конторы. В её облицовке недоставало уже половины кирпичей, они трескались и рушились на собачьи будки здешних охранников, которых сейчас не было на посту. Чуть дальше в залежах хлама притаились грязные блоки промышленных трейлеров с распахнутыми полуотвисшими дверьми и рабочих бараков.
За ними расположился внутренний двор с песчаным холмом, ступая на который босые ноги становятся точно ледышки. Тэсса стала спускаться по нему, и каждый шаг как погружение в ледяную воду, где тебя обволакивает её мокрый холод, и ты резко и судорожно вздыхаешь, стуча зубами и трясясь.
Тэсса спустилась по песчаному холму, теперь же предстояло забраться по холму из гравия. Сколько не прыгай, не беги, не растирай руки и ноги, теплее не становилось. Чем выше, тем холоднее, но не снаружи, а изнутри. А кожа всё равно мертвенно-бледная и каждый шаг всё больнее и больнее. Замёрзшие, растрескавшиеся ступни стоило закутать в одеяло и растереть, а вместо этого в них впивались острые и мелкие чёрные камни, под которыми слышался шёпот умирающей земли.
Там, на вершине пролегала железная дорога, занятая сейчас десятью открытыми вагонами. Тэсса блуждала между ними, пока воздух не задребезжал вокруг одного из них. Тэсса оцепенела, закусив губу, и вся напряглась. Лицо пылало, глаза щиплило, а сердце колотилось с диким воем и наливалось жгучей болью во всём теле, так прыгало и рвалось к третьему вагону. Тэсса схватилась за ручку и, разгребая залежи камней, пролезла в квадратное отверстие. Вагон был наполовину засыпан гравием, и как же перебрать все эти тысячи камней вручную?
Разве природа наделила меня талантами ради такой мелочной работы? Тэсса хмыкнула и вытянула руку, напрягла и стала крутить кистью, перебирая пальцами тончайшие нити излучений, но ни один камешек и не думал шевелиться. Тэсса обречённо опустилась на колени и прикоснулась к залежам гравия ладонью. Благодать расползалась и разливала свою энергию под слоем этих камней.
Больше ждать было нельзя. Тэсса ринулась в угол, взяла совковую лопату и начала разгребать камни, зачерпывать и вышвыривать из вагона. Она всё больше уставала, но когда силы оставили её, и она больше не могла этим заниматься, перед ней лежал истинно-живой, чёрный, растекающийся камень. Даже древняя стихия не сумела его скрыть. Я и вправду талантлива!
Тэсса наклонилась, чтобы поднять благодать, уже сомкнула на ней пальцы и потянула, но камень вдруг вытек из руки, так и оставшись на месте.
И сколько бы Тэсса не зачерпывала, благодать всё вытекала и множилась, сея и множа свои излучения, пока всё в вагоне не погрузилось в ночь и тишину. Тэссу вновь охватил беспрерывный кашель, и страшными ударами в сердце вернулся уже подросший и окрепший молот. Тэсса упала на четвереньки, а её руки и ноги утонули во тьме, что всё больше заглатывала и забирала её, болото, из которого не вырваться. Падение сквозь время и пространство в неизвестную бездну, где ты наливаешься неподъёмной тяжестью и теряешь себя.
«Моими руками творит сама природа. Я создана, чтобы низвергнуть зло, чтобы облагородить этот мир и могу справиться с чем угодно! Изменить любой исход! Мне подвластно всё! Но почему, почему я не могу вывести своё тело и душу из этого мрака?! Я не могу проиграть или сдаться! Я, рождённая служить миру, не могу покинуть его так скоро! Кто справится с моей работой лучше?» — Силы таяли, и что-то раздирало Тэссу.
Она уже не могла говорить, не могла шевелиться, думать, словно она исчезла. Остался лишь вопрос. Зачем противиться исчезновению? Цепляться за жизнь, полную страданий, если можно спокойно дождаться конца? И надежда погасла.
«Как жаль, что не успела я поговорить с Дементием, позаботиться о маме, подготовить спасителя! Жизнь это что-то далёкое и забытое, не существующее. И эта пустота лишена смысла. Зачем же нам отводится столь краткий отрезок, если после ещё более короткого мгновения в конце, всё становится неважным? Так молоток отбивает в сердце предсмертную дробь угасающего ритма. Но если всё здесь случайно и никакого умысла нет, значит, я сейчас умру. Не я главный герой истории. Его и вовсе нет. Но в моих силах его назначить. Направить в путь обретения самого себя. Пока рвётся волосок моей жизни. Если не я, его назначит кто-то другой. Так есть ли у меня право исчезнуть, сгинуть, если мир как ребёнок, что из детского любопытства норовит подойти к краю пропасти и свалиться в пучину, а ты ловишь его, пока у тебя хватает на это сил»…
Тэсса открыла глаза, лёжа на камнях в вагоне. Затем протёрла лицо и увидела на правой ладони татуировку. Изящные пепельно-дымные линии изображали фиалку, что колыхалась, словно на ветру, прямо на коже. Тэсса улыбнулась благодати внутри себя.
Но вдруг камни затряслись и задребезжали, а шматки гравия осыпались со стен вагона. Это снаружи подобно раскатам грома рычал Цербер. От нового рычания весь вагон затрясся вместе с содержимым. Тэссу мотало из стороны в сторону, она свернулась калачиком и закрыла уши, понимая, что у неё не хватит сил дать отпор. Оставалась последняя возможность, к которой так не хотелось прибегать.
Вагон замер, и всё вокруг стихло. Тэсса прижала левую руку тыльной стороной ладони к полу, взяла камень побольше да поострее и со всего размаху ударила острием прямо под кисть, в вену. Это отдало острой и тупой болью одновременно. Тэсса сморщила лицо и взвыла, больно закусив губу. Но ничего не случилось. Остался только кровоподтёк. Тэсса ударила ещё раз, била снова и снова, а уже в последний раз она взяла ещё больший размах и со всей силы вдавила острие в кожу, пока та не порвалась. Хлынула кровь. Тэсса облегчённо вздохнула и поднялась.
Кровь теперь стекала по руке и капала на серый грязный пол вагона, окрашивая камни алой расцветкой. К тому времени вагон свободно кренился из стороны в сторону, утопая всё глубже в проваливающейся почве от постоянных рычаний разделённого натрое Цербера.
Тэссу швыряло словно щепку, но всё же благодать защищала её, делала по своему незримой для псов, хоть и не укрывала полностью. Гравий понемногу высыпался наружу, поднимая пыль, а Тэсса зажимала рану и кашляла.
Вагон вдруг резко накренился, и Тэссу выбросило из него в чёрный туман, а сверху присыпало небольшой горкой камней. Все вагоны были перевёрнуты.
Тэсса отчётливо различала псиные шаги, не понимая, почему Цербер её до сих пор не разорвал, и посмотрела на татуировку, с неё то и сходили тёмные излучения, образуя туман. Но рано или поздно, Цербер преодолеет заглушку.
Тэсса достала
