
Я закатила глаза и вышла из гардеробной.
— Не преувеличивай. Моей беременности еще нет и суток, корсет ей точно никак не навредит.
Инар на это ничего не ответил и, взяв меня под руку, вывел из комнаты. Когда мы снова оказались у кабинета Лерона, василиск остановил меня и, наклонившись так, чтобы слова не дошли до лишних ушей, тихо произнес:
— Постарайся не принимать близко к сердцу реакцию отца на то, что он сейчас от нас услышит. Нелегко с первого же момента поверить, что все это время у тебя был ребенок, о котором ты даже не подозревал.
Отведя глаза в сторону, чтобы не поддаться очарованию взгляда василиска, я холодно сказала:
— Не переживай. Вряд ли его реакция доставит мне больше боли, чем ты, — я понимала, что этими словами раню Инара, и даже перегибаю палку. Но все равно не могла себя остановить. — Идем. Давай уже быстрее покончим с этим разговором.
Я постучала в тяжелую дубовую дверь и, дождавшись разрешения, первой шагнула в кабинет Лерона Грайма. Отец стоял у окна, и потягивал из высокого стеклянного стакана какой-то черный напиток.
Оторвавшись от созерцания парка, простирающегося за окном, мужчина повернулся к нам, и указал рукой на небольшой диванчик у стены.
— Присаживайтесь. Надеюсь, вы готовы рассказать, почему так внезапно появились на моем пороге.
Мы с Инаром заняли предложенные места. Комкая дрожащими руками ткань платья, и кусая от напряжения и страха губы, я стала ждать, пока василиск начнет разговор, потому как сама я точно не решилась бы рассказать Лерону о том, что прихожусь ему дочерью.
Вскоре, неловко кашлянув, Инар начал разговор:
— В общем, дела обстоят так, что мы с Анитой сейчас находимся в императорском розыске.
Отпив глоток странной черной жидкости из стакана, Лерон отставил его на край стола, и внимательно глядя на нас, спросил:
— И вы решили, что мой дом — это лучшее место для пряток от императора?
Инар покачал головой.
— Нет, Лерон. Мы здесь по другому поводу… — бросив быстрый взгляд в мою сторону, он произнес, — Мы здесь для того, чтобы сообщить, что у тебя есть дочь.
В кабинете повисла тишина, а отец, склонив голову набок, с недоумением посмотрел на Инара.
— Послушай, Кара-Ларген. За время твоего обучения у нас сложились неплохие доверительные отношения. Так давай не будем портить их такими бредовыми шутками, — устало потерев глаза под узкими очками в золотой оправе он, невесело усмехнувшись, добавил, — Дочь… Надо же такое придумать.
Инар, подскочив с дивана, подошел к столу, и оперевшись на него руками, твердо сказал:
— Да услышь же ты меня, Лерон! У тебя правда есть дочь. Просто одна женщина сделала так, чтобы ты об этом забыл.
Выпрямившись, и гневно посмотрев на василиска, отец громогласно произнес:
— Хватит, Инар! Я не намерен выслушивать эти бредни. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет наследников, а единственный сын умер еще в младенчестве. И сейчас ты являешься, как снег на голову, и начинаешь сыпать мне соль на рану, прекрасно понимая, что я сейчас должен чувствовать!!! — со всей силы хлопнув ладонью по столу, Лерон с ненавистью крикнул, — Убирайтесь! Я не желаю больше терпеть ваше общество!
Инар, прищурил глаза и, не обращая внимания на вспышку гнева бывшего учителя, продолжил:
— Хорошо. Мы уйдем. Но только после того, как ты проведешь ритуал на кровное родство, и если окажется, что Анита не твоя дочь, тогда мы уйдем.
