Воспользовалась запасами Стефана, что всегда стояли на комоде и промывала раны. Стефан только вздрагивал и шипел, одновременно прислушиваясь к звукам вокруг.
Чутье подсказало магу, что в комнате находятся двое людей, не считая Бельчонка. Позже пришло осознание, что он лежит голый, прикрыт лишь немного покрывалом. Мысли ворочались медленно, нехотя, обрывками, не желая связываться в логические цепочки.
— Сейчас зашивать буду, — предупредила девушка.
Вцепившись зубами в подушку, Стефан выдержал и это, борясь с желанием завыть раненным зверем.
— Переверните, — попросила Вельда.
Какая-то ещё живая часть Стефана внутри светло отозвалась на строгий голосок. Послушно подошли с двух сторон. Фолганд приготовился к новой порции страданий, но действовали аккуратно, сам попытался помочь, управляя телом, как уж вышло. Разлепил веки, увидел, что рыжая девчонка покраснела и отвернулась. Кто-то помог ему прикрыться, не видел лица маг, дневной свет бьёт в окна. Сколько прошло времени с момента ритуала — сутки, двое? О бумагах Бертрана боялся и думать. Оставил этот вопрос на потом.
А его девочка такая серьёзная. Смелый Бельчонок старается не плакать, видит Стефан, что губы дрожат, но воля сильнее. Юная, а сильная, подстать магу, что каждые сорок дней спасает земли Фолганда.
Вельда осторожно касалась ран. Считай повезло, что зашивать не придётся больше ничего. Она догадалась по движению губ, как на спине лежать больно закончила с обработкой ран.
— Как лучше повернуть? Обратно?
Стефан помолчал, думал.
— В лаборатории стоит ящичек на столе. Принеси. Выпью настой.
Шустро ускакала. Другие фигуры в комнате придвинулись.
— Ноги ещё, — сказал знакомый голос.
— Я перебинтую, умею, — кажется дознаватель тут.
Маг подумал, что это хорошо, значит не поймали жрецы помощников. Занялись ногами, небольшое облегчение. Вернулась рыжая с настоями, поднесла ящичек, почти на ощупь выбрал, что нужно, руки дрожали, но сам выпил. Теперь боль станет не такой сильной. Опять подошли с двух сторон, осторожно перевернули набок, и Стефан провалился в сон, похожий скорее на тьму беспамятства.
— Я посижу с ним, — Аспер придвинул кресло и всем видом показывал, что конкуренции не потерпит.
Белка закусила губу, но спорить не стала, впервые сдержалась. Не время теперь спорить. Глаза слипались, почти двое суток не спала. Решила, что ляжет в гостиной на диванчик. Уходя из комнаты, бросила взгляд на спящего Стефана, сердце сжалось. Как же могли жрецы с ним так поступить? Не понимала, да и не желала понимать. Не было для неё никаких оправданий для мучений.
Под дверью спальни мага сидел Григор. Увидел Вельду, вновь глаза отвёл. Никогда не расскажет, что видел, она поняла. Только ей и не нужно было, история на теле мага красноречивее любых слов.
— Не бойся, — тихо сказал Григор, кулачища свои сжал. — Любого жреца придушу на месте, пусть только придёт.
Она не смогла даже слова сказать в ответ, просто кивнула. Диван в гостиной оказался мягче её кровати под крышей трактира, поэтому заснула мгновенно и крепко. Силы будут нужны, когда Стефан проснётся.
Проспав полные сутки, Стефан очнулся, как вынырнул из глубокой воды, дыхание перехватило, сердце колотилось бешеным ритмом. Перед самым пробуждением пришло сон-видение — портал поглощающий мир Фолганда, фигурки людей, животных, растений — всё утекало, плыло в мир Кукловода. Во сне осознал, что умершие от труханки там, развлекают лики всех мастей. Всё забирает мёртвая пустыня.
Проснулся, не открывая глаз попытался собрать силу от земли. Лучше бы на ней стоять, но где ж ему сейчас. Пропитанная кровью земля отозвалась, дала поддержку, затянула немного раны. Стефан понимал, что старый маг спас его, обучив всему, что знал сам. Не будь магии, он давно бы умер, не вынеся исполнения сделки или сошёл с ума от ужасов крипты.
Со спиной придётся повозиться. Тринадцать лет назад Бертран заботился о мальчике после первого ритуала, выхаживал, снимал боль. Теперь только сам. Бельчонок помогла, но грузом для неё быть не собирался. Вспомнил про голоса в комнате. Один точно был Шаун, а второй напомнил брата, только невозможно, чтобы Аспер пришёл в дом мага. Вероятно, навсегда разошлись братья.
Раскрыв глаза, Стефан приподнялся на кровати. Медленно, контролируя каждое движение, развернулся спуская ноги на пол и встретился взглядом с братом. Красными воспалёнными глазами Аспер наблюдал за младшим братом, на лице его явственно читались чувства вины и сострадания.
Лицо же Стефана осталось маской, только губы сжал, да пальцами вцепился в покрывало, и мысль, что Рют Тарвит подготовил очередную мерзость тяжёлым камнем легла на сознание. Не ждал ничего хорошего от визита брата.
Молча встал, как был в покрывале, забинтованные ноги не слушались и пары шагов не прошёл маг. Аспер успел подхватить, помог дойти до ванной, затем обратно. Бесконечное молчание натянулось струной, готовой лопнуть.
Вернулись к исходному положению — Стефан сел на постель, Аспер в кресло напротив.
— Я же трус, ты знаешь. Никогда не хватало смелости на настоящий поступок. Помнишь ту историю с лошадью? — сбивчиво начал старший Фолганд. — Я бы никогда не смог так, как ты. И я действительно идиот. Понятия не имел, что такое крипта ревнителей лика.
— Как узнал? Тарвит сказал?
Аспер сделал неопределённый кивок головой.
— Показал. Решил, что так я стану сговорчивей. Потом отпустил к тебе.
— Ты был там? — ледяное спокойствие со стороны Стефана.
— Над криптой есть верхняя галерея, полуэтаж. Привели и держали под охраной. Тарвит напел, как это он умеет, что я в любой момент могу оказаться внизу, ведь именно там моё место, — лицо Аспера побледнело при воспоминании о ритуале. — Я всегда считал, что жрецы просто взяли у тебя кровь. Они и тогда делали это?
— Когда мне было двенадцать? — губы Стефана дёрнуло судорогой. — Да. Они всегда делали это. Их Дивный бог любит сделки и своих кукол. Я одна из них.
— Прости…меня, — лорд прикрыл глаза ладонью, чтобы не показывать слез.
— А ещё он очень хочет земли Фолганда, — младший брат сделал вид, что не заметил. — Тебе придётся встать на защиту своей земли, как лорду.
— Но как?! Ревнители следят за всем. Знаешь сколько их у твоего дома сейчас? Дознаватель и тот огромный парень не могут выйти
