— Я имела в виду, пнул,— сказала я, смахивая руки Тома, когда они потянулись к моему одеялу. Материал из моей рубашки был вырван стрелкой; я была уверена в этом. Еще я была совершенно уверена, что он увидит, если отодвинет одеяло в сторону полностью исцеленную плоть.
Я должна была умереть. Но, опять же, застряла тут.
Дорогой Бог, что же ты сделал со мной?
— Алиса? Алиса!
— Он пнул меня,— сказал я, тряся головой, заставляя себя сосредоточиться.— Мы, эм-м, дрались. Он разорвал мою рубашку. Ударил меня. И думаю, я здорово двинулась головой. Он… Я думаю, он сбежал. Или, скорее, его приятели оттащили его подальше.
Я поморщилась, осознав слишком поздно, что я могла бы использовать кинжал, которым я пронзила его, чтобы отрезать что-то на себе. Я могла бы сделать свои собственные раны. Я могла бы использовать его и смотреть, как его тело растворится в демоне.
— Кровь,— сказал другой санитар, приседая над местом, где я упала на демона. Он потер его пальцем в перчатке.— Точно кровь.
Я вздрогнула, почувствовав внезапное головокружение и острый запах, который возбудил меня. Нюх я выключила ранее, жажду крови, заставляющую убивать. И вот опять это заполнило мои чувства. Но это была кровь, которую я хотела прямо сейчас, не убийство. Переварить ее. Выпить ее.
Желание, казалось, поглотило меня, и я хотела быть подальше от этих людей, вдали ото всего, потому что ужасная тяга и отвращение застилали мне глаза.
Дорогой Бог, чем же я таким стала?
— Полиция уже в пути,— сказал Том.— И ты поедешь в больницу.
— Нет,— сказала я, закрывая глаза и стараясь не обращать внимания на запах.— Я в порядке. Честно.
— У тебя сердце не билось две минуты. Ты едешь в больницу.
— Но…
— Не смей спорить,— сказала Грейси.— Ты умерла!
— Святое дерьмо,— сказала я, поднимаясь на ноги. Я умерла. И воскресла.
Я вернулась прям как Зейн. Я могла убить его, а потом смотреть как он оживает. И он бы дал ответы, которые мне нужны.
— Мне жаль,— сказала я, срываясь на бег.— Но я должна идти.
— Что ты сделал со мной? — Спросила я, ударив оборудование так, что ножи и мечи с другой стороны громко звякнули.— Что, черт возьми, вы, люди, сделали со мной?
Он посмотрел мне прямо в глаза, никак не отреагировав на мою ярость.
— Ты чем-то расстроена, ma petite[13].
— Не пудри мне мозги. Я умерла,— сказала я, и увидела малейшую искорку в его глазах.— Я умерла,— повторила я.— И все же я здесь. Опять.
— Ma chйrie[14],— сказал он тихим и очень осторожным голосом.— Я не понимаю.
Так как мой нож был по-прежнему под завалами в переулке, я схватила один из ножей в кабинете и сделала выпад вперед, целясь тонким лезвием в его ухо.
— Бред уснувшего генсека!
Даже когда я разглагольствовала, какая-то часть меня очень логично объясняла, что возвращаться из мертвых очень даже не плохое умение. Что ни говори, но этот леденящий кровь новый дар просто мечта демоноубийцы, очень удобно. Потому что, если убийца не может быть убит, это делает его совершенным убийцей. Так ведь?
А то.
Но спокойная, холодная логика не подавила горячий прилив гнева от предательства.
Я не хочу бессмертия свалившегося на меня, как печенька с сюрпризом, и я чертовски уверена, что не хочу быть всего лишь инструментом для того, кто знает о моей жизни больше, чем я. Я не люблю этого, но я боюсь, что мне придется жить с этим.
— Давай выкладывай,— повторила я, пытаясь вытрясти ответы, в которых я так отчаянно нуждалась.— Сейчас же.
— Ты можешь все по-человечески объяснить?
— Нет,— сплюнула я.— Это ты объясни. Ты сказал, что я получаю силы, когда я убиваю своим клинком? Может, и так. Но, кажется, я получаю гораздо больше, чем просто силу? Например, сексуальный зуд. Кровожадность. Проклятое бессмертие. И это все внутри меня. Не так ли? Ну! — Мои глаза горели, и я почувствовала горячие и тяжелые слезы на глазах. Я знала, что мне нужно успокоиться, но что-то темное и тяжелое внутри не давало покоя. Что-то бушевало и молчаливо подталкивало меня.
Демоны.
С каждым убитым я каким-то образом впитывала их гнусности. Их черноту. Их ярость и отчаяние. Я получила то, что они чувствовали, что им нужно, чего они жаждали. Будь то боль, или ярость, или кровь. И я была сейчас очень рада излить весь их гнев на Зейна.
— Отпустило? — сказал он,— Тогда давай поговорим спокойно. Если нет, уверяю, ничем хорошим для тебя это не закончится.
С невеселым смешком я отступила.
— Ничем хорошим для меня, говоришь? Какой скромняга. Учитывая, что я уже не я. И меня остается все меньше и меньше с каждым днем.
Я провела пальцами по волосам и подошла к тренировочному рингу, мой взгляд остановился на жирных пятнах, доказательствах убитых демонов.
— Ну, валяй,— сказала я, мой голос дрогнул.— Я не знаю, справлюсь ли я с этим.
Я повернулась к нему и унизительные слезы вновь покатились по моим щекам; он был достаточно близко, чтобы стереть их. Прикосновение его пальцев к моей щеке, бросило меня в дрожь, и когда он прижал меня к себе и начал гладить волосы, я растерялась.
— Я не могу этого сделать, Зейн. Я не могу бороться за хорошее, если это делает меня злом. Это неправильно.
— Тише, ma fleur[15]. Мы выясним это вместе, ты и я.
Я откинула голову и посмотрела ему в глаза.— Так ты не в курсе?
— Я клянусь тебе, что ничего не знаю.
Я вглядывалась в его лицо, пытаясь найти истину там, и нашла больше, чем искала. Я не успела среагировать и остановиться, а потянула его темные изображения, заполняющие мой разум, вместе с отчаяньем и глубокой грустью. Я ужаснулась — только бы он не заметил, что я наделала, что я была в его голове. Но когда мое сердце испуганно колотилось в груди, он просто держал меня за руку.
— Chйrie,— сказал он,— все будет хорошо.
Я облизнула губы, понимая, что он ничего не заметил. Я проскользнула быстро, и если бы он почувствовал, что я влезла в его голову, даже не знаю чем бы это кончилось для меня.
— Как?
Он гладил мои волосы, и печаль, которую я увидела в его глазах, отражалась и в его голосе.— Я не знаю,— сказал он.— Бывают времена, когда я боюсь, что никогда не будет все в порядке снова.
Я сжала губы, я видела в Зейне больше, чем он хотел раскрывать. Я положила голову на его плечо, желая спросить, что случилось. Желая знать его прошлое: о демонах, о страхах. Вместо этого я задала простой вопрос.
— Так что же мне теперь делать?
Он вздохнул.
— Подожди,— сказал он.
И тогда он оставил меня там, один на один с темными мыслями, просачивающимися сквозь мое сознание. Я вздрогнула, мне не понравилась собственная компания, и я отчаянно пыталась найти настоящую Лили за черной вуалью, окутавшей мою голову. Я не знаю, как долго я стояла там, плавала в море страха, но следующее, что я увидела, это Кларенс прямо передо мной, в своей шляпе с низко опущенными краями на уровне глаз. Иными словами, он смотрел на меня как обычно, с глубочайшим раздражением. Я никогда не была так рада его видеть.
