Кажется, Джейми даже обиделся за меня, но я развела руками и согласилась:
— И всё.
— Жалко.
Я фыркнула и щёлкнула парня по носу.
— А ты не жалей. На блины вон налегай. И лучше не ерунду разную рассказывай, а поделись, как вчера свидание прошло.
Джейми залился краской, как девица на выданье, и прямо-таки подпрыгнул от радости, когда с улицы послышался мелодичный звон повозки почтальона.
— Прошло и прошло. Я потом как-нибудь, завтра. Или на следующей неделе. Там Патрик Уэльч ждёт. Я быстренько, мисс Вирджиния, одна нога здесь — другая там. Можно?
И умчался, не дожидаясь ответа, только пятки сверкнули.
Вернулся быстро, в руках держал два жёлтых листка, на которых обычно печатают телеграммы.
— Это для вас. — Джейми протянул мне одно из посланий и торопливо добавил:
— Патрик обещался подождать ответа, чтобы вам на почту идти не пришлось.
— Спасибо. А второе письмо?
Джейми взглядом указал наверх и влево, где размещались комнаты алхимика, но к лестнице парень не пошёл, а направился прямо в лавку. Я же решила прочесть свою телеграмму. Конечно же, она была от Эрши.
«ПИСЬМА ОТПРАВИЛА ТЧК НЕ НОЙ ТЧК НЕ БЛАГОДАРИ ТЧК МОГУ ПРИЕХАТЬ ВКЛ».
И это была угроза. Я мигом представила, сколько шуму наделает подруга в Литлвиладже, и чуть ли не бегом бросилась к калитке, за которой меня ждал Патрик Уэльч. Это был молодой человек в костюме почтового служащего, в старом поношенном картузе, с перекинутой через плечо сумкой на ремне. Лицо у него было худое, скуластое, а вот усы — как у моржа, такие же огромные, рыжеватые и не вполне аккуратные.
— Мисс Лэнг! — поприветствовал он меня столь радушно, словно мы с ним в течение последних пяти лет виделись по крайней мере раз в день. — Хорошего дня!
— И вам того же, — ответила я. — Джейми передал мне, что вы были столь любезны, согласившись отнести мой ответ на телеграф.
— Пустяки! Вам нужно только заполнить бланк.
Почтальон открыл свою сумку и протянул мне немного помятый сероватый листок и грифельный карандаш.
— Благодарю.
Я быстренько нацарапала: «НЕ НАДО ВКЛ». Надписала адрес, заплатила Патрику сверх стоимости телеграммы ещё двадцать крон и вернулась в дом.
— У алхимика сегодня гости будут, — тут же огорошил меня Джейми и, слегка покраснев, уточнил:
— Я телеграмму его прочитал. «Вечером жди», — написали ему.
— Читать чужие письма нехорошо, — машинально ответила я, а сама подумала, что если вечером у Такера будут гости, он уж точно не увяжется со мной на кладбище. — Дедушка про меня не спрашивал?
— Спрашивал. Просил зайти, когда у вас минутка будет.
— Сегодня должна появиться. А пока скажи-ка мне, друг мой, какие у тебя планы? Предлагаю, наконец, заняться ремонтом зомбирума.
Мы успели содрать со стен остатки чудовищных обоев, вымыли окна, отдраили пол со щёлочью, и стало понятно, что без глобального ремонта можно обойтись, а вот без мебели — вряд ли.
— Я могу полочки сделать, как вы хотели, — предложил Джейми. — И у деда можем комод попросить. Он в нём вещи свои хранит… хранил. Камин почистим. Ковёр… ковёр…
Где взять ковёр, мой помощник придумать не успел, потому что снаружи сначала чудовищно заорал Кокот, затем послышались отборные ругательства, и после всего этого до нас долетел обиженный бас:
— Мисс Лэнг! Я вам мясо привёз, а вы на меня петуха натравили. За что?
Джейми выглянул в окно.
— Это Сет Морган. Он у Уильямсонов на ферме работает. Видать, награду вам привез. За разговор с духом.
— Ещё раз при мне вспомнишь про Стинки, — лениво огрызнулась я — и я тебя заставлю при Алисе Белл в коротких штанишках ходить. Домывай тут всё, а я за мясом пойду. Ты хоть мясо готовить умеешь?
— Дед научит, — отмахнулся Джейми и взялся за тряпку.
Мяса мне привезли много — целых три куска, завёрнутых в магически охлаждённую бумагу, но тащиться с ними в сторожку кладбищенского сторожа откровенно не хотелось, поэтому я решила временно разместить их в своём холодильном шкафу.
И где-то по дороги от калитки до кухни осознала сразу несколько истин. Первая — я успела проголодаться, и Джейми, уверена, тоже. Вторая — я с самого утра не видела Марка Такера, а ведь, по логике, он должен был всю ночь и всё утро в лаборатории провести. У него же список.
Которым алхимик и не думал заниматься. Мензурками не пользовался, котелки не трогал, огонь не только под спиртовкой не разжигал, но даже большую серебряную горелку — последний писк алхимической моды — в руки не брал. Она как стояла одиноко в левом углу стола, так и осталась там стоять. И в шкафчиках не появилось реактивов, а на полках, как и прежде, стояли лишь соль, олово да медная стружка всё в той же похожей на пепельницу миске.
— Очень интересно!
Тихонько-тихонько, осторожненько-осторожненько, чтобы не дай небеса пол не заскрипел под ногами, я прокралась в лавку. И в шоке застыла посреди небольшого торгового зала.
Моя лучшая подруга Эрша не раз напоминала, что ругательные слова портят человеку карму.
— А карма, моя дорогая Джина, это такая штука, которой лучше не рисковать, — назидательно говаривала она. — Она, знаешь, какая злопамятная штука? Сегодня ты в неё плюнешь, а завтра на тебя, допустим, слон нагадит. Или ещё что похуже.
У Эрши всегда были очень красочные аллегории. Поэтому, стоя посреди закрытой лавки, я старалась не то что не говорить, даже не думать ругательствами. Не достоин Марк Такер того, чтобы из-за плохих слов в его адрес на меня потом слон нагадил. Я про такую лавку столько мечтала, в некроманты ради неё подалась, а он взял и…
На работу не вышел.
Странный, странный алхимик. Зелья не варит, горелку не включает, чекан под подушкой держит, ещё и кубики эти на животе… на прессе то есть. Ой, подозрительный тип!
И почему, интересно знать, мне только сейчас пришла в голову мысль посмотреть, как этот
