не выпутываясь из одеяла.
— Пикси! Прачки! Белье! Что тут непонятного! — и он вытянул губы уточкой, чтобы пить было удобнее.
— Я могу сходить на берег и прижать твоих прачек, чтобы узнать, кто они и что они.
— Да они тут же растворились в пене морской, некого там прижимать. Дело сейчас вовсе не в них, а во мне! Что мне загадать, Тэсса?
Она молчала, не зная, что ответить.
К такому жизнь ее не готовила.
Глава 18
Русалочке пришлось отказаться от хвоста, чтобы стать ближе к своему любимому.
Камиле — сблизиться с существом, которому она дала условное имя Моргавр.
Что она знала о нем прежде?
Что ему несколько столетий, это раз.
Что оно обладает мощным телепатическим даром, запутывая дорогу тем, кому не было места в Нью-Ньюлине. Это два.
И третье — оно могло физически оплодотворить женщину, как это произошло с прабабкой Мэри Лу.
Ну, и из лирики — Моргавр очень и очень тосковал по человеческому общению, но отчего-то не всякий друг ему подходил.
Прежде у него были Сэм и Ричард Вуттоны, а теперь оно захотело Мэлоди.
Да так сильно, что Камиле пришлось изрядно напрячься, приводя хижину на берегу в порядок. Товары она с помощью нанятых рабочих доставляла по ночам морем, они же трудились внутри под покровом тьмы, пока Моргавр отводил глаза всем жителям деревни.
Ему действительно хотелось, чтобы злая близняшка росла рядом с ним.
Камила боялась этого могущественного и древнего существа, способного убить, чтобы защитить деревню.
Но ей очень хотелось заполучить себе отшельника Эрла.
Отчасти это было назло Мэри Лу, которая всегда раздражала ее своей жизнерадостностью.
Мэри Лу все вокруг любили, вокруг нее всегда царило оживление, а к дому Камилы месяцами не подходил ни один сосед. Не то чтобы она в этом нуждалась, однако новости приходилось буквально выпытывать у окружающих, тогда как к Мэри Лу они стекались сами.
Но изменить свою ДНК? Эксперименты с генной инженерией проводились только в лабораториях, а их результаты оставались нестабильными. Однако Моргавр по этому поводу не волновался — а с каждым днем Камила все четче разбирала его голос в своей голове. При первых попытках установить мысленный контакт она видела скорее образы, чем слышала слова. Но потихоньку, постепенно понимать подводного обитателя становилось проще.
И вот: она стояла у самой кромки воды и с ужасом смотрела на раковину с отвратительными пиявками, которую принесла ей волна и услужливо оставила на берегу у самых кончиков ботинок.
Пиявки были куда крупнее речных и точно крупнее морских, и не было никаких сил, чтобы заставить себя взять раковину в руки.
Моргавр молчал, не торопя ее и ни на чем не настаивая. Это была просьба Камилы, и решение принимать нужно было только ей.
— И что? — спросила она мрачно. — Потом я тоже научусь дышать под водой и все такое?
Не сразу, — облекся в слова неслышимый ответ, — нужно ждать.
Ждать!
Но у нее не было времени ждать!
Смерть Вероники лишь отодвинула свадьбу Мэри Лу и Эрла, но не отменяла ее навсегда.
Камила всхлипнула от омерзения и опустилась на камни, расстегивая пальто.
Одна пиявка на пупок, две других на запястье и четвертая, самая жирная, на левую грудь. В этот раз Моргавр слал инструкции картинками, яркими вспышками перед глазами.
Крохотные острые зубы проткнули кожу, маленькие челюсти сжались намертво.
Тогда Камила пнула опустевшую раковину обратно в море и заплакала.
Ночь наступала неспешно, но и неизбежно тоже.
Плавно спускалась со скал, кралась по Нью-Ньюлину.
Холли не шевелился, глядя в окно.
Фрэнк задремал.
Тэсса стояла перед креслом Холли, с интересом ожидая его решения.
Она могла стоять так часами, а порой и сутками напролет.
— Перестань на меня таращиться, — велел он утомленно. — Все, что мне приходит на ум, — это ящик розового шампанского.
— Правда? — удивилась Тэсса. — Больше ничего?
— Возможно, я хотел бы познать любовь, или страдания, или что-нибудь трагическое, возвышенное. Или я хотел бы, чтобы мои работы стали глубже, значительнее. Но хотел бы я потом всю жизнь думать о том, что все это — происки пикси, а не мое настоящее достижение? Хотел бы я говорить себе: ах, глупый, глупый Холли, ну почему ты загадал не то или не это? Хотел бы я спрашивать себя, почему я потерял уверенность в своих силах из-за случайного дара черт знает кого? Так вот, Тэсса, — нет, нет и нет. Прямо сейчас я хочу проживать свою жизнь день за днем, даже если она состоит из таких дуралеев, как вы с Фрэнком.
— Ты хотел бы познать любовь или страдания? — не открывая глаз, уточнил Фрэнк, пока Тэсса оторопевала от неожиданно пылкой отповеди. — С чего бы вдруг? Ты же нам всю плешь проел, мол, влюбляются или страдают только всякие никчемные личности, а не великие гении.
— Как великий гений я имею право на художественный эксперимент.
— Ну-ну, — фыркнул Фрэнк, отчего Холли немедленно взвился.
— Тэсса, почему он в меня ну-нукает? Что еще за ну-ну такое?
— Ну, Холли, — проговорила она, улыбаясь, — с чего бы тебе вдруг, ни с того ни с сего, начать страдать? Такое не включается по щелчку, знаешь ли.
— То есть весь мир находит поводы для страданий, а я не могу? — возопил Холли. — Да у меня такая богатая фантазия, что я сто поводов придумаю, не сходя с места!
— Вот псих, — изумился Фрэнк.
— Только не начинай придумывать их вслух, — предупредила Тэсса, — вдруг оно сбудется на самом деле. С непривычки такие испытания способны тебя подкосить.
— В конце концов это оскорбительно, — проронил Холли холодно. — Когда-нибудь вы пожалеете, что не воспринимали меня всерьез, да только будет поздно. А пока…
Тут он неожиданно вскочил, сбросив с себя плед, и раскинул руки.
— А пока, — закричал он энергично, — я хочу праздника для всего Нью-Ньюлина. Так пусть пойдет дождь из розового жемчуга!
— О нет, — вздохнула Тэсса.
— О да, — ухмыльнулся Фрэнк, — я разбогатею на замене стекол.
И тут по крышам гулко забарабанило.
Чатик Нью-Ньюлина
Шериф Тарлтон: без паники. Это скоро закончится, а пока оставайтесь дома.
Дебора Милн: это жемчуг! Матерь божья, настоящий жемчуг!
Дебора Милн:
