Воины уловили настрой молодого командира по взмаху дрогнувших ресниц и поспешили откланяться. Перед тем, как удалиться, Олег, лишенный возможности говорить, высказался жестом.
Святослав усмехнулся:
— Не сегодня, друг. Отосплюсь в Стифополь.
Так и случилось — он не прилег даже на час. Стоял у крепостной стены и всматривался в контуры крон, залитые серым сиянием. Слушал шелест кустов и тяготился молчанием весеннего леса. А еще постоянно думал о Софии.
Мысли о соблазнительных девичьих губах развеял далекий волчий вой.
Командир прищурился. Услышать глас хозяина северных земель считалось хорошим знаком. Тотемом их Дома был волк. Его оберегали, ему приносили дары, в его честь провозглашали победы, с его кличем шли на войну, ибо волк Хорре был вторым спутником Бога Севера, покровителя и защитника этих земель.
Лейд не зря считался волчьей землей и на древнем северном вэльском значил «серебро». Лишь благодаря помощи Хорре бесстрашные праотцы-основатели отстояли северные пределы в кровопролитной схватке с другими Великими Домами. То время было временем отваги и доблести, героев и подвигов. Тех, кто дал начало великому Дому Серебряного Волка.
* * *
Софию разбудил сильный голод.
Когда она спустилась в общий зал, то оказалось — уже наступили ранние сумерки, она проспала и завтрак, и даже обед.
— Командир приказал не будить, — объяснился Словен. — Сказал, вам надо выспаться.
Заложница хмуро кивнула.
— Еда на кухне. Велеть подать?
— Если можно.
— Сию минуту, госпожа.
После обеда-ужина, девушка отправилась на прогулку за северную стену, к небольшому пруду. Из крепости ее отпустили при условии, что Словен и Тис пойдут рядом. Спасибо их мудрости, близнецы догадались о ее желании побыть одной и исчезли в густых зарослях ракиты и ивы.
Небо прояснилось. Стальная гладь водоема дрожала отражением ранних звезд. На секунду заложница забыла о незавидной судьбе, предательстве и жутких кошмарах. Особенно поражали созвездия, горевшие в северной части небосклона. Поначалу она даже не сразу поняла, что ее так смутило, а потом сообразила: эти созвездия видит впервые! Пытливый ум, присущий с детства, вынудил запрокинуть голову вверх. Она даже пожалела, что не прихватила холст, перо и чернильницу.
— Непривычно видеть такое звездное небо, госпожа?
Святослав выступил из стены мрака неожиданно. Замер в двух шагах и внимательно уставился на девушку.
— Немного, — призналась вполголоса. — С детства я знала, где и какое созвездие. Но эти не узнаю.
— Скоро привыкнете.
София прищурилась. Посланник явно даёт понять, какие бы виды на нее не были у Верховного Правителя, отпускать из «плена» Лейда ее не собирались. Интерес к звездам пропал.
Она развернулась, чтобы уйти, как вдруг командир оказался слишком близко.
— Ваше сердце никто не собирается похищать против воли, София. Обещаю, я лично за этим прослежу.
Его дыхание согрело обнаженную кожу шею.
Трепет и испуг смешались в груди в колючий клубок. А уж когда он взял ее за руку и повел ближе к кромке воды, невольно вздрогнула.
Святослав тоже почувствовал в настроении заложницы перемены. Она не сбежала, когда он оказался рядом, осталась рядом с «врагом» по доброй воле и, самое важное, перестала дрожать от страха.
— Что это? — Спросила, когда молчание затянулось. — Не помню этой звезды.
— Хасал-Кейг. Звезда нашего Дома. Мы зовем ее Проводница. Она маяк для следопытов и мореплавателей. В Арге Хасал-Кейг известна, как Альрами и едва заметна на горизонте. Чем ближе север, тем она ярче. Если окажетесь в неизвестных краях, помните Хасал-Кейг — звезда севера. Это может спасти вам жизнь.
— Я запомню, Святослав, — пообещала девушка, заметив, как он взглянул на нее и улыбнулся.
