— Нет, шторы перевесь из комнаты Люциуса. А сгоревшие портреты вышвырни. Прекрати трястись! Да, я приказала выкинуть этих старых узколобых…
Драко рядом в кресле перебирал обугленные листы и что-то бормотал про себя. От глубокой раны на щеке не осталось и следа, но парень заметно нервничал, покусывая ноготь большого пальца.
Увидев Люциуса, Драко вскочил и порывисто подошёл к нему.
— Отец, доброе утро! Это звучит странно, но… я не помню, из-за чего мы повздорили накануне. Ты не напомнишь?
— Здравствуй, Драко! О, всё как обычно. Ты не хотел возвращаться в Британию. Снова уцепился за идею остаться здесь и жениться на Астории.
Драко потёр лоб и нахмурился. Взгляд его вдруг переместился за спину отца — на Гермиону, которая напряглась так, что в любой момент могла атаковать, и Люциус крепче сжал её руку.
— Отец, кто это? Твоя гостья? Я не видел её вчера.
Нарцисса едва слышно хмыкнула. Малфой-старший сдержанно улыбнулся.
— Моя невеста.
Гермиона поджала губы.
— Вот как! — Драко недовольно сощурился. — Так это правда: вы с мамой разводитесь?
— Да, — Люциус кивнул, испытующе глядя на сына. — Ты уже взрослый, чтобы понять. Мы возвращаемся в Британию, я напишу тебе.
— Так скоро? Мы же всегда проводили Рождество вместе! Что-то случилось?
— Да, дела в Министерстве. Очень важные.
— Ты познакомишь меня со своей невестой?
На мгновение в гостиной повисла такая напряжённая тишина, что воздух, казалось, можно резать ножом. Люциус чувствовал, как дрожат и скользят от пота пальцы девушки в его руке.
— Ты прав, мы так поторопились, что я забыл об этикете. Гермиона, это мой сын, Драко. Драко, позволь представить тебе мисс Гермиону Грейнджер!
— Очень рада, — выдавила девушка. — Люциус много мне рассказывал о вас.
Она пыталась улыбнуться, чтобы ничем не выдать себя, но получалось чертовски фальшиво. Люциус проклял все хорошие манеры в мире, когда Драко поднёс её руку к губам и поцеловал. Мужчина мысленно возносил молитвы Мерлину о том, чтобы Гермиона выдержала этот спектакль до конца.
— Рад знакомству, — кивнул Драко. — Любопытно знать, на кого отец променял мою мать.
Девушка сглотнула, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Нам пора, — Люциус слегка подтолкнул её.
Заметив Гарри, Драко округлил глаза и шагнул ему наперерез.
— Ты-то что здесь делаешь, Поттер?
Тот так стремительно выхватил палочку, нацелив в лицо врага, что Малфой-младший неприязненно отшатнулся.
— Спокойно, мистер Поттер, Драко, — Люциус, поморщившись, встал между ними. — Мы уже уходим. Мистер Поттер передавал мне важные документы от министра Бруствера, только и всего.
Старые враги разошлись в стороны, но Гермиона шестым чувством ощущала, как Драко сверлит взглядом её спину.
Она считала, что достойно справится со всем этим: и со встречей с насильником, и с известием о беременности, и с приступами паники. Но на пароме «Кокель-Фолкстон» ужас стал накатывать волнами.
Девушка сидела на широкой скамье рядом с Гарри, закутанная в длинное пальто. Люциус ушёл дымить трубкой на корму, чтобы ветер не приносил на палубу запах табака. Судно шло, рассекая ярко-синюю воду до белоснежной пены, северо-западный ветер трепал шляпы и шарфы редких пассажиров. Мимо проходили рыболовецкие сейнеры, тарахтели буксиры и прогулочные катера. Когда они вышли из бухты и французский берег остался далеко позади, Гермиона прикрыла глаза, вдыхая запах соли и желая почувствовать облегчение.
«Теперь Драко далеко, всё закончилось. Всё теперь будет хорошо. Он больше не тронет меня».
Но вместо долгожданного покоя внезапно вспомнилось, как Драко насиловал её, и жуткая боль пронзила тело, вгрызаясь в живот и позвоночник. Снова нахлынуло мерзкое ощущение собственного бессилия в связанных руках.
Гермиона задышала тяжело и медленно, пытаясь прогнать приступ паники. И ничего не получилось. Всё стало только хуже. Перед глазами вдруг всплыли кошмарные образы.
