— Не переживай, ты сказал правду.
— Настя не воровка, — отличник встал.
— Не соглашусь. Мне тоже морду бить будешь?
— Борюсь с этим побуждением, — Самарский протянул Грошу пакет. — Это просунули под твою дверь около часа назад. Кто — не видел. Я вскрыл.
— А ты не безнадежен, отличник. Оставь себе.
— Не интересно, что там?
— Нет.
Самарский несколько секунд смотрел на Макса, потом опустил голову и одним движением сдернул коричневую бумагу, так похожую на ту, в которую заворачивают посылки на почте. На пол упала грязная, потрепанная, сложенная в несколько раз карта. Еще недавно Грошев мечтал взглянуть на такую, не представляя, что его желание скоро исполнится. В углу листа стояла размашистая подпись Нефедыча и синеватый оттиск цифры семнадцать. Именно эту карту Ильин получил от Арчи и увел первую группу в горы.
— Я хочу знать, почему это прислали тебе?
Макс посмотрел на порванную с одной стороны потную бумагу и тоже отчаянно желал узнать ответ на этот вопрос…
Урок одиннадцатый — Политология
Они вышли затемно, когда желтый диск солнца еще не поднялся из-за Великой. Три фигуры в черной полевой форме перелезли через забор и направились вверх по склону.
Макс обернулся на лагерь и поправил лямки рюкзака.
— Не отставай, — поторопил парня Игрок.
Идея, которую они воплощали, граничила с безумием. Но иногда выбора просто нет. Его не было у Самарского. Надежда, которую вернула ему карта, снова сделала парня похожим на того отличника, которого они знали. Он вспомнил не только Лису, но и список из десяти фамилий, поверх которого в лагере так никто и не решился повязать траурную ленточку.
Его не оказалось у Игрока, когда Макс вломился к нему поздней ночью и рассказал то, что мог. Леха был нужен Грошу в этой авантюре. Нужен тот, кто умел ходить по горам, кто понимал их.
Сам же Грошев просто шел, не задаваясь вопросами и не мучаясь сомнениями. Его в любом случае не оставят в покое, ему в постановке отведена главная роль.
Парню вспомнился фильм об извержении вулкана, который им показывали еще в школе. На экране люди беспорядочно разбегались от вулканических бомб. Географичка тогда сказала, что беда в том, что они бегут бездумно. А если б хоть на минуту остановились, подняли глаза к небу, чтобы понять, куда летит очередной сгусток лавы, а только после этого убегали, то жертв было бы меньше.
Грош не хотел бежать вслепую. Он будет смотреть и смотреть внимательно, откуда летят «бомбы», и кто их кидает.
— Когда нас хватятся? — спросил Игрок.
— Третий день тестирования, — ответил Грош. — К обеду поймут, что мы не просто прогуливаем.
Семнадцатый маршрут большей частью пролегал по западному склону и пересекался с одиннадцатым лишь в Солнечном, которого больше не существовало. Сель грязным языком прошелся по земле, стирая с нее все призраки цивилизации. Потом влага уйдет, оставив после себя пористую жижу, которая рано или поздно высохнет и будет по крупицам растаскана ветрами.
Они хотели повторить путь первой группы, не особенно на что-то надеясь, ведь это уже сделали поисковые отряды. Но карта уцелела. И это нельзя было никак объяснить.
— Я записку оставил, — сказал Артем. — В своей комнате, не на виду, но если будут искать, то найдут.
Никто ему не возразил, не выразил недовольства, потому что в глубине души ни один из них не верил, что к вечеру они вернуться в лагерь.
До распадка дошли в полном молчании, утренняя прохлада успела смениться мягким теплом. Тогда Игрок впервые обернулся. Но ничего не сказал.
Первые следы прошедшей группы они нашли через километр. На каменистой поляне, судя по всему, устраивали привал, оставив после себя несколько оберток от пайков и пустую пластиковую бутылку. Самарский не поленился все собрать.
За следующий час они прошли около трех километров. Впереди показалась каменистая насыпь, отмеченная на карте, как «нос инта», рядом темнел узкий провал полукруглого лаза. Тропа маршрута проходила в ста метрах от скального образования, большего похожего на бородавку на теле уходящего ввысь склона.
— В таких норах очень любят ютиться росомахи и рыси, — сказал Игрок. — Видите клочки шерсти на камнях?
— Значит, подходить не будем, — Артем развернул карту. — Тут тропа раздваивается, надо решить… Макс, ты куда?
Грошев с разбегу взобрался на каменистое образование. Из-под ботинок посыпались мелкие камушки. На одной из ноздреватых стен был нарисован знак. Он провел пальцами по линии, ощутив чуть липкую поверхность еще не просохшей серой краской. Тот же крест и та же елочка, но только с правой стороны.
— Снова эта хрень, — Игрок взобрался следом. — И не лень людям извращаться.
— Значит, не лень. Знак свежий, — он показал испачканные пальцы, отступил на шаг и склонил голову. — Мне эта штука что-то напоминает, но никак не могу вспомнить что.
— Найди клад.
— Что? — Грош обернулся, позади стоял Самарский.
— Вы что, в детстве в пиратов не играли?
— Э-э-э, — Игрок и Макс переглянулись.
— Даже не знаю жалеть вас или завидовать, — отличник подошел ближе. — Отец мне на каждый день рождения игру устраивал. Подарки еще предстояло найти по знакам, похожим на эти. Стрелка — это направление поиска, крест — сам клад. По идее, его можно заменить и на квадрат, и на круг, и на сердечко.
— Тогда почему нельзя оставить одну стрелку? — спросил Леха.
— Часто клад ищут две или даже три группы, у каждой свой знак, чтобы они не увлеклись и не нашли чужой.
— Не похоже это на место для детского развлечения, — оглянулся Макс.
— На меня не смотри, — открестился Игрок. — Я впервые слышу об этой эксплуатации детского труда.
— Стрелка указывает на северо-запад, — добавил Артем. — Группа Ильина ушла туда же, но тут две тропы.
— Предлагаешь сменить? — спросил Игрок. — Поискать полкило карамелек и сушек.
— Предлагаю. Ты против? Что-то не так со второй тропой? — уточнил отличник у Лехи, но смотрел он при этом на Макса.
Грош знал, о чем он думает, видел отражение собственных мыслей в глазах Самарского. Они уже нашли один клад, стоимость которого сложно переоценить. И труп пацана — тому лучшее доказательство.
— Нормальная тропа, — пожал плечами Игрок и для наглядности спустился и пару раз подпрыгнул.
Разговаривать, когда дорога все время поднимается в гору — удовольствие на любителя, поэтому они шли в тишине. Из этого второго перехода Макс запомнил только одно — Игроков обернулся. Два раза. Но снова промолчал.
