полотенце на бёдрах, достал нам из бара пару бокалов, налил себе «золотого напитка», сказав при этом:
Пока он заливал себе в горло содержимое бокала, бутылка из толстого стекла раскололась о его голову. Геннадий свалился без чувств.
Я выскочила из номера, не забыв прихватить ключи от него, и, едва не срываясь на бег, направилась к себе. В плане у меня было взять трубки для переливания крови (чтобы не оставлять следов от укуса).
«Диана, нам ни к чему лишнее внимание. Ты хоть понимаешь, что будет после этого?»
«Ты опять собираешься туда? — ещё больше разволновался он. — А если он умер? Ты с ума сошла?»
Дилан так меня взбесил, что я еле сдержалась, чтобы не придушить его. Времени было в обрез. Я очень сомневалась, что такой толстошей, как Геннадий, скончается от удара, но нужно было торопиться, чтобы успеть выпить кровь до того, как он очнётся.
Как и ожидалось, обошлось без смертей. Я воткнула иглу в вену под колено и выпила столько, сколько в меня влезло. Когда я закончила, он уже начал шевелиться и постанывать. Мне осталось только вызвать медиков.
С Геннадием я встретилась следующим же утром на пороге нашего с Диланом номера. У него была перебинтована голова, и смотрел он открыто враждебно, готовый раздуть инцидент и довести дело до суда.
Однако договориться с ним удалось на удивление легко: стоило лишь немного поторговаться, чтобы он не подумал, что из меня можно вытянуть любую сумму, и компенсировать ему затраты на отпуск. Геннадий не стоил большого состояния.
Глава 17
И снова автобус, а потом аэропорт.
От нашего отдыха я ожидала большего. Думала, расслаблюсь, наберусь сил, приведу Дилана в порядок. Увы.
Спустя неделю мы, почти такие же измученные, как при заезде, отправились в Россию.
Полина пока чувствовала себя относительно хорошо, не считая характерных для беременности тягот. Однако настроение у неё было упадническое. Она обозвала наше с Диланом раннее возвращение бессмысленной попыткой перекроить судьбу. Я не стала с ней спорить.
Ранняя гибель главы европейского клана полуволков приведёт к медленному вымиранию и одичанию всех оборотней. Уже сейчас многие мальчики и девочки вынуждены расти без надежды обрести пару. А если одиночество станет массовым, полуволки начнут превращаться в подобие моего незабвенного дядюшки Филина или Сашки. Одиночки бесконтрольны и опасны.
***
Торопились мы не зря.
Роды у Полины начались, когда мы с Диланом летели в Краснодар.
Отошедшие воды, кровотечение и начавшиеся схватки повергли Полину в шок. На предложение Егора вызвать скорую она кричала, что только через её труп.
Мы прибыли, когда роженица уже потеряла сознание то ли от чрезмерных переживаний, то ли от боли.
Я молнией пронеслась в дом и занялась приготовлениями к операции кесарева сечения. К счастью, инструменты я подготовила заранее.
Егора я выгнала из комнаты и отправила к Дилану на кухню.
Благодаря опыту, полученному на Филиппинах, где приходилось иметь дело со сложными родами, я отточенными быстрыми движениями провела операцию.
Ребёнок выжил. Мальчик. Довольно крупный, несмотря на то, что родился раньше срока. Малыш сдавленно пискнул и замолк.
Я завернула ребёнка сначала в пелёнку, а потом в мягкое полотенце и вышла из комнаты.
Под дверью уже топтался сам не свой от переживаний Егор.
— Держи сына, — сказала я ему.
Он машинально протянул руки и умоляюще уставился на меня.
— А Полина? — спросил Егор. Голос у него сорвался.
— Позже, — и я снова закрылась в комнате.
Пока принимала у Полины роды и накладывала ей швы, даже не задумалась, что она — моя родная дочь, а её сын — мой внук. И только теперь, когда операция завершилась, я поняла, насколько далеко ушла от осознания себя человеком.
Возможно, именно хладнокровие не позволило моим рукам трястись от волнения, и всё прошло даже более гладко, чем я рассчитывала. Все выжили.
Полина очнулась, когда я доставала из её вены иглу от капельницы.
— Я, что, жива? — она посмотрела на меня невидящим взглядом и начала всхлипывать. — Где ребёнок? Где он? Покажи мне его? — сквозь рыдания умоляла она.
— Успокойся. Твой сын у Егора, — успокоила её я. — Всё хорошо. Вы оба живы. Но тебе необходимо вызвать скорую, чтобы вас отвезли в роддом и как следует осмотрели.
Полина, всё ещё не веря в счастливый исход, согласно закивала.
Спустя полчаса глава европейского клана полуволков из растерянной новоиспечённой матери превратилась обратно в саму себя.
— Я благодарна тебе, — сказала она мне, приложив к своей груди сына. — Моя гибель практически наверняка означала бы вырождение полуволков, потому что в остальных кланах ситуация такая же критическая. Но сейчас самое лучшее, чем ты можешь помочь мне — исчезнуть из моей жизни. Мой сын не будет знать, кто ты.
— Хорошо, — согласилась я. — Могла и не просить. С меня довольно сожаления, что Максим стал одним из нас.
— А, — Полина отмахнулась. — Из него всё равно вышел бы папаша и муж не лучше, чем мой. Невелика потеря.
— Я рада, что и ты, и ребёнок живы. Если понадобится помощь — ты знаешь, как позвать меня.
Полина кивнула.
Спустя полчаса роженицу с младенцем увезла скорая. А после того как врачи осмотрели Полину, сказали, что операция выполнена безукоризненно, а швы наложены ювелирно.
Я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Словно гирю с души сняли.
Наверное, если бы Дилан не убил бы меня