Весь мир подёрнулся красным с багровыми прожилками. Лютый холод сжал сердце от жуткого шипения, которое слышалось отовсюду, и не было от него никакого спасения. Громадная змея бросилась на девушку, обвивая всё тело холодными кольцами. Чудовище повернуло голову, и Гермиона отчаянно завизжала: у монстра было лицо Драко. Изо рта высунулся длинный раздвоенный язык и скользнул по щеке девушки, вызвав дрожь омерзения.
— Думала сбежать от меня, ягодка?
Она даже не могла кричать: кольца давили с такой силой, что рёбра, казалось, вот-вот хрустнут. Воздух заканчивался, Гермиона хватала его открытым ртом, стремительно теряя сознание.
Более ужасной смерти она и представить себе не могла, но когда в глазах уже потемнело, раздался шёпот Драко у самого уха:
— Думаешь, Обливейт защитит тебя? Долго ли действовало моё заклинание? Как думаешь, сколько продержится твоё? Ты — моя, ягодка…
Гермиона забилась от страха, и нашлись силы и на вопль. Она так дёргалась, что не сразу поняла, что слышит голос Гарри и шум моторов вперемешку с плеском волн.
— Гермиона! Проснись!
Бледное лицо друга маячило над ней, очки съехали набок.
— Я в порядке, — голос охрип. В горле кололо, будто туда насыпали толчёного стекла. — Всё хорошо. Просто задремала. Плохой сон. Можешь позвать мистера Малфоя? Я так и не узнала, как он выжил.
Гарри хотел снова обнять её, но вовремя отстранился, вспомнив, как она теперь на это реагирует.
— Хорошо. Но только если ты обещаешь быть здесь. Ты так жутко стонала…
— Без проблем, — Гермиона улыбнулась одними губами.
Уходя, он обернулся:
— Ты сильная, Гермиона. Ты справишься. Я в тебя верю.
Девушка судорожно вздохнула и подошла к краю палубы. Она стояла, оперевшись на гладкий металлический поручень, и вглядывалась в белую пену на изумрудных верхушках волн. Чайки тоскливо кричали сверху, только подбавляя тревоги и паники.
А море убаюкивало. Звало. В глубине вода казалась почти чёрной, будто чернила, нечаянно разлитые по пергаменту. И оно обещало желанный покой. Небытие. Избавление от всех бед и печалей.
«Думаешь, Обливейт защитит тебя? Ты — моя…»
Нет! Никогда!»
Гермиона и сама не заметила, как перебросила одну ногу через поручень, затем другую. Гладкая подошва ботинка соскользнула, и девушка полетела вниз.
Вода оказалась обжигающе холодной, и в первые минуты Гермиона пришла в себя, барахтаясь и отплёвываясь. Но потом снова навалилась апатия, и течение подхватило девушку, увлекая всё дальше от судна, от Гарри и Люциуса, от жизни и кошмара, в который её с головой окунул Драко. Вода унесла шапку и смешала тёмные пряди с бордовыми полосами шарфа.
Очнулась девушка оттого, что кто-то потянул её за воротник пальто и больно дёрнул за кудри. Увидев краем глаза белые волосы и чёрный рукав, Гермиона встрепыхнулась, но её уже настойчиво тащили.
Люциус схватил её за шиворот и трансгрессировал на палубу, отплёвываясь и бранясь такими словами, что пассажиры начали оглядываться, и Гарри поспешно наложил заклятие незначительности, а затем быстро высушил обоих заклинанием. Люциус поднял палочку, он так быстро и яростно наколдовал согревающие чары, что одежда Гермионы встопорщилась, и с неё посыпались алые искры.
От гнева он едва мог связно говорить.
— Совсем… ополоумела?! Для того ли я влил в тебя галлон зелий, чтобы ты сейчас сиганула в море?! Да что ты о себе возомнила?! Тоже мне Офелия нашлась!
— Да какое твоё дело, грим тебя забери?! — огрызнулась Гермиона. — Я не просила себя спасать!
Мужчина шагнул к ней вплотную, так что между ними едва ли остался дюйм, крепко вцепился ей в плечи и резко встряхнул. Его лихорадило так, что, казалось, длинные пальцы в перчатках сейчас отпустят ткань пальто и сомкнутся на её хрупкой шее.
— Я отказался от всей своей семьи ради тебя! Ты хоть понимаешь, что это значит?!
— Не трогай меня! — панически завопила девушка. — Слышишь, никогда не трогай!
