— Ты, — коротко сказала она и протянула мне свою раскрытую ладонь.
Я удивлённо вздёрнула бровь, недоверчиво глядя на её руку. Осторожно, будто тут может быть подвох, протёрла кожу ваткой со спиртом и приняла из её руки второй нож, который она для себя обработала. И как решиться и сделать порез? Сложно!
— И чего ты ждёшь? — спросила Тори, — пока моя ладонь сама вскроется?
— Это непросто, кого-то наживо резать, — нервно хмыкнула я.
— Какая трепетная, — ядовито ответила она, — а на словах ты казалась мне сильнее. Ай!
Она зажмурилась от резкой боли, когда я без предупреждения резанула лезвием по её ладони. Неглубоко, едва рассекая кожу. На краях раны начала медленно набухать кровь. Зашипев, Тори раскрыла злые глаза и с гневом уставилась на меня.
— Ты специально, — процедила она, — отвлекала меня.
— Нет, мне правда было сложно сделать это, — я пожала плечами и отложила ножик на марлю, — я хорошая, пока меня не пытаются задеть. Если задеть, я способна на всё.
Я перехватила её запястье, глядя, как набухает кровь на ладони. Грэмс процедила какое-то ругательство, но я пропустила его мимо ушей. Сосредоточилась на связи с амулетом и повела его силу к порезу на руке маленькой заразы.
Сила в амулете легко поддалась и послушно коснулась повреждённого участка, окутала, медленно стягивая края. Через несколько секунд о случившемся напоминали только кровавые разводы на чистой коже и тонкая розовая полоска, которая постепенно бледнела.
— Неплохо, — нехотя сказала Тори, — твоя очередь.
Она стёрла кровь со своей руки и обработала спиртом мою ладонь. Я подала ей свой ножик. Ни один мускул на её лице не дрогнул, когда она рассекла мою ладонь от запястья до основания среднего пальца. Рана была глубокой и мою ладонь быстро заполнило маленькое озерцо крови.
Я зашипела и гневно посмотрела в её невозмутимое лицо. Грэмс едва заметно улыбнулась, самыми кончиками губ, и быстро промокнула кровь большим мотком марли. Белая ткань, смятая в шар, мгновенно окрасилась алым, это напомнило мне занятие по предсказаниям, как алым цветом заполнился шар под руками Тори.
— Прости, — неискренне извинилась она и накрыла мою ладонь своей.
Я медленно прикрыла глаза, сдерживая приступ режущей боли в ладони. Но всё быстро прекратилось, и Тори убрала свою руку. Я открыла глаза и посмотрела на свою ладонь. Ни следа. Только разводы крови.
— Считай это предупреждением, — наклонилась ко мне соседка, вкладывая в ладонь ватку со спиртом, чтобы протереть кровь, — моя рука не дрогнет, Айза.
Я перехватила её запястье, дёрнула на себя, притягивая ближе, чтобы шепнуть на ухо:
— Не играй с огнём, Виттория. Я не люблю жестокость, но если меня вынудят, я оставлю за собой только пепел.
Она вздрогнула и вырвала руку.
— Ты знаешь, кто я, — процедила она на грани слышимости, — за мной есть кому встать. А что ты? Ты никто, даже покровительство Ксана не спасёт тебя. У магократии свои законы.
— Я сказала — ты услышала, — я отстранилась от неё, вытирая ладонь, — не трогай меня, и я пройдусь лёгкой тенью по краю твоей жизни и жизни Ксана.
Я подняла руку, чтобы позвать леди Эвелин и показать ей наши результаты. Больше мне нечего было сказать Тори-Виттории. Всё, что можно было, бы уже сообщили друг другу. Нет больше смысла бросаться угрозами и предупреждениями и меряться, чьё происхождение круче. Всё равно я не собираюсь раскрывать своё, даже Ксану.
Потому что я уже всё для себя решила. Я доведу свои дела до конца и исчезну.
Глава 30. «Эй, ты» от Саманты Гвейз
— Эй, ты, — кто-то крикнула сзади, но я проигнорировала.
— Эй, Шин, Айза Шин! — уже конкретнее позвал голос, прорываясь сквозь потоки студентов в коридоре.
Я понадеялась затеряться в толпе и догнать Цезаря. Парень сбежал с пары сразу, как только Клюшка проставила Луле оценку. Мне нужно было у него спросить, когда вернётся Ксан. Должен же он знать? А если нет, то… Попытка не пытка!
