Он уходит, а я сворачиваюсь колачиком, сознание то пропадает, то возвращается, пока я мечтаю, чтобы кто-нибудь пришел и нашел меня. Чтобы обнял меня. Исцелил меня. Любил меня.
Так, как они сделали бы, если бы это был он. Но никто так и не пришёл.
— Тристан.
Голос Сары возвращает меня в настоящее, и я заставляю себя улыбнуться, хотя грудь болит от воспоминаний.
Она качает головой, убирая руки от моего лица.
— Вы не должны мне говорить… Я не должна была спрашивать.
Вытянув руки, я сжимаю ее ладони в своих, возвращая их назад, пока они не касаются моей челюсти.
— Моему брату никогда не нравилось, что я похож на нашего отца. Полагаю, это был его способ исправить это.
Ее глаза скользят по зазубренной метке.
— Это сделал Майкл?
— Майкл сделал много вещей, Маленькая Лань. Это лишь одна из них.
Что-то темное проступает на ее лице, ее челюсть напрягается, а пальцы крепче сжимают мое лицо.
— Я знаю.
Я подношу косяк к губам в последний раз, бумага прогорела до того места, где она касается чуть ниже моих пальцев, и я вдыхаю, прежде чем бросить конец на землю и растоптать его ботинком.
Моя рука скользит за её спиной, обхватывает затылок и притягивает к себе, пока нас не разделяют считанные сантиметры, энергия сплетается между нашими телами и бьет электрическим током в моей груди, заставляя сердце биться в отрывистом ритме, а нервы танцевать под кожей. Я наклоняю голову, большим пальцем надавливаю на ее подбородок, заставляя ее идеальные пухлые губы разойтись и коснуться краев моих.
Напряжение от того, что я так близко и в то же время так далеко, почти убивает меня, и я клянусь Богом, что отдал бы все, прямо сейчас, если бы она пообещала быть моей.
Я выдыхаю, дым вырывается из моего рта в ее.
Мой член болезненно тверд.
Ее глаза расширяются от удивления, и мои пальцы сжимаются на её шее, удерживая её на месте, моя другая рука перемещается к ее горлу, два пальца поглаживают его спереди, пока она глотает, дым, который был внутри моего тела, выходит из ее губ.
— Я собираюсь поцеловать Вас, — говорю я ей.
— Почему? — шепчет она.
— Потому что, ma petite menteuse, при мысли о том, что я не поцелую Вас, я хочу умереть.
Наши губы сталкиваются, всего одно прикосновение — одно мгновение — и я знаю, что никогда не отпущу ее.
34. Сара Б.
Как обычно, когда я нахожусь с Тристаном, все вокруг меня затихает, притупляется, как будто этого и не было изначально. Я не беспокоюсь о бале, который, вероятно, все еще продолжается в другом конце замка. Не думаю о том, что мы находимся на открытом месте, и хотя меня заверили, что никто не приходит в этот сад, технически, нас могут найти в любое время. И я определенно не думаю о том, что должна буду убить этого человека.
Его поцелуй переполняет все мои чувства, и я погружаюсь в него, утопая в его сущности, надеясь, что жжение его прикосновений сотрет отпечаток предыдущих.
Он стонет, его ладонь сжимается на моей шее, а другая рука скользит вниз по моему боку. Его прикосновения проникают сквозь тонкий материал моего платья-комбинации и сорочки под ним, отчего по моим рукам пробегают мурашки. Он добирается до внешней части моего бедра, сминая ткань пальцами, когда его губы отрываются от моих и начинают скользить по моему горлу.
Я наклоняю голову, давая ему более легкий доступ, хотя где-то в глубине сознания понимаю, что не должна этого делать.
Но мне нравится, как его губы прижимаются к моей коже.
— Мы не должны делать это здесь, — выдавливаю я из себя.
— Я не согласен, — его зубы покусывают мою ключицу, его пальцы скользят под бретельку моего платья, мурашки пробегают по моему животу и собираются между ног.
— Кто-то может…
На этот раз он кусает мое плечо.
— К-кто-то может увидеть, — заикаюсь я.
— Я убью любого, кто это сделает.
Слова, которые он произносит так непринужденно, должны заставить меня задуматься, но это не так. Они возбуждают меня еще больше.
Это опьяняет, когда мужчина готов на все, лишь бы продолжать прикасаться к тебе.