От былой хмурой тени, бродившей по мужскому лицу с самого утра, не осталось и следа. Взгляд — до этого холодный, с проблеском металла, потеплел, но Софии было невдомек, что причиной его преображения стала — она. А точнее неожиданная встреча у маленького пруда.
— Вон там, — как бы невзначай продолжил воин, — восточнее, сияет Гладолед, а рядом Врата Неба. — Его голос был спокоен и бархатист. Отзывался в сердце теплом и навевал необъяснимую слабость.
— А эта туманность вам знакома.
— Да. — София облизнула пересохшие губы. — Тарес. Молот богов. Он помог вашему Дому одержать сокрушительную победу над эдирнцами за спорные территории.
— Хотите сказать, без вмешательства богов не обходится ни одной победы?
— Отчасти, — рассудила заложница.
— А как на счёт любви?
— Любви?
— Верите, мы сами влюбляемся или только исключительно по воле богов? — Святослав не сводил с ней глаз.
— Странный вопрос для послушницы, господин. Не находите?
— Потому что вы никогда не любили? — Он приблизился вплотную, обхватил ее за плечи и притянул к широкой груди.
Горло пересохло.
Глядя в темные, как грозовое небо глаза, чувствуя его прерывистое дыхание на лице, София пискнула первое, что пришло на ум:
— Почему вы не бросили меня в Моклене? Знали ведь, что навлечете гнев пограничных войск Эдирна, но последовали за мной.
— Если настаиваете, в следующий раз непременно вас бросим, — усмехнулся князь и склонился к ее губам непростительно близко.
Поначалу суровая прямота северян сбивала с толку и пугала. Теперь начала казаться забавной, с крупинкой душевности. Она уже успела разобраться, что холодный повелительный тон и суровые тяжелые взгляды всего лишь часть их могучей сути, но не показатель ненависти или презрения.
А вот как растолковать поведение Посланника в данный момент?
Мягкий, заинтересованный взгляд бездонных глаз скользит по ее лицу и не может оставить равнодушным. Мужское дыхание опаляет, а сильные пальцы стискивают плечи с каким-то непередаваемым удовольствием.
Приторный, немного горьковатый мужской аромат заставлял сердце колотиться. Тепло сильного тела отзывалось странным томлением. А когда Святослав сместил руку и погладил ее щеку костяшками пальцев, прикусила губу, чтобы не застонать.
Нет. Всё это неправильно. Он — враг. А она всего лишь разменная монета.
Тряхнув головой, София смутилась, резко вырвалась из объятий и торопливо забормотала:
— Простите, мне пора.
Святослав стиснул зубы. Его яркая, страстная потребность запечатать ее рот поцелуем, смешать дыхание, попробовать ее на вкус, мгновенно сменилась разочарованием: опять бежит, потому что боится, презирает и ненавидит.
— Я провожу, — он подался следом.
— Не надо. Я найду дорогу в крепость. Останьтесь, господин.
Девичья фигурка растаяла в душистых зарослях медуницы так же торопливо, как он таял в сумраке ночи, уходя в бессонный караул. Воин покачал головой и укорил себя за несдержанность. Что на него нашло? Ведь сам утром заверил командование, что и пальцем не тронет неопытную и пугливую девчонку.
Кретин.
Тряхнув темными волосами и прогоняя дурман, сел на покатые камни. Долго вдыхал холод лесного воздуха; смотрел, как звезды тонут в призрачной мгле горизонта; и порицал собственную неосмотрительность.
Когда ущербная луна пропала, порывисто встал, сбросил на камни кожаную куртку, стянул через голову льняную рубаху, расстегнул тугой широкий пояс, высвободил ноги из брюк и вошел в холодную воду. Черные волны с жадностью поглотили молодое, стройное тело, мигом остудив горевшие огнем мускулы, и укротили вспыхнувшее в благородном сердце острое желание… обладать.
Глава 15
Семеон продирался в кромешной темноте дремучего леса, отборно ругаясь:
— Ну, забрался в глухомань! Любитель природы, чтоб тебя поджарил Змей, вырвал сердце и сожрал на обед!
Косой мелкий дождь хлестал по лицу, ноги спотыкались о корни дубов. Идущий за ним в поводу конь вяз в вонючей жиже и шарахался от зловещих криков сов и далекого волчьего воя.
