я потянула воздух.
– Да. Изгнанные. Преданные. Забранные от своих матерей.
– Что?!
– Твоя дочь, скорее всего, там. Среди них. Сколько ей?
– Она еще младенец, – ответила я, дергая и проверяя клетку на прочность.
– Тогда не волнуйся. С ней точно обращаются хорошо. Со всеми обращались хорошо, пока мы не достигли возраста оборота.
– Я не понимаю…
– Я тоже не понимаю, – хмыкнула волчица, присаживаясь прямо на землю, – зачем им ты. Ты же уже нашла пару. Ты бесполезна.
– Это ты бесполезна, – скрипучий голос заставил нас обернуться.
Ведьма не спеша вышла из леса. Верховная! Я запомнила ее жуткую внешность в день, когда она в сопровождении ковена пришла за племянником Альфы.
– Вижу, не забыла, – прокаркала она со смешком. Стерла мясистой рукой с подбородка слюну, вытирая ее о подол балахона. – А его ты узнаешь? – спросила, подзывая кого-то. – Подойди, мальчишка. Ну, ближе, – прикрикнула она на волчонка. Долговязого, нескладного, с диким взглядом и с плотно сжатыми губами.
– Арнис! – прошептала я, не веря своим глазам.
– Узнала, – Верховная в довольной улыбке изогнула размазанные по лицу губы. – Да как тут не узнать. Ну иди, – она толкнула волчонка в плечо. – Иди!
– Арнис! – позвала я его. – Арнис! Ты же меня должен помнить. Помнишь? Миа. Я Миа. Я заберу тебя домой, – пообещала зачем-то я.
Волчонок даже не повернул головы. Он словно не слышал меня. Шел, смотря перед собой.
– Ты не обещай, чего не сможешь сделать. Как собралась возвращаться? М? – ведьма засмеялась, побулькивая и раздувая по-жабьи щеки. – Ты сама-то найди дорогу домой. Храбрость, она быстро сходит. Достаточно посидеть в этой клетке пару недель. Да? – она повернула голову на мою соседку. – Как тебя зовут-то, все время забываю?..
– Никак, – пробормотала та.
– Хорошее имя. Подходящее, – произнесла Верховная. – Вот и веди себя подобающе – сиди и помалкивай. Или я могу попросить спешника принести тебе еще одну кружку отвара.
– Не надо. Я все поняла.
– Очень надеюсь. У меня на тебя большие планы, – сказала ведьма торжественным тоном, только вот радости на лице изможденной волчицы я не видела.
– Лучше умереть!
– И в этом не сомневайся. Умрешь. Придет твое время. Только выполнишь свой долг перед стаей. И кто тебя станет держать?.. Да никто. Если была бы поумнее, то понимала, что там… – Верховная указала куда-то в небо желтым длинным ногтем. – Там ты будешь никто. Одна из тысяч. А здесь ты можешь дать жизнь. Разве оборотни не мечтают о потомстве? Это же смысл всей вашей жизни, – она подошла к клетке моей соседки вплотную, втянула воздух и забыла о том, о чем вела беседу. Переключилась на свои дела. – Пятую еще поить. Не созрела, – говорила она кому-то. Перешла к другой клетке. – И четвертую. Фу, – фыркнула она, – как от вас псиной несет, – перемещалась от клетки к клетке. – Всех поить. Вторую скоро можно будет забрать, – дала распоряжения и направилась к тропинке, ведущей в поселение.
– Верховная! – крикнула я. – Верни Алию! Иначе…
– Иначе что? – спросила она, повернув на меня голову. – Иначе ты меня уничтожишь? Или попросишь своих собратьев сохранить мне жизнь? М? Что молчишь? Вот я так и думала, что удивить ты меня ничем не сможешь. Так что сиди. Жди своего часа.
– Зачем я вам? Зачем вам моя дочь? Почему вы играете с нами?! Таир… – произнесла я имя своего волка.
О боги! Он же, наверное, сошел с ума в поисках нас. Сколько я провела в беспамятстве?! Сколько дней стерлось из моей памяти? Что с Таиром?.. Жив ли он?..
– А затем, – рявкнула ведьма, оказавшись напротив меня, – что твой оборотень еще за несколько десятилетий до встречи с тобой погубил мой труд! Мой труд! – повторила она гневно, тараща на меня белесые глаза.
– Что он погубил? Он лишь хотел спасти свою сестру! – ответила я.
– Хотел, да не успел. Слабая она была. Но почему-то из-за слабости сестры оборотень отыгрался на других. Погубил мою первую стаю. Ты знаешь, каких сил стоит собрать изгнанных оборотней? Беседовать с ними, обхаживать, умасливать, обещать, добиваться повиновения? Это не день и не месяц работы. А твой волк уничтожил все за несколько часов! Такое можно простить? Нет!
– Но вы убили его сестру!
– А он убил моих оборотней. Думаешь, что его смерть вот так просто компенсирует мне потери? Нет! Он был проклят. И будет до конца своих дней испытывать не только физическую боль, но и душевную. Теперь в его жизни появились вы. Вот вы и отомстите за меня и мой ковен.
– Нет! – я затрясла головой, схватившись за прутья и попытавшись их вырвать из земли.
– Да-да. Ему только и останется, что медленно умирать, гадая, где вы сейчас. Живы ли…
– Он найдет нас, – пообещала я, сама не веря в сказанное.
Верховная запрокинула голову, открывая толстую шею, и захохотала.
– Да я буду только рада встрече. Пусть приходит. Если сможет. Но! – ведьма вскинула палец перед моим лицом. – Этого не будет. И я дам ему время насладиться отчаянием. А когда он уже ослабнет от поисков окончательно, скажу ему, глядя в глаза, что его пара проведет остаток жизни в клетке, а его дочь не будет знать ни отца, ни матери. Ее воспитают изгнанные, чужаки. А когда она переживет свой первый оборот, то разделит судьбу всех волчиц, что мы поймали. Ее звериная сущность будет почти убита, и после этого, возможно, она сможет выносить волчонка, рожденного вне истинности… Или ее организм не выдержит, как это было с его сестрой… да и с другими волчицами. Вот что вас ждет, – закончила Верховная холодным тоном. Она бросила на меня пренебрежительный взгляд. – Обдумай все хорошенько. Тебе все равно ничего другого не остается. Не корми шестую пару дней, только давай пить. Уж больно прыткая, – сообщила она невидимому слуге.
Ведьма не торопилась уходить, делала вид, что заинтересовалась листвой кустов, потом склонилась к траве, срывая несколько голубоватых цветов. На самом же деле она наблюдала за мной, наслаждалась моей растерянностью и болью. Бросала взгляды, полные ненависти, шепча что-то себе под нос так тихо, что даже я не разбирала. А я ждала, когда же она уйдет. В ее отсутствие я смогу разговорить свою соседку. Узнать больше. Найти решение! Я не погибну здесь! И не позволю своей дочери стать разменной монетой для мерзких дел Верховной!
Верховная ушла. Как она и распорядилась, принесли ужин, но мне дали лишь воду.
Совсем скоро стало темнеть.
– Эй, – позвала я притихшую соседку. – Э-э-эй.
Та подняла голову:
– Что? – спросила одними