Тем не менее, риск перевешивает любую сиюминутную награду, поэтому я нажимаю на его грудь и отстраняюсь, потянувшись вверх, чтобы пригладить разлетевшиеся волосы.
— И твой брат убьет меня, если узнает.
Тристан глубоко выдыхает, его челюсть скрежещет. Он вскакивает со скамейки, хватает меня за руку и тянет за собой, прежде чем я успеваю понять, что мы движемся.
— Подожди, — говорю я, пока он тащит нас в сторону леса. — Тристан, подожди! Что ты делаешь? — я пытаюсь вырвать свои пальцы из его хватки, но он только ухмыляется в ответ и ускоряет шаг.
Я должна положить конец всему этому. Ничем хорошим это не закончится.
Но я все равно позволяю ему вести меня.
Он не останавливается, пока мы не оказываемся среди густых деревьев, листья покрывают нас темнотой, сквозь которую не может пробиться даже луна.
— Куда мы идем, Тристан? Ты не можешь просто затащить меня в лес и хватать, как бы ты… ау…
Он дергает меня вперед, мое тело крутится вокруг него и врезается в толстый ствол дерева. Кора царапает мне спину, вызывая острое жжение, которое распространяется по позвоночнику, а рукав моего платья спадает с плеча, обнажая белое кружево сорочки.
Он прижимается ко мне, твердые плоскости его тела прижимаются к моим мягким изгибам, его руки ложатся по обе стороны от моей головы, пока я не оказываюсь заблокированной, окруженной искушением и плохими решениями.
— Ты когда-нибудь перестаёшь разговаривать? — спрашивает он.
Раздражение пронизывает мое нутро, и я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем я успеваю это сделать, он притягивает меня к себе, захватывая мои губы в поцелуе. Мои руки летят к его затылку, и я прижимаю его ближе, вдыхая нотки дыма в его дыхании и пытаясь перенести его вкус на свой язык. Он стонет, его бедра сильнее толкаются о меня, толстая длина его члена скользит по моему животу.
Его зубы впиваются в мою губу, пронзая плоть. Из моего горла вырывается стон, и он проглатывает звук, облизывая рану и посасывая, его язык скользит по пузырящейся жидкости.
Я отшатываюсь назад.
— Ты только что слизал мою кровь?
Одна его рука обхватывает мою талию и тащит меня, пока мы не оказываемся прижатыми друг к другу, его другая ладонь хватает меня за затылок, пальцы зарываются в мой пучок и тянут за пряди, пока моя шея не сгибается.
— Я буду облизывать, и посасывать, и отрезать любую часть тебя, какую захочу, так часто, как захочу, пока ты не будешь умолять меня вскрыть тебя и сделать это еще раз.
Мой желудок переворачивается от его слов, шок смешивается с острым приливом желания, пронизывающим меня изнутри.
— Я хочу поглотить тебя, Сара, пока не почувствую, как ты пульсируешь в моих венах.
— Это кошмарно, — говорю я. — Я думала, ты меня ненавидишь.
Он делает паузу, его рука отпускает мои волосы и переходит к челюсти, его большой палец вытирает остатки крови с моего рта.
— Что такое ненависть, как не одержимость, приправленная страхом?
— Я…
Его ладонь накрывает мой рот, кольца на его пальцах холодят мою плоть.
— Прекрати. Говорить.
Он берется за юбку моего платья и медленно двигает ее вверх по ноге, ткань щекочет кожу. Мой живот напрягается, теплое ощущение закручивается в животе, как циклон. Моя кожаная подвязка обнажается, и он проводит кончиками пальцев по кинжалам, его твердый член пульсирует на моем торсе, когда он проводит по их острым краям.
— Ma petite menteuse, притворяющаяся такой чистой, — он опускается на колени, наклоняется и целует промежутки между моими ножами. — Такой невинной.
Моя грудь вздымается, сердце ударяется о ребра. Он прокладывает свой путь внутрь, его губы осыпают поцелуями мою плоть, пока он не добирается до кружевного края моих трусов. Быстро, как вспышка, он вынимает одно из лезвий, вертя его в пальцах. Мой желудок подпрыгивает, и я думаю, не совершила ли я ошибку. Какой глупой женщиной я должна быть, чтобы дать своему врагу лезвие и верить, что он не перережет мне горло.