Я заметила лохматую макушку Цезаря и ускорилась. Ухватила парня за рукав и дёрнула на себя. Он недоумённо обернулся и по-совиному хлопнул большими удивлёнными глазами. Прищурился, узнавая.
— Что-то случилось? — растерянно спросил он.
— Нет, — я мотнула головой, утягивая его к стене, чтобы нас не затоптали, — я хотела спросить у тебя, ты не знаешь, когда Ксан вернётся в академию?
— Он мне не отчитывается, — поправил сумку на плече Цезарь, — у него какие-то семейные дела, отец вызвал в поместье. Думаю, вернётся дня через два. Раньше точно ждать не стоит, отец так просто его не отпустит.
— Понятно. Спасибо, — вздохнула я.
— И тебе спасибо за сегодня, — осторожно улыбнулся он.
— Не за что, — я хмыкнула.
Мы быстро распрощались, и я поспешила в столовую, где меня уже ждали соседки. Голову занимали мысли о Делатуре. Понятно, что про мою книгу Крови он Цезарю не сказал бы, но зачем он сказал про отца? Можно же соврать что-то другое. Или его и правда вызвал отец? Почему? Зачем?
Вопреки воле, я начала испытывать беспокойство. Даже то, что я теперь точно знала, что у меня есть ещё два дня, как-то не успокаивало.
— Эй, ты, Айза Шин! — смутно знакомый вопль догнал меня с соседками на выходе из столовой.
— Айз, кажется, это тебя, — ткнула локтем в бок Бри.
— Да, я знаю, — хмыкнула я, — она меня уже пыталась догнать. Но мне не нравится, когда мне «эйтыкают».
— Тогда тебе стоит поспешить, — обернулась назад Лула, — Саманта Гвейз приближается.
— Саманта? — я удивлённо обернулась.
К выходу на всех парах неслась однокурсница, которую я сегодня щёлкнула по носу. Так вот, кто хотел со мной побеседовать. Она заметила, что я смотрю на неё, и ускорилась. А я подумала, что ничего хорошего ждать не приходится, поэтому развернулась и поспешила убраться.
— Сбегаешь, Айза? — проорала на полстоловой Саманта.
Все, все, кто был поблизости, обернулись на неё, а потом на меня. Я раздражённо прикрыла глаза. Ну что за беспардонность? Опять ко мне привлекают ненужное внимание, и это сейчас, когда я планирую проникнуть в лаборатории фауны и любезно побеседовать с поверенным с глазу на глаз. Р-р-р.
— Игнорирую досадные помехи, — ответила, обернувшись, — ты очень навязчивая, Саманта.
— А ты всегда сбегаешь, — выпалила она, приблизившись, — мне надо поговорить.
— А мне нет, — я пожала плечами.
— Гвейз, ты странная, — хмыкнула Кресс и сморщила нос, — и где твои манеры? Ужас.
— Кто бы говорил, Джосени, — огрызнулась Саманта.
— Не надо ссориться, не здесь, — встряла Анна-Луиза и уже остальным, кто ещё не потерял интерес к ссоре: — Не на что смотреть, расходитесь.
— Я слышу генеральские нотки в твоём голосе, Лула? — хмыкнула Бригитта, — общение со мной идёт тебе на пользу.
Лула смущённо улыбнулась и развела руками.
— Так, ты, объяснись? — ткнула в Саманту Гвейз пальцем Крессида и задрала нос, — в отличие от некоторых, у меня безупречное воспитание. Я из богатой семьи, а ты сиротка из какого-то замшелого приюта.
Это было грубо, очень, но в этом была вся Крессида Джосени, с нами она почти не показывала зубы, а вот остальных кусала больно и без капли жалости. Саманта только ухмыльнулась и сложила руки на груди, глядя на Кресс с превосходством.
— Мой замшелый приют — дорогостоящий пансион для бастардов аристократов, — медленно проговорила она, — я априори выше тебя, хоть и бастард. Выкуси, стерва.
— Дрянь! — полувзвизгнула, полувзрыкнула Крессида и разъярённой кошкой бросилась на противницу.
Лула вскрикнула и прикрыла рот ладонями. Кресс вцепилась в волосы Саманте, а та вцепилась в тщательно уложенную шевелюру нашей соседки. Теперь внимание всех было приковано к двум яростно повизгивающим девушкам. Бригитта наблюдала за этим цирком со смесью насмешки и удивления.
— Это, полагаю, тоже твоё положительное влияние? — брякнула я, поражённо хлопая глазами.
— Если б моё, то Кресс расквасила нос Саманте с первого удара и на этом бы всё кончилось, — пробормотала наша Валькирия.
